Я потёрла глаза, чтобы прогнать утреннюю дремоту и прийти в себя. В это утро мне необходимо было одиночество и покой, а не суетливая возня незнакомых людей. И рудвиков.
— Это учение наших далёких предков, — увлечённо руководила процессом Стрилли. — Нужно искать магию там, где её труднее всего найти. Искусство «Сунь-лу-тут». — Блестящие глазки-вишенки посмотрели на меня с надеждой, но, не встретив понимания, рудвик хлопнула ресницами и махнула лапой: — Людям не дано его постичь.
— Так, — наконец отмерла я. Откинула одеяло, но, вспомнив о наготе, прикрылась. Поднялась вместе с длинным шлейфом из атласных простыней, выбралась из своего гнезда и заговорила: — Послушайте, Стрилли, Арма и…
— Эсли, госпожа, — подсказала девушка.
— Да, точно. Мне не нужны служанки, не нужны цветы и вообще чужие люди в моей комнате. Убирайтесь.
Повисло неловкое молчание. Корзина в руках Армы угрожающе зашаталась. Девушки переглянулись. Стрилли насупилась.
— Но… — замялась Эсли. — Госпожа Првленская велела нам подготовить вас к завтраку. Отмыть и одеть. — Она оглянулась в поисках поддержки, но все промолчали, и тогда Эсли заговорила выученным тоном: — Служанки помогают леди с дамским туалетом, причёсывают их и приносят подарки от покровителей. А также исполняют остальные поручения госпожи. Таковы традиции Мелироанской академии благородных дев. Такова наша работа.
— Я не дева, — я откинула назад растрёпанные волосы и с радостью обнаружила, что миинх тоже остался при мне. — И не леди. Всё, чего я хочу, — остаться одна. Это желание вы способны выполнить?
— Но как же…
— Прочь! — прикрикнула я. — И корзину с собой заберите!
— Но это же подарок от Кирмоса лин де Блайта! — заспорила Эсли.
От звука этого имени я дёрнулась, как от пощёчины. Попятилась, наткнулась на кресло, отчего-то сразу же закачалось. На долю секунды сознанием завладело привычное раздражение. Я была готова напасть на незваных служанок, на несчастные растения, вырвать их с корнем и раскидать во все стороны. Среди изумрудной зелени мелькнула золотой короной карточка. Я отвернулась к зеркалу над камином, чтобы не поддаться соблазну прочесть её. Уставилась на своё помятое, измученное отражение.
Трудное предстоит время. Жизнь в золотой клетке, где меня заперли на неопределённый срок с клеймом мейлори Чёрного Консула. Чужие люди, новые правила и распорядки, против которых мне до безумия хотелось восстать. Но однажды я уже пыталась установить свои правила. И закончилось это плохо.
Я шлёпнула рукой па пауку и попыталась представить новый облик ментора.
Не вышло. Только новая волна злости обожгла изнутри при взгляде на злосчастную корзину.
Как такое вообще могло прийти ему в голову? Ментор забрал у меня любимое оружие, всю прошлую жизнь, близких друзей и прислал… цветы?! Это походило не на подарок, а на оскорбление.
— Унесите это из моей комнаты, — сказала я вслух и облокотилась на чайный столик. Обреченно опустила голову. — Не хочу её видеть.
— Но эти цветы говорят, что…
— Цветы не умеют говорить! — выкрикнула я.
К счастью, на этот раз служанки послушались и с тихим шуршанием платьев направились к выходу.
— Мы приготовили для вас ванну, — Эсли задержалась в дверях. — Там драгоценные масла и бальзамы для волос. Я хотела сама втереть эликсиры в ваши загрубевшие от тетивы пальцы, — она осеклась, наткнувшись на мой взгляд. — Вы правы, с этим можно подождать. Комната гигиены за той дверью, — девушка кивнула на белое полотно. Конечно же, расписанное яркими бутонами и листьями. — Позволите нам вернуться и помочь вам с одеждой и прической?
Под простынями я всё ещё была совершенно голой и, стоило признать, грязной.
— Ладно, — согласилась я после небольшой паузы, и девушки, не дожидаясь продолжения, прикрыли за собой дверь.
Оставшись в одиночестве, я едва подавила соблазн лечь обратно в постель, завернуться в шёлковый саван и наконец спокойно умереть. Но пышущее жизнелюбие служанок уже подселило в душу предательское любопытство. Если мне предстоит провести здесь какое-то время, нужно научиться выживать и существовать. Собрать себя по частям. Снова.
Начать я решила с водных процедур.
Ванная оказалась удивительной. Каменная чаша-бассейн была выдолблена в полу и окружена гладкими булыжниками. Я не знала такой породы: светлый камень искрился и поблескивал в лучах солнца, проникающего сквозь круглое окошко. Водный поток вытекал из стены, поднимая на поверхности бурлящую пену и пар. Вода в чаше была белой, словно туда плеснули молока, и присыпанной лепестками розовых цветов. Вместе с паром в воздух поднимался дурманящий аромат, от которого кружилась голова.
Я скинула на пол простыни и встала на первую каменную ступеньку, пробуя воду. Тёплая. Погружаться плавно не стала — с размаху плюхнулась в ароматную ванну, нырнула и позволила себе на несколько секунд зависнуть в гулком безмолвии. Ласковая вода обняла тело, заполнила уши, и я вдруг поняла, что последний раз вот так погружалась с головой, когда меня топили в Эльце. Что ж, в новой жизни были свои неоспоримые плюсы.
Вынырнув, я откинулась на бортик и расслабилась. Комната гигиены здорово отличалась от спальни: по стенам здесь ползли не нарисованные, а вполне живые цветочные лианы, цеплялись за потолочные балки и свисали яркими гроздьями, образуя полог. От этого буйного цветения, от тумб и колонн, выдолбленных из сверкающего гладкого камня, создавалось ощущение, что ты лежишь не в комнате, а где-нибудь в саду Девейны, наслаждаясь ароматом и самой жизнью. На кованой полочке вдоль борта стояли разноцветные хрустальные флакончики с маслами и пахучей водой, лежали куски фигурного мыла и холстины из белоснежного льна.
Прежде чем приступить к купанию, я перенюхала содержимое всех пузырьков и бутылочек, пытаясь на вид и запах определить назначение. Но, во избежание неудач, остановилась на добротном куске лавандового мыла, отлично отмывающего и волосы, и кожу.
В чаше было просторно, уютно и тепло. Заигравшись, я начала плавать от одного борта к другому, поднимая волны и подставляя голову стекающему из стены водопаду. Набирала в рот воды и выплёвывала, целясь в цветочные грозди. На какой-то короткий период я вдруг стала маленькой Юной, резвящейся в кристально-чистом Фарелби в окружении золотистых рыб. И не было ни академий, ни убийств, ни трудного выбора, ни ментора.
Когда мои пальцы — те самые, загрубевшие от тетивы — сморщились до состояния чернослива, я наконец выбралась из купели и завернулась в свежую, хрустящую от чистоты ткань. Глотнула из запотевшего стакана лимонной воды и окончательно признала, что всё не так уж и плохо. Если не выходить из своих покоев, в Мелироанской академии вполне можно прожить какое-то время.
За дверью уже ждали служанки в полном составе. Арма и Эсли стояли, склонив головы, а Стрилли пристраивала на комод садовую лопату. О назначении этого предмета в спальне могли знать только Лулук с Луликой.
Процесс причёсывания оказался не таким приятным. Я восседала на мягком пуфе перед зеркальным столиком, полностью отдавшись во власть Эсли, и сама себе напоминала Сирену, когда над ней колдовала Фиди с пыточными щипцами для завивки. В руках моей мучительницы щипцов не было, но с пытками она прекрасно справлялась и без них: Эсли драла мои густые, отросшие до талии волосы гребнем, хмурилась и ругалась себе под нос, то и дело поглядывая на наше общее отражение. Результат ей явно не нравился, и страдания возобновлялись.
Расстроившись и намучившись, служанка подобрала пряди блестящими заколками с двух сторон и признала поражение. К её неудовольствию я ещё и запретила снимать миинх, так что Эсли надула губы и приступила к следующему этапу преображения — одеванию покорной куколки Юны Горст.
Первым в дело пошло бельё. Тонкие выбеленные трусики из мягкого батиста с тиснением и нежной вышивкой, казалось, были сшиты для того, чтобы ласкать кожу. Они плотно прилегали к телу и практически не ощущались. Но на этом хорошие новости заканчивались. Следующим предметом одежды оказался самый настоящий корсет, затягивающий талию, а сверху — полотняный чехол. «Корсаж», как представили его служанки. Дальше Эсли и Арма, помогая друг другу, натянули на мои ноги шёлковые белые чулки, закрепили их на поясе с помощью подтяжек и отошли на три шага, оценивая работу. В зеркало посмотреться не дали, но я не сомневалась, что похожа на пирожное с прослойками воздушного крема. Происходящее нравилось мне всё меньше и меньше, но я здраво рассудила, что в логове коварства и лицемерия самая лучшая тактика — не выделяться. Кто знает, что ждало меня за дверью покоев, и лучше бы подготовку к выходу доверить профессионалам.
