Они с Финеттой тоже подошли к Хломане, коротко обняли её и встали рядом, преисполненные решимости. Следом тихонько просеменила Талиция, пряча глаза. Показалось — от меня.

Лаптолина Првленская перестала стучать трубкой по столу и забила её листьями баторских благовоний. Рассеяно огляделась в поисках горящей свечи, и так и не найдя источника огня, тяжело и как-то обречённо вздохнула. Все внимательно следили за её действиями и ждали вердикта.

— Позвольте, — приблизился Жорхе, воззвал к Омену. В трубке вспыхнуло крохотное пламя.

Лаптолина не поблагодарила его, а только глубоко затянулась, выпустила струйку дыма. Она откинулась на спинку и посмотрела в потолок.

— Столько усилий… — проговорила женщина, наблюдая, как дым пронзают лучи вновь выглянувшего солнца. — Столько усилий ради того, чтобы всё пошло прахом. Столько лет строить священный образ мелироанской девы, чтобы всё рухнуло в один миг.

— Госпожа Првленская, — стязатель убрал спицы, обернул их в холщевину. — Я бы не стал спешить с выводами. Я нарочно созвал здесь всех без лишней свидетелей и замкнул дверь — так никто из служащих замка не сможет застать нас врасплох. А ключница, как вы понимаете, будет хранить тайны замка.

Лаптолина заинтересованно повела головой. Затянулась ещё раз.

Ключница замолкла и прислушалась.

— Я не стану никого судить и доносить ни в ложу, ни в консульство. Вам решать, что вы сделаете с воспитанницами, — Жорхе кивнул на притихших девушек. — У меня только одно условие — с Юны Горст все обвинения должны быть сняты. А будет ли это одна леди или сразу все… Или вовсе не леди даже, мне не важно. Но хочу предупредить: семья Лорендин не оставит виновника в покое и добьётся сурового наказания. Вполне вероятно, казни. Закон на их стороне. В лучшем случае это будет Зандагат, где всё равно никто долго не протянет. Не думаю, что можно будет рассчитывать на длительные разбирательства.

Девушки дрогнули. Финетта ахнула, рассеяно схватилась за брошь-стрекозу на своём платье. Зидани тяжело опустилась на диван. Но никто не сделал даже шагу назад.

— Что же прикажете делать? — Лаптолина постучала пальцами по столу. — Долг велит нам всем нести ответственность за это преступление. Но долг же велит нам хранить чистоту и репутацию мелироанской девы.

На мгновение с задумалась над вопросом Првленской. Что теперь делать? Сдаться сразу всем? Выдать одну из сестёр?

Отослать на казнь Финетту или Матрицию — загубить сразу две жизни. Разлучить их — немыслимо. Свалить всю вину на беременную Приин Блайт, у которой на неделе счастливая свадьба? Невозможно. Целительский потенциал Зидани Мозьен, её доброта и забота о детях — огромный вклад в будущее королевства. Из всех нас она как никто была нужна Квертинду. Талиция Веллапольская — княжна, и если Квертинд посмеет посягнуть на её свободу и здоровье, нам не миновать войны. Оставалась…

Крючковатые пальцы ключницы крепко стиснули мои запястья, и мы вместе зашипели. Но я была рада этой отрезвляющей боли — она заглушала ужас момента. Жаль, что ненадолго.

— Всё очевидно, — заговорила Хломана. — Никто не удивится, когда я заявлю о своём преступлении. Моя ненависть к Тильде, мотив преступления и изначальная кровавая склонность — отличные аргументы, которые безоговорочно убедят расследование. Простая аналитика и рассудочный довод.

— Хломана, — позвала я.

Голос сорвался, потому что я, кажется, заговорила впервые с того момента, как переступила порог кабинета. Я прочистила горло и повторила:

— Хломана, ты была права. Мы с тобой и правда похожи. Думаю, Жорхе подтвердит: из тебя получился бы отличный стязатель. Иногда ради благополучия приходится становиться палачом…

Я осеклась на полуслове, потому что комнату заполнил ужасный булькающий звук. На юбку платья брызнули огромные капли крови, и я, не удержав тяжёлое тело ключницы, рухнула вместе с ней на пол. С громким стуком рухнул декоративный столик, что-то разбилось, покатилось по полу, девушки закричали. Перед глазами всё потемнело, потому как я здорово приложилась затылком о что-то твёрдое.

Когда взор прояснился, над нами уже вспыхивала белым светом магия Девейны и толпились мелироанские девы. Я приподнялась на локтях и подала руку Жорхе, чтобы тот помог мне подняться. Всё беспокойство, пронзившее присутствующих, предназначались в этот раз не мне.

На полу, у самого выхода, крючилось от боли уродливое тело, как комок бесформенной плоти. Ключница умирала на наших глазах. Её окружило сияние магии исцеления, потоком льющееся из ладоней мелироанских дев.

— Приподнимите ей голову!

— На бок, на бок!

— …Eman miсhi'tum del Deveine, — доносились обрывочные воззвания.

— Позовите магистра Малести! — повернулась ко мне Лаптолина.

В замешательстве и растерянности, в туманном бреду я сделала три шага назад. Чудилось, будто это моё прикосновение сгубило несчастную женщину. И острое, болезненное воспоминание о Неде Комдоре, о Каасе пронзило нутро, скрутило узлом внутренности. Всё, чего я касалась, погибало. Я посмотрела на свои руки, будто ожидая увидеть на них следы кровавой магии. Но браслет надёжно прятал почерневшие вены. Только свежее платье было сплошь заляпано кровью.

— Да не стойте столбом! — поторопила Првленская.

С женщины сорвали маску. Под ней оказалось распухшее и багровое, как сама Красная Луна, лицо. Влажное от пота, с закатившимися глазами, это было лицо покойника, который всё ещё хватался за жизнь.

Мимо пронеслась Хломана прямиком к выходу. Подёргала ручку запертой двери, что-то закричала не то мне, не то Лаптолине, не то Жорхе Вилейну. Она не была похожа на человека, способного на убийство. Никто из девушек не был похож.

Было в этой ситуации что-то дикое, наводящее жуть.

Стязатель завозился с замком, и когда уже почти распахнул дверь, ключница неожиданно для всех пришла в себя и села, осторожно ощупывая лицо руками. Завозилась в поисках маски, забеспокоилась.

— Приведите магистра Малести, — твёрдым голосом повторила госпожа Првленская. — Юна, прикажи служанкам принести воды и мазей, которые готовит Эсли. Этой женщине нужна помощь.

— Не стоит, — прохрипела ключница.

— Конечно стоит! — возмутилась Лаптолина. — Вам необходим уход, исцеление и отдых.

— Мой срок давно должен был настать, — искривила губы женщина и тут же спрятала свою странную улыбку под маской. Как она дышала в этом устройстве — неизвестно. — Но благодаря вашей доброте и силе я прожила гораздо дольше, чем должна была. Милые мои, — обратилась она сразу ко все сёстрам. — Милые дети! Вы должны послужить королевству. Вы все.

— Нет, — вдруг сказала Хломана Дельская. — Не смейте.

Ключница тяжело поднялась. Сёстры придерживали её за руки, чтобы она снова не рухнула, но этого не требовалось. Лаптолина Првленская устало привалилась к стене.

— Мне повезло ощутить на себе вашу любовь и заботу, — с теплотой в голосе продолжила женщина. — И я буду счастлива отплатить вам тем же. Это будет мой вклад в сестринство и будущее Квертинда.

— Ну что вы, — причитала Матриция, обтирая женщину чистым платком. В отличие от Хломаны, она всё ещё не понимала, о чём речь. — Не стоит благодарности, это такие мелочи…

— Самое главное, что вам полегче, — выдохнула Зидани Мозьен. — Сейчас и правда стоит прилечь, а завтра утром я приду к вам, чтобы ещё раз справиться о самочувствии, и если…

Девушка вдруг осеклась, моментально вспомнив о том, зачем мы все здесь собрались. Она вздрогнула, затравленно обернулась на Жорхе, затем — на распахнутую дверь. Никакого “завтра утром” могло и не быть для целительницы.

— Я принесла обет Девейны оберегать тайны замка и его обитателей, — больная, измученная женщина выпрямилась, зашагала между сёстрами, шаркая подошвами тяжёлых башмаков. — Но ни одна магия не способна удержать меня от убийства в стенах академии. Не существует такого запрета. Кроме законов Квертинда. Я готова признаться в том, что виновата в смерти Тильды Лорендин.