Отступила в тень, прижалась к стене. Над головой угрожающе закачались гроздья винограда в составе цветочной композиции. Ею украсили карнизы зала.

— Боги на нашей стороне, — согласился другой голос. — А помимо богов огромная армия и более трёх тысяч боевых магов. Военная слава Квертинда непостижима для варваров. У Таххарии-Хан нет шансов.

Я сделала вид, что рассматриваю портрет Мелиры Иверийской, краем глаза косясь на компанию. Пятеро мужчин собрались в круг и их, судя по всему, совсем не интересовали наряды мелироанских дев.

— А что по поводу Веллапольского соглашения, господа? Как думаете, нам грозит новая война? — спросил один из собеседников, респектабельного вида мужчина с густой бородой и широко поставленными серыми глазами. Он опирался на трость с драгоценным набалