Хозяйка академии порывисто, даже торопливо прошлась по кабинету, села за стол. Поддёрнула рукава платья, будто собралась писать, но вместо этого сцепила руки в замок и сложила их перед собой. Обвела всех внимательным взглядом и нарушила установившуюся с её приходом тишину:

— Как видите, все ваши условия соблюдены, господин Вилейн. Прошу вас, стязатель, сообщите свои новости благородным девам и позвольте, наконец, нам вернуться в Голубую гостиную. Сегодня такая славная погода! Думаю, что часть занятий мы проведём в саду.

Голос женщины звучал спокойно, твёрдо и по-деловому. Общее напряжение её явно не беспокоило. Впрочем, что на самом деле чувствовала Лаптолина Првленская вряд ли можно было догадаться по её голосу или виду.

Словно в подтверждение уверенных слов вышло солнце. Яркие лучи заполнили гостиную, мозаичные колонны между окнами заиграли бликами, угловатые тени виноградных листьев легли на потолок. Открытые взгляды шести мелироанских дев и их наставницы, подобно лучам, метнулись к Жорхе.

Стязатель сделал несколько шагов к столу, и теперь под его ногами расстилалось стекло аквариума. Должно быть, он, как и Лаптолина не боялся провалиться вод воду.

— Вы правы, госпожа Првленская, — со сдержанной улыбкой начал Жорхе. — Погода и правда чудесная. Но всё же боюсь, для всех нас это пасмурный день. Новости у меня безрадостные.

Он бросил на стол перед Лаптолиной свёрток и раскатал его. Я вытянула шею, чтобы рассмотреть содержимое, и услышала чей-то сдавленный вздох. Внутри оказались… окровавленные вязальные спицы Тильды Лорендин. Я видела их однажды в сундучке, где хранилась и злосчастная печать. Ею же и заклеймили покойную. Этот сундучок всегда носила Хломана Дельская.

Я тут же вперилась взглядом в сестру с чёрной орхидеей на шее, но та не выдавала эмоций. Сидела неподвижной статуей и лицо её выражало крайнюю заинтересованность.

— Это и есть орудие убийства, — продолжил стязатель в гробовом молчании. — Тильду Лорендин убили её же спицами. А после их закопали под пьюстелем в Саду Слёз. Как вам известно, куст обладает свойством почти мгновенно восстанавливать свою форму, и к утру не осталось даже следов того, что растение тревожили. Саму идею, что пьюстель — лучшее место для того, чтобы прятать последствия преступлений, однажды подсказала Юна Горст.

Упоминание моего имени будто бы резко отрезвило всех девушек. Они все, наконец, пришли в движение и заметили меня.

По старой привычке хотелось произнести: “Я не убивала Тильду Лорендин”, но вместо этого я задрала подбородок, предоставив Жорхе Вилейну делать свою работу. Хотя уже понимала, к чему он клонит.

Если бы мне пришлось взвешивать на весах справедливости мотивы и обиды, которые Тильда нанесла благородным девам, то самой тяжёлой оказалась бы её вина перед Хломаной Дельской. Девушка была так влюблена в своё дело, так предана ему и верила, что меняет мир к лучшему, но за её убеждения она уже однажды побывала в кристальном колодце. Всё из-за Тильды Лорендин. Я знала, что это такое. И знала, что тот ужас и отчаяние, которое испытываешь внутри ледяной темницы, способны подтолкнуть к самой гнусной мести. Я бы и сама на неё решилась, пожалуй.

Всё это — понимание, сочувствие, сожаление и, быть может, немного жалости промелькнуло между мной и Хломаной, когда мы обменялись коротким взглядом. Но неожиданно Жорхе прервал мои рассуждения неожиданным заявлением:

— Тильду Лорендин убила леди Матриция Ноуби.

Громкий “ах!” прокатился над кабинетом. Матриция схватилась за сердце, побледнела и прямо с пуфа рухнула в обморок. Её успели подхватить заботливые руки Финетты, да и обморок был самым что ни на есть постановочным — именно таким, какому нас учили на занятиях. К слову, у меня до сих пор этого не получалось.

Девушки засуетились, подбежали к сестре Ноуби, замахали ладонями и веерами. Та слабо моргала, имитируя дурноту и полусознательное состояние. Княжна Веллапольская захныкала, едва заметно вытирая щёки ладонями. Маленькие слёзки текли по пухлым щекам девушки и капали на всё ещё лежащую на полу Матрицию.

