Как Агасфер и предполагал, ничего божественного, по крайней мере, идущего сверху, в этом искусстве не было. Колдовство шамана строилось на вполне земных знаниях. Он знал свойства различных веществ, растений и трав. Он прекрасно разбирался в строении человеческого тела, и мог, воздействуя на определённые точки, подчинять себе человека. Он хранил в памяти сотни заклинаний, и в них, пожалуй, крылась главная тайна шамана. Агасфер долго не понимал, почему эти бессвязные, нелепо звучащие скороговорки – и слов-то не разобрать! – подавляют в людях волю и разум. Потом шаман объяснил, что в звуках кроется огромная сила: определённое сочетание их, произнесённое особенным тоном, воздействует на голову сильнее, чем кулак на тело. Агасфер сам видел, как шаман однажды подошёл к провинившемуся охотнику, вполголоса, цепко глядя в глаза, произнёс длинное заклинание и громко добавил: «Завтра в полдень ты умрёшь. Так решили боги». Назавтра молодой крепкий мужчина действительно умер. Просто умер, сам, никто его и пальцем не трогал.
Видел Агасфер и то, как шаман воскрешал покойника. Разрыв свежую могилу, помощник вытащил труп и положил на траву перед шаманом. Тот принялся читать заклинания. Через некоторое время челюсть мертвеца дрогнула, мутные глаза приоткрылись, нос втянул воздух. В этот момент шаман быстро дал ему понюхать какой-то порошок. Агасфер уже знал, что порошок изготавливается из высушенного и растолчённого пузыря маленькой рыбки, обитающей в местной реке. Он был смертельно ядовит (шаман, прежде чем применять его, глотал собственноручно сделанное противоядие), человека убивал мигом, но на покойников, напротив, оказывал возбуждающе-живительное влияние. Вот и теперь труп неуклюже поднялся на ноги и стал тупо озираться по сторонам. Было видно, что голова его безнадёжно мертва, бодрствует лишь тело.
– Ты видишь меня? – громко спросил шаман.
Зомби кивнул головой.
– Ты знаешь, что я твой господин, и ты должен слушаться только меня?
Зомби снова кивнул.
– Ты будешь охранять моё жилище, – велел шаман. – Если кто-нибудь нападёт на меня, ты его убьёшь. Если я прикажу что-нибудь сделать, ты сделаешь. Ты понял меня? Хорошо понял?
Зомби утвердительно замычал.
– Иди за мной, – приказал шаман.
Размахивая руками и постанывая, зомби заковылял вслед за своим мучителем…
Ах, как не хотел шаман передавать Агасферу свои знания! Они были его тайной, источником его могущества и власти, и он проклинал час, когда бородатый пришелец невесть откуда появился в деревне. Но что он мог поделать? Ни оружие, ни яды, ни колдовские приёмы Агасфера не брали. И всякий раз, когда пришельцу казалось, что от него пытаются утаить какой-то секрет, он с недоброй улыбкой, взяв нож, подносил его у мужскому достоинству шамана. И тот, который держал в страхе всё племя, сам был готов ползать на брюхе перед ненавистным учеником.
А ученик из Агасфера получился прилежный. Не жалея времени, он заучивал заклинания, он тысячи раз произносил их, вырабатывая для каждого свой тон, свою высоту голоса, без чего оно не действовало. Не менее важно было умение сконцентрировать свою внутреннюю силу и взглядом направить её в глаза того, кого хотел подчинить. Сочетание взгляда, звуков, тона, дополненное прикосновением к нужной точке на теле или голове, безотказно превращали человека в раба.
Чтобы управлять многими людьми, заклинание требовалось усилить ритмичными звуками бубна, и парами травяного порошка, сжигаемого шаманом в пламени факелов, освещавших ритуальную хижину. Два-три вдоха – и сознание мутилось, воля становилась мягче воска, люди покорно исполняли священный танец, с каждой минутой всё больше напоминая зомби.
Труднее всего Агасферу далось искусство проникать в чужое сознание. Получаться стало только на пятом году занятий. Шаман отдал ему в полное распоряжение одного из стариков племени по имени Вомба. И вот Агасфер, усадив перед собой Вомбу, часами напролёт смотрел ему в глаза и представлял себя гусеницей, ползущей по закоулкам его головы и всё наблюдающей: вот уголок, в котором затаился страх, здесь гнездится удовольствие, там пульсирует раздражение. Одни чувства спят, а другие бодрствуют, рождая мысли, которые нельзя потрогать, но можно ощутить. Агасфер действовал, как наставлял шаман: если хочешь узнать, о чём думает другой человек, войди в его мозг своим разумом и прочти изнутри всё, что там есть.
