— Какой срок вы рассматриваете? — тихо осведомилась Витта Лампадарио.

— Возможно, полгода будет в самый раз, — подался вперёд консул Батор. Он потирал ладони так, будто скатывал между ними нитку. Массивные перстни сверкали ярче мозаики под куполом Колонного зала. — Войн и стычек к сожалению для Квертинда и, быть может, к удаче Его Милости Рутзского, сейчас в королевстве предостаточно. За этот срок вполне возможно проявить свою доблесть.

— Полгода?! — уже открыто возмутился консул Биттернак. — Помилуйте, военные заслуги — это же не финиш на лошадиных скачках!

— Сотня дней, — сказала Ванда Ностра, и от двух коротких слов моментально установилась тишина. — Ровно сотня после возвращения из изгнания. Сотня дней для того, чтобы завершить третье испытание. Таково моё слово.

— Но Ваша Милость…

— Это не мой каприз, увы. Обстоятельства вынуждают нас всех к подобному решению, — скороговоркой выдала Ванда Ностра и тут же, не терпя возражений, обратилась к рудвику: — Йоллу, прошу тебя, передай в канцелярию распоряжение о составлении указа о назначении дня голосования на сотый день двести двенадцатого года. Претендентами выступят Кирмос лин де Блайт и Орлеан Рутзский, уже имеющие по два завершённых испытания. Верховный Совет вынесет своё решение в случае, если у Квертинда ещё не будет короля. Каждый из нас отдаст свой голос за того кандидата, которого считает достойнейшим, — бледная девочка замолчала, обводя взглядом Совет. — А до тех пор мы всей душой будем помогать Его Милости Рутзскому завершить уготованное ему последнее испытание и всячески способствовать успехам. Пусть семеро богов услышат наши молитвы и помогут ему занять престол согласно традициям.

— Да помогут ему семеро богов, — обхватил свой тиаль консул Батор.

Его жест молча повторил экзарх.

— Как я уже сказал — здравое решение, — поднял вверх палец лин де Голли. — Госпожа Лампадарио, вы возьмёте на себя хлопоты повсеместной огласки нового указа?

— Да… — неуверенно согласилась Витта. — Если это необходимо…

Взгляды устремились к Чёрному Консулу. Все ждали его вердикта. Йоллу замер в неудобной позе, чтобы не нарушить хрупкости момента и не спугнуть величия мгновения. Казалось, даже солнце над куполом Претория прекратило свой бег, протянув лучи к Кирмосу лин де Блайту. Момент истины, лу-лу.

— Я надеюсь, что наши усилия, госпожа Ностра, помогут Квертинду в самое ближайшее время обрести правителя. Вы верно заметили, что у Претория больше нет полномочий на промедление, — высказался Кирмос лин де Блайт.

— Что за блажь! — тут же вспылил Биттернак. Он снова вскочил, едва не опрокинув стул. — Вы не имеете права идти против законов королей! Вы не можете отступиться от правила трёх испытаний и устроить… голосование! — голос его сорвался. — Это противоречит постулатам, устоям и законности Квертинда!

Он понял, что излишне вспылил, поэтому одёрнул сюртук, мелькнувший вышитыми золотыми коронами, и уже спокойнее проговорил:

— Верховный Совет не может вершить преступления против погибших королей. Я, как слуга народа и королевства, выступаю против этого указа. У меня одно лишь желание — укрепить процветание и величие Квертинда. Предлагаю расширить обсуждение законности нового постановления и вынести взвешенное, мудрое решение на следующем Совете. Три испытания короля — это наша священная история, символ непрерывности традиций Квертинда.

Биттернак хотел ещё что-то добавить, но прикусил язык и опустился на сидение. В своём старании он преобразился, и Йоллу понял, что новый дипломатический консул далеко не слизень. Он не намерен молча соглашаться ни с кем из присутствующих. Хорошо это было или плохо, рудвик не понял. Только едва заметно почесал животик, лу-лу.

