— Но это не правда! — крикнула Талиция. Она взмахнула руками от возмущения. — Вас не было рядом ни в момент убийства, ни после. Вы даже не видели, как мы отстирывали платья!

— Мы вам не позволим, — решительно заявила Матриция, но тут же стушевалась, обхватила себя руками.

— Госпожа Првленская, — проигнорировала протесты ключница. — Позвольте поговорить с вами наедине.

Лаптолина вопросительно посмотрела на Жорхе. Тот кивнул. Всё было ясно.

— Властям Квертинда не нужна справедливость, — тихо проговорил стязатель. — Им достаточно виновника.

— Это большая жертва, — неуверенно протянула Хломана и обернулась на сестёр в поисках поддержки.

Приин Блайт отвернулась, пряча глаза. Зидани Мозьен принялась теребить кружева на корсете. Финетта затравленно попятилась, когда к ней подошёл стязатель. Но вместо ареста Жорхе забрал у неё платок, чему сестра Томсон совершенно не противилась. Матриция Ноуби облегчённо выдохнула. И только Талиция Веллапольская вытянулась в струнку, задрала подбородок и принялась ходить из стороны в сторону, будто это как-то могло спасти положение.

— И мы не примем такую жертву, — строго сказала княжна. — Страдания невинного человека не должны оправдывать наших поступков. Это просто не справедливо! Мы все понесём наказание. Уверена, что расследование примет во внимание наши мотивы и все мерзкие, бесчеловечные поступки Тильды Лорендин. Мы ведь мелироанские девы! Бесчестие и обман — не наш путь.

— Хватит, — прервала её Лаптолина.

Талиция замолчала, но гневно сверкнула глазами, готовая к спору, к доказательствам, к убеждениям. Она не собиралась легко сдаваться и вместо обычной покорности демонстрировала явную вражду. Девушка встала рядом с ключницей, как грозный стражник.

— Если вы посмеете обвинить эту женщину, я лично признаюсь в том, что на самом деле совершила, — заявила Талиция.

Ключница погладила её по руке и что-то прошептала. Княжна отрицательно помотала головой.

Хозяйка кабинета проигнорировала этот протест. Она неспешно вернулась за свой стол, сложила руки на животе. Госпожа Првленская явила всем привычную изящность и покровительственный вид. Даже тяжёлая, гнетущая тишина и хриплое сопение из-под маски ключницы больше не смогли сбить с толку хранительницу наследия Иверийской династии, у которой появился чёткий план дальнейших действий.

— Благородные девы, вам стоит вернуться в свои комнаты и провести там весь день. Занятия и прогулки на сегодня отменяются, — объявила Првленская. И добавила: — Господин Вилейн, прошу вас остаться для выяснения некоторых обстоятельств.

Это было ожидаемо. Но девушки вздрогнули и не двинулись с места, будто так и не поняли, что теперь они свободны. Что их преступление вот-вот сойдёт им с рук, и всё, что от них требуется — молчать и дальше беречь тайны сестринства.

— Леди Блайт, прошу вас, организуйте сестёр, — ласково попросила Првленская.

— Да… — оглянулась Приин. — Да, конечно. Идёмте.

Она встала, привычно расправляя юбку, и двинулась к выходу. Следом сразу же двинулась Зидани Мозьен. Все сёстры по очереди, оглядываясь и спотыкаясь, покидали кабинет госпожи Првленской. Я тоже поспешила убраться, тем более, что моя роль с самого начала здесь была незначительной.

— Я никуда не пойду! — не сдавалась Талиция, когда я уже почти оказалась в коридоре. — Вы сами говорили, что долг велит нам нести ответственность за преступления. Мне это велит ещё и моя совесть.

— Леди Веллапольская, мы обсудим это с вами позже, — пообещала Првленская.

— Нет, — упёрлась Талиция. — Если я и могу что-то исправить, то сейчас.

Я подняла краешек губ. Отважная маленькая княжна решила сразиться с судьбой во имя справедливости. Пойти против лицемерных правил, которые ей навязывали. И я могла бы это понять, но упрямство Талиции только развеселило меня. Не просто развеселило — я восторжествовала. Мне захотелось узнать, как далеко сможет зайти сестра Веллапольская в своих поисках праведной истиной и к чему это в итоге приведёт. Мне захотелось хоть раз стать наблюдателем. Точнее — продолжить им оставаться, ведь с самого утра я только и делала, что наблюдала со стороны, но… Уже переступив порог, я остановилась и оглянулась.