Долгие месяцы, однако, ничего не получалось. Агасфер начал терять остатки терпения, как вдруг однажды, оторопев от неожиданности, понял: он знает, о чём сейчас думает Вомба. Старик хотел есть, и размышлял, долго ли ещё придётся сидеть напротив странного пришельца, который день за днём молча сверлит его взглядом.
– Сколько надо, столько и будешь сидеть! – машинально прикрикнул Агасфер. – А накормить я тебя сейчас, так и быть, накормлю.
Вомба в страхе втянул голову в плечи, тогда как Агасфер от радости готов был его расцеловать: получилось! Получилось!..
Дальше пошло проще. Агасфер навсегда запомнил это странное, ни с чем не сравнимое ощущение: ты словно прорываешь извне какой-то кокон и попадаешь вовнутрь, в полумрак чужого сознания, в котором, слегка шурша и потрескивая, мелькают картинки-мысли. И человек становится ясен, как на ладони.
… На десятом году обучения Агасфер понял, что шамана он практически выпотрошил, – учиться больше было нечему.
К этому времени он переупражнялся чуть ли не на каждом жителе племени. Он превращал людей в безмозглых, не рассуждающих животных, способных лишь выполнять приказы. По его команде они дрались, спаривались, калечили друг друга, ходили строем, вспарывали соседу и себе животы. С ними он мог делать всё. Агасфер не зверствовал и не развлекался – он оттачивал мастерство. Тела, головы и души африканцев были ему абсолютно подвластны. В сущности, он давно уже стал хозяином племени – в гораздо большей степени, чем его вождь-шаман.
Агасфер заскучал. Наскучил чернокожий народец, надоела деревня, затерявшаяся в бескрайних африканских джунглях. Агасфера тянуло в большой мир. Изнутри жгло колдовское знание, не терпелось испытать его на других людях и в других местах.
– Я ухожу, вождь, – однажды поутру сказал он шаману. – Совсем ухожу.
Шаман опасливо, не веря ушам, посмотрел на Агасфера. Он уже стал забывать о том времени, когда безраздельно царил в племени – пришелец давно и безжалостно забрал власть в свой кулак. Чем сильнее он становился, тем больше его боялись, и совсем перестали бояться шамана. А какая же власть без страха… Но если он исчезнет, всё может пойти по-прежнему. И старое сердце шамана бешено заколотилось в груди от внезапно вспыхнувшей надежды.
– Нам будет не хватать тебя и твоей мудрости, – осторожно произнёс шаман. – Может быть, ты передумаешь? Разве тебе у нас плохо? Твои женщины станут плакать без тебя…
– Ты ещё вспомни о моих детях, – насмешливо сказал Агасфер (действительно, по деревне бегал добрый десяток разновозрастных ребятишек, прижитых от него). – Нет, я ухожу, это решено. Что мне здесь делать? Все свои знания ты мне отдал, взять с тебя больше нечего.
– Это правда, – сказал шаман, опустив голову. – Я тебя научил всему, что знаю и умею сам. Ты стал таким же.
– Намного сильнее, – поправил Агасфер.
С этими словами он стремительно коснулся обнажённой груди шамана, и, скороговоркой произнося заклинания, свирепо уставился ему в глаза.
Не ожидавший нападения шаман покачнулся. На его висках вздулись вены. Казалось, он отчаянно сопротивляется какой-то вторгшейся в него силе. Задыхаясь и бормоча контрзаклинание, он попытался закрыть лицо рукой, но она безвольно упала. Агасфер коротко засмеялся. Ощущать своё могущество было прекрасно. Всю силу, всю энергию он сосредоточил в глазах, и теперь, не сходя с места, ломал сопротивление, грубо калечил мозг шамана, испускавшего душераздирающие вопли.
Шаман простонал в последний раз и сник. Он стоял в беспамятстве, с головой, упавшей на грудь, и опущенными руками. Агасфер взял его за короткие курчавые волосы, вздёрнул голову и внимательно оглядел зрачки.