— Я ценю то, что вы смело высказываете свои мысли и не боитесь противоречить мне, — спокойно проговорила Ванда Ностра. — Верховный Совет был создан, чтобы ограничить единоличную власть, и мне нравится, что вы с такой тщательностью следуете этим принципам. Но скажите, господин Биттернак, вы можете предложить лучшие перспективы для Квертинда? Вы сможете предоставить гарантии безопасности верноподданных и благополучия королевства на весь тот срок, что Орлеан Рутзский будет проходит испытание войной? Если вы добудете нам обещание Веллапольского княжества о ненападении, а затем будете так же отважны, как и сейчас, чтобы отправиться с миротворческой миссией в Таххарию-хан, я готова дать вам такие полномочия. Вы возглавите делегацию, как Его Милость Дилз. Да примут его сады Девейны.

Йоллу заметил, как искривились губы бледной девочки в лёгкой, незаметной усмешке. Да это же просто ловушка, лу-лу! Каким бы блестящим политиком не был господин Биттернак, Ванда Ностра явно была лучше него. Йоллу даже побаивался ледяного пламени, что теперь горело в глазах бледной девочки.

Слизень молчал, подбирая слова. Возможно, он бы их подобрал, но Ванда не собиралась долго ждать.

— Если возражений больше нет, предлагаю завершить заседание и сосредоточиться на делах, — величественным жестом взмахнула рукой Ванда Ностра.

Никто ей так и не ответил, и тогда она поднялась, придерживая полы тяжёлой бордовой мантии.

— Достопочтенные консулы, генерал, экзарх, — задрала подбородок Ванда. — Верховный Совет объявляю закрытым. Все оговоренные встречи действительны, предложения и замечания прошу направлять ко мне через секретаря.

Йоллу до того опешил, что подошёл и подал Ванде лапу — совсем как когда-то слепому Камлену. Но та в ответ только добродушно улыбнулась, покачала головой и направилась к выходу самостоятельно, безо всякой помощи.

— Верноподданные Квертинда не поддержит вашего решения, — крикнул её вслед Биттернак. Он наконец-то нашёл нужные аргументы. — Они не поймут нарушения традиций. Народ будет против!

Бледная девочка остановилась. Оглянулась через плечо и посмотрела так, будто бы она стояла не в дверях Колонного зала, а на тронном помосте.

— Это мудрый народ, Ваша Милость, — сказала она. — Он поддержит всё, что мы делаем ради его блага.

Больше не задерживаясь в Колонном зале, Ванда Ностра вышла прочь, и каблуки её туфель застучали боевым маршем.

Йоллу ринулся следом, придерживая портфель и цокая когтями по сияющему полу.

Рудвик бежал, снова бежал по коридорам Претория и думал о том, что теперь весь Верховный Совет из учёных мужей и достопочтенной леди слышал, как удаляются шаги грозной поступи нового времени Квертинда. То больше не были несмелые шаги бледной девочки, которой Йоллу когда-то носил персики на Аннийский проспект. То были шаги Великого Консула, Её Милости Ванды Ностра, легендарной предсказательницы и выдающегося политика. Поступь бледной прорицательницы Квертинда, которую в веках ещё назовут одной из величайших женщин в истории королевства.

***

В узком, маленьком святилище Девейны тесно. В затхлом воздухе нещадно чадит чаша с амброй. От запаха кружится и болит голова, и я не задерживаюсь дольше, чем на одну молитву. Поправляю белокрыльники в ритуальной чаше, коротко кланяюсь статуе богини и наконец выхожу, вверяя себя заботам суетливых служанок и фрейлин.

— Откройте окна, душно, — прошу хрипловатым от дыма голосом, пока несколько пар рук порхают надо мной белыми птахами.

“Откройте окна!” — разносится под сводами.

“Королева велела открыть окна!”

“Открыть окна!”

Высокие стрельчатые арки скрипят под усилиями коридорных, и в Иверийский замок врывается свежий воздух. Прохладный, свежий запах юной весны, молодых почек, сырости и земли из сада несёт с собой крики садовников и птичьи трели. Я глубоко вдыхаю и незаметно кошусь на заколоченные двери старого святилища, куда отец строго-настрого запрещал входить. Интересно, что там?

— Ваше Величество! — врывается в мой день Великий Консул, обгоняя гуляющий по коридорам сквозняк.

На ходу он роняет торбу с пергаментами, поднимет её, подбегает. Трясущимися руками стряхивает пот со лба, злобно смотрит на фрейлин. Но смягчается, когда понимает, что привлёк моё внимание.