Лаптолина встала, оперевшись на стол.

— У вас есть доказательства этого заявления? — обратилась госпожа Првленская к стязателю.

— Конечно, — кивнул в ответ Жорхе. — Я заметил кровь на перчатке леди Ноуби на следующий день. Порядок кровавой магии Толмунда помог определить мне, что это была кровь погибшей, — он подошёл ближе к толпе шокированных благородных дев, наклонился и тихо произнёс: — Госпожа Ноуби, вы признаёте, что убили Тильду Лорендин?

— Нет! — вместо Матриции закричала Финетта, бережно приподнимая свою возлюбленную. Она доверила её заботливым рукам Зидани, а сама встала и почти бегом понеслась к дивану. Схватила сумку, достала окровавленный платок и сунула его под нос стязателю. — Желаете посмотреть на кровь убитой? Вот она! — леди Томсон мелко тряслась в истерике, её голос срывался на визг. — Это была я. Я убила Тильду Лорендин. И вытерла руки после того, как ударила её спицами. Раз за разом я пронзала её спицами за её угрозы. Она угрожала нам. Она шантажировала нас. Она была отвратительна.

— О, Финетта, что за беспечность, — выдохнула Приин. Она потрогала свой лоб, смахнула пряди.

— Финетта не убивала, — не то заговорила не то забредила Матриция. — Она не убивала отвратительную Тильду… Это всё я.

Зидани Мозьен принялась громко взывать к Девейне в попытке вылечить обморок сестры. Финетта хлюпала носом. Талиция Веллапольская зашлась и вовсе рыданиями. Ключница рядом со мной привалилась к стене. Свет и солнечные блики сменились темнотой и прохладой, тени исчезли.

Я забралась пальцами под бархотку, потёрла паука и надула щёки.

С тех пор, как я оказалась в Мелироанской Академии, я ждала чего-то подобного, но события развивались с такой скоростью, что реакции запаздывали. Пару месяцев назад я сидела за столом с благородным девами как на иголках, готовая дать отпор, укусить в ответ. В каждом слове, в каждом жесте ждала подвоха… Но прошло время, и я полюбила сестёр. Теперь я не знала, как относиться к тому, что меня всё-таки подставили. Финетта и Матриция были странными, но милыми и лишёнными любой злобы. Наоборот, из-за их убеждений девушки особенно высоко ценили доброту, чужую свободу, жизнь и честность.

— Так я и думал, — уверенно заключил стязатель. В отличие от меня, он не сомневался. — Леди Ноуби и леди Томсон состоят в сговоре. Честно признаться, даже не рассчитывал, что леди Томсон решится оставить чужую кровь как трофей… — он в задумчивости почесал бороду и с живым интересов взглянул сначала на окровавленный платок, потом на пунцовую Финетту. — Весьма опрометчиво для убийцы.

Сестра Томсон заплакала и в растерянности едва не утёрла щёки тем самым платком, который уже давно высох и взялся комом.

— Вы просили доказательств, госпожа Првленская, и вот они явились сами, — развёл руками Вилейн.

Жорхе направился к Финетте, но путь ему преградила крохотная фигурка княжны Веллапольской.

Талиция сжимала и разжимала кулаки, покачивалась из стороны в сторону, но больше не плакала. Стязатель едва заметно улыбнулся, но тут же принял грозный вид.

— Они обе не виноваты, — решительно заявила Талиция. — Финетта и Матриция просто пытаются меня защитить. Сестра Лорендин она… — девушка не выдержала тяжёлого взгляда Жорхе Вилейна, закрыла лицо руками и едва разборчиво забормотала: — Она говорила, что я ничтожная и глупая княжна. Что я недостойна Кирмоса лин де Блайта, и что он никогда меня не полюбит. Что все мои попытки его соблазнить будут провальными, потому что… — Она притихла, подняла лицо и посмотрела на меня. — Потому что он всегда будет любить свою мейлори. Не как ментор, но как мужчина.

Все притихли, но я заметила, как дёрнулся вниз уголок губ госпожа Првленской. Короткий проблеск истинных эмоций на вечной маске лицемерия. Я вжалась в стену, прибитая этим заявлением. Захотелось провалиться под землю, то ли от того, что это утверждение ложно, то ли от того, что оно правдиво. Но я совершенно точно не готова была это услышать. Рядом закашляла ключница, и я постучала ей по спине. Женщина захрипела и схватилась за мои руки, как за спасение.