…Это было, когда он жил в затерянной африканской деревне. Его окружили величайшим почётом. Негры падали перед ним на колени, а шаман, он же вождь племени, испуганный небывалой живучестью Агасфера, откровенно трепетал перед седым светлокожим пришельцем. Агасфер быстро овладел нетрудным языком туземцев. Их быт выглядел таким же примитивным, как и наречие, и складывался из одних лишь забот о пропитании. Мужчины охотились на зверей, ловили рыбу, собирали плоды. Их женщины, кроме нехитрого хозяйства, занимались воспитанием детей.

А духовную жизнь племени, которое насчитывало человек двести, цепко держал в своих руках шаман. Агасфер с интересом наблюдал, как этот язычник совершает свадебные или похоронные обряды и приносит жертвы своим богам, выпрашивая удачу на охоте. Раз в неделю он собирал мужчин в большой хижине и устраивал ритуальные танцы. Его помощник ритмично бил колотушкой в огромный бубен с туго натянутой кожей – сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. Шаман сопровождал удары пронзительным песнопением. Негры двигались в такт глухим ударам колотушки. Они приплясывали, дёргались из стороны в сторону, размахивали руками и в полный голос подпевали шаману. А тот на глазах у всех постепенно впадал в неистовство. Его лицо, бешено гримасничая, наводило ужас.

Ритмичные удары колотушки, песня, танец – всё вместе приводило собравшихся в странное состояние. Когда звук бубна неожиданно обрывался, кто-то застывал на месте с отвисшей челюстью и бессмысленным взглядом, кто-то падал на грязный пол хижины, содрогаясь в конвульсиях. В наступившей тишине тяжело дышащий шаман, воздев руки, начинал вещать. Он объявлял волю богов, он прорицал, он хвалил одних и грозил суровым наказанием другим. Люди слушали его с тупым выражением на лицах – покорные, безвольные, испуганные. Казалось, начни шаман их сейчас убивать по очереди, никто и пальцем не шевельнёт, чтобы спастись.

Довелось Агасферу видеть и другое. Один из охотников, по имени Мбебе, отказался уступить шаману в наложницы свою невесту, самую красивую девушку племени. Бунт в этой маленькой деревне был делом неслыханным. Четыре воина силой привели юношу к шаману. Тот приказал, чтобы Мбебе привязали к дереву. Агасфер видел, как шаман, подойдя к парню, долго, пристально глядел ему в глаза, и при этом вполголоса произносил какие-то слова. Потом он погладил Мбебе по голове, задержав руку на затылке. Юноша пронзительно вскрикнул и обмяк. Его развязали, облили водой; он пришёл в себя, но… это был уже другой человек. Он жил, как во сне, и безучастно выполнял всё, что ему приказывал шаман. Когда тот на глазах у Мбебе насиловал его рыдающую невесту, парень равнодушно смотрел в сторону…

На этом, однако, история не закончилась. Потрясённый отец Мбебе вместе с двумя уважаемыми в деревне стариками пришёл к шаману, и потребовал, чтобы тот расколдовал его сына. Расплата за дерзость последовала немедленно и была страшной. Разгневанный шаман позвал Мбебе, что-то велел ему вполголоса, и парень тут же убил всех троих. Начал он с отца… Трупы стариков на всеобщем обозрении пролежали весь день возле хижины шамана, прежде чем были брошены в наспех вырытую могилу без всякого прощального обряда.

Но и это ещё был не конец. Наутро поражённый Агасфер увидел, что трое убитых накануне людей слоняются по деревне, еле передвигая ноги и глядя перед собой пустыми глазами. Матери в панике прятали от них детей. Деревня словно вымерла, парализованная ужасом.

– Что это? – спросил Агасфер у своей наложницы, указывая рукой на воскресших покойников, чьи лица и тела уже были тронуты тлением.

– Если шаман мстит, он мстит до конца, – непослушными губами проговорила женщина. Её колотила дрожь, чёрная кожа посерела от страха. – Сначала он приказал их убить, а потом оживил. Теперь это зомби.

– Теперь это… кто?

