Нас спасли рыкари, что давно нас искали, правда, совсем в другой стороне. От отряда в живых осталось трое. Понимаешь, трое!!! Из более чем тридцати человек. Три калеки со сломанной психикой и дрожащими руками. По прибытию я от души врезала по холеной морде куратора, а после избила его ногами — за то, что не отправил с нами нормальное сопровождение и поленился договориться насчет портала.

Потом меня пролечили, вправили немного мозги. Знаешь, что было самым мерзким? Видеть в глазах преподавателей и курсантов сочувствие. Нас жалели, понимаешь? И очень боялись огласки, которая все же произошла. Думаю, нашего куратора казнят. У лекарей я провела пару часов, а после отправилась домой.

— А Наташа, ну, Троекурова? С вами была?

— Троекурова? —она презрительно скривила губы. — Она Сиятельство, ей не положено, как всяким графиням, грязь месить, да сухпайки жрать. Она в штабе сидела, да бумажки перебирала. А боевую вылазку, уж ты мне поверь, ей тоже засчитают.

— Я думал, вы подруги.

— Подруги, ха! Она мне такая же подруга, как этот Сергей — твой друг. Наши семьи дружат, ну и мы как бы поддерживаем хорошие отношения. Но она мне не подруга и никогда ей не станет. Комнатная болонка с бантиком на шее. Знаешь, какой у нее позывной? Снежинка! Тонкая, хрупкая и ранимая. Тьфу, мерзость! И жених у нее такой же. Наследник князей Потемкиных. Род военных, превратившихся в торгашей, напрочь забывший о чести. Только и может, что по салонам таскаться, да блоги выкладывать. Ненавижу их!

Ну а ты, князь Багрянин, бывший Мышкин, что расскажешь о себе? Один, без семьи, рода, только громкая фамилия, о которой уже никто не помнит. Откуда ты взялся? Уверена, твоя история будет не хуже моей. Ваш род ведь союзный нашему? Тогда почему я тебя никогда не видела? Нет, лицо твое вроде мне знакомо, но вот вспомнить что и когда, не могу.

— Я был у вас как-то на приеме, давно это было. Но не задержался там. Просто посветил лицом и все. И да, тебя я тоже не помню. Не люблю я эти светские мероприятия. Мне на них катастрофически не везет и я все время ожидаю подвоха.

— И все же, расскажи о себе, -подперев рукой подбородок, она смотрела на меня слегка осоловевшим взглядом.

— Да нечего особо рассказывать, -я на удивление был трезв. Ну, или мне так казалось — Жил, учился. Стал совершеннолетним, вернул себе фамилию. К Мышкиным более отношения не имею. Теперь сам по себе, птица вольная.

— Ох, завидую тебе. Ау меня вот жизнь расписана. Доучусь, потом выдадут замуж за какого-нибудь придворного хлыща и буду рожать детей, да по приемам таскаться.

— А это разве плохо? —улыбнулся я.

— Да что б ты понимал! -вспыхнула она. — За меня уже все решили, понимаешь! А я так не хочу. Если в бой, то с яростью, если влюбиться, то до смерти. Я сама хочу решать, с кем мне жизнь связать и от кого рожать.

— Ну, может все не так плохо, как ты расписываешь.

— Не так, все намного хуже. Эх, да что там говорить. Сытый голодного не поймет. А знаешь что? Надоело все. Если предложение в силе, я пойду к тебе адъютантом. Не знаю, зачем и почему, но я так решила. Карьера военного меня тоже устроит. Всяко лучше, чем сидеть в поместье, да в потолок плевать. Надо где-то расписаться кровью или дать клятву?

— Сидите и уже выпили? —нарисовался Хранитель. Морда у него была крайне довольная жизнью.

— Догнал? —спросил я безо всякого интереса.

— От меня еще никто не уходил, -самодовольно откликнулся он. — Но это ерунда. А вот не ерунда то, что кувшин пуст, а я трезв. Шиз-Му! -заорал он. — Тащи еще пивас! И орешков соленых не забудь.

— Так, и на чем мы остановились? —обратился он к нам.

— Марина решила стать адъютантом, -подсказал я.

— Прекрасное решение. Властью, данной мне самим собой, назначаю тебя тем самым и присваиваю очередное воинское звание сержант. Лычки и нашивки на форму заберешь в канцелярии. Кстати, тебе там медаль положена — «За стойкость и отвагу». Но вручать будут на общем собрании академии, перед самыми каникулами. Молодец, девочка, я тобой горжусь.