— Ни за что. Вы слышали моё решение, — ответила Талиция Жорхе Вилейну, когда тот вежливо попросил её выйти.

Я вздохнула. И, быстро развернувшись, быстро подошла к Веллапольской княжне.

— Сестра, — я постаралась придать голосу мягкости. Осторожно коснулась девичьего плеча. — Прошу, идём. Нам нужно о многом поговорить.

Талиция дёрнула подбородком, но промолчала. В зелёных глазах мелькнуло сомнение. Я видела, как в её душе развернулась борьба между принципами и любопытством. И мне предстояло сыграть на стороне последнего.

— О Кирмосе лин де Блайте, — не моргнув глазом, соврала я.

Кажется, от произнесённого вслух имени ментора вздрогнули все, кроме меня. Словно заклинание, оно сработало безотказно: Жорхе Вилейн нахмурил брови, госпожа Првленская вцепилась в меня взглядом, а Талиция… Талиция всё-таки уступила и позволила себя увести.

Я взяла княжну за руку и, умудрившись сделать короткий поклон на прощанье, вывела за собой обескураженную девушку, как телёнка на привязи. Что я собиралась делать дальше — не имела представления. Кажется, я была удивлена своим поступком не меньше остальных.

— Вы говорили обо мне? — донеслось мне в спину.

Я тащила Талицию сквозь лабиринт голубых коридоров, поднималась по редким ступеням и пыталась придумать ход беседы. Мы шли быстро, почти бежали, пока не оказались на открытой галерее, отгороженной от бассейнов балюстрадой. Здесь всё располагало к прогулке благородных дев: лёгкие занавеси подвязали к высоким колоннам, плетёные лавки прикрывали разноцветные бархатные подушки, а на маленьких круглых столиках стояли свежие кувшины с цитрусовой водой. Вдоль светлых перил ограждения гулял огромный ярко-зелёный попугай. Свежесрезанные цветы благоухали в пёстрых вазах. В саду трудились свиры, из-за высоких кустов мелькали уши рудвиков. Мелироанская Академия жила своей жизнью, безразличная к трагедии своих главных обитателей.

— Он тебе что-то рассказывал, — проговорила мне в спину княжна. — Я знаю, что вы близки, и он не мог не говорить обо мне. Скажи честно — это были слова восхищения или презрения? Как часто он говорил обо мне? Или, может… писал?

— Ничего подобного, — я резко остановилась, поймала Талицию за плечи и несильно встряхнула.

Девушка вскрикнула от боли и сморщилась. Я отпустила её, поняв, что перестаралась. Сложила ладони перед собой в качестве извинения и не придумала ничего лучше, чем сказать правду.

— Талиция… Я не общаюсь с ментором. Не лично, не в переписке. Мне нечего рассказать тебе, кроме предостережений, что ты должна быть очень осторожна. Что ты должна думать не только о себе, но и Квертинде, о квертиндцах и их благополучии… — я запнулась, понимая, что не смогу доходчиво объяснить ей всё, что она должна понять сама.

Девушка смотрела на меня, не мигая, в ожидании продолжения.

— Толмунд! — наконец выругалась я. — Видишь ли, всё сложнее, чем кажется на первый взгляд. Тебе не раз ещё придётся сталкиваться с принятием сложных решений, но важно продумать последствия и сделать верные выводы…

Окончательно запутавшись, я отвернулась. Прижала ладони к глазам. Как сказать ей, что лучшее, что она может сделать для Квертинда — не создавать проблем? Это лучшее, что сейчас мы можем сделать для него…

— Именно это я и делаю, — обиженно заявила княжна. — Кто-то должен выступать на стороне чести и справедливости, невзирая ни на что. Выдать несчастную ключницу за убийцу — варварство! Разве ты не видишь, что происходит? Разве ты не понимаешь, что это не правильно?

— Она всё равно скоро умрёт, — вырвалось у меня.

— Нет, — затрясла головой Талиция, пятясь от меня прочь. — Нет, я не стану как ты. Я не стану, как вы все здесь. Я не хочу поддаваться этому…

Сестра отступала стремительно и зло, она почти ринулась, побежала обратно.