Из дальнейших бессвязных пояснений Агасфер понял, что шаман властвует не только над жизнью, но и над смертью соплеменников. При желании он может воскрешать покойных. Зомби, эти ходячие трупы, в состоянии делать несложную работу и защищать оживившего их шамана – своего господина. Сами они мало что соображают, разговаривают бессвязно и с трудом, а больше мычат. Во время второй, сумеречной жизни, зомби испытывают невероятные мучения, потому и считается, что оживить покойника – значит предельно жестоко отомстить ему. Конец страданиям зомби кладёт лишь окончательная смерть – либо истлеют напрочь, либо кто-то отрубит голову…

Агасфер задумался. Моральная сторона дела его, конечно, не интересовала. А вот искусство шамана, его умение распоряжаться телами, душами, жизнью и смертью соплеменников внушало зависть. Агасфер почувствовал волнение. Как это у него получалось? Дар ли это богов или сокровенное знание, пришедшее из тьмы времени? Агасфер склонялся ко второму. Он знал, что тиара и титул шамана передавались из поколения в поколение, и нынешний хозяин племени много занимается со старшим сыном – готовит в преемники. А если есть знание, которое передаётся от человека к человеку, то боги здесь ни при чём.

Вечером того же дня Агасфер навестил шамана в его богатой хижине, вход в которую охраняли три зомби и Мбебе, своей бледностью и безучастностью немногим отличавшийся от живых мертвецов. Агасфер невольно содрогнулся при виде парня, сидевшего на корточках рядом с отцом, не узнавая его, как и тот – сына…

– Послушай, вождь, я хочу, чтобы ты обучил меня своему искусству, – без обиняков сказал Агасфер, когда со взаимными приветствиями было покончено.

Шаман даже икнул от неожиданности.

– О каком искусстве ты говоришь, пришелец? И чему я могу научить того, перед кем отступает сама смерть?

– Не юли, – сурово сказал Агасфер. – Ты должен обучить меня, как добиваться от человека полной покорности. И как воскрешать мертвецов. Ты умеешь делать это, я тоже хочу уметь. Сколько сил и времени потребует обучение, меня не интересует.

Агасфер, конечно, рисковал. В деревне его считали чем-то вроде божества и боялись. Идти на поклон к шаману значило показать свою слабость, чего никаким строгим тоном нельзя замаскировать. Шаман, человек неглупый, мгновенно сориентировался и снисходительно улыбнулся – впервые за всё время общения с Агасфером.

– Выходит, не всё в твоих силах, пришелец? – небрежно спросил он. – Мне жаль тебя. Но я ничем не могу помочь. Боги наделяют особой силой только избранных. Как вот меня. Но этой силе нельзя научить. Ею можно только владеть. А ты не избранный. И даже не из нашего племени.

Агасфер задумчиво посмотрел на шамана.

– Значит, говоришь, не избранный, – повторил он.

С этими словами он взял со стола тяжёлый нож и, закусив губу, одним ударом отсёк себе мизинец. Шаман от неожиданности вскрикнул. Из раны брызнул и тут же иссяк фонтанчик крови.

– Ну что, вождь, кто из нас избранный? – со смехом спросил Агасфер, поднося к выпученным глазам шамана обрубок, из которого быстро вырастал новый мизинец. – Вот сейчас проверим…

Он схватил руку шамана, припечатал её к столу и угрожающе занёс нож.

– Не надо, не делай этого! – взвизгнул шаман, пытаясь вырваться.

Агасфер подсечкой сбил его с ног, наступил коленом на грудь и быстро приставил нож в чёрному горлу.

– И правильно, – сказал он. – Чего там пальцем рисковать. Давай уж сразу головой…

Шаман в ответ только жалобно замычал – говорить что-либо он боялся.

Агасфер легко встал, отбросил нож и несильно пнул скулящего шамана.

– Вставай, избранный, – сказал он презрительно. – Я тебя не трону. Живи. А взамен ты будешь меня учить. Серьёзно будешь, по-настоящему. Понял? Не то я проверю, вырастет ли у тебя новая голова, если отрезать старую. И никакая тухлятина, – он кивнул в сторону входа, – тебя не спасёт, не надейся…

Учёба в колдовской школе шамана затянулась на десять лет. Из года в год Агасфер всё глубже погружался в омут африканской магии. Её главным объектом был человек, а главной темой – как управлять его жизнью и смертью. Для этого существовали способы, найденные и опробованные столетия назад, сложившиеся в тайную систему знаний. Овладеть ими было делом очень трудным и ещё более долгим. Но тому, кто прошёл этот путь, наградой было могущество.