— А я лейтенант чего или кого? Я что-то совсем запутался.

— Ты лейтенант нового, только что сформированного подразделения с кодовым названием «Судороги». Вас пока в нем два человека. Твоя задача — набрать еще как минимум десяток бойцов. А лучше два десятка или три. Задачи самые разные — от диверсионно — разведывательных до карательно — воспитательных. Сидеть и протирать штаны в штабе точно не придется.

Ну, и что застыли с открытыми ртами? Где слезы радости, вопли восторга и слова благодарности? Я как бы стараюсь, друзей по службе продвигаю, а вы застыли, как Дуська в секс — шопе! Но у нее хоть на лице был восторг и сложность выбора, а у вас что? Ага, вот и пиво. Ну, как говорится, поздравляю и все такое… Понеслась!..

Дальнейшее я помню урывками. Мы пили, потом еще пили, потом еще и еще. Эфир, разогнанный по организму, уже не справлялся с тем, что в него попадало. Влад вел себя шумно — то песни горланил, то с кем-то подрался, потом, правда, помирился и выпил за дружбу. Потом строил глазки официантке и даже о чем-то с ней начал договариваться. А после пришла красивая девушка с ярко-рыжими волосами, от одного вида которой Марина почему-то начала икать и прятаться под стол. Что-то сказав Хранителю, она, не слушая его возражений, взвалила его на плечо и утащила на выход.

Решив, что нам тоже хватит, я, не глядя, подмахнул счет и с трудом убедил Марину вылезти из-под стола. И мы направились домой. По пути мы пели походные песни, слов которых я не знал, но старательно ей подвывал. Распугивая прохожих, мы на дрожащих ногах, в обнимку, чтоб не упасть, двигались к нашей цели. Пару раз нас пыталась остановить стража, но увидев наши звания в ГЛИСе, почтительно отступала. В конце концов нас просто предложили подвезти до поместья, потому как час был уже неурочный и шуметь на улицах в это время не рекомендовалось.

Удивившись, как эта замечательная мысль не пришла мне в голову самому, я согласился. И уже через пять минут мы были дома. Там, разместившись за столом, мы выпили бутылку вина, которую, как оказалось, прихватили в кабаке. Вино было вкусным, но явно лишним. И по-видимому, очень крепким. Потом вроде пошли по своим комнатам, а дальше как отрезало…

Глава 7

Что ж мне так плохо-то⁈ Это было моей первой мыслью, когда я пришел в себя. Голова не болела, нет. Она раскалывалась на части, не давая даже просто сосредоточиться на чём-то.

— Вот, хозяин, -услышал я знакомый голос. — Попейте и враз полегчает.

К моим губам прикоснулась кружка с чем-то горячим. Судорожный глоток — и желудок взрывается от облегчения. Единственная мысль — еще! Пью, чувствуя, как с каждым новым глотком в голове стремительно проясняется, а тело наливается жизнью. Допив до конца, расслабляюсь и пытаюсь открыть глаза. На удивление получается сразу и даже привычной «карусели» нет. Тому, кто придумал этот напиток, надо поставить памятник из чистого золота, в центре столицы! Скольких разумных он к жизни вернул, я даже представить боюсь.

— Фил, ты просто волшебник! — восторженно признаюсь я, вставая с постели. Черт, даже не разделся. Больше пить не буду, ну, по крайней мере, точно не с Хранителем.

Иду в душ, но торможу, вспоминая о Марине. Думаю — жалко мне ее или нет. К Меньшиковым у меня много вопросов, но она вроде нормальная девчонка, к тому же теперь моя подчиненная, пусть пока и формально.

В новое подразделение я не верю, считая это идиотской шуткой. А вот насчет адъютанта точно верю, потому как уже видел сообщение в ГЛИСе. Хотя теперь верю и в подразделение, потому как сообщение о его создании тоже есть, просто вчера я его не заметил.

Ладно, это лирика, но если все так плохо со мной, то насколько хуже с ней? Даю команду домовому, если у девушки будет схожее состояние, то помочь.

С брезгливостью снимаю с себя пропахшую всеми сомнительными ароматами кабака и тела одежду. Думаю, куда ее закинуть на стирку. В итоге просто бросаю на пол, сделав себе зарубку в памяти сегодня же заняться наймом слуг. Хотя бы временных. Полным набором рассчитываю озадачить Люду. Тетей я ее уже не могу называть, особенно после того, что между нами было, да и как выяснилось, не родственники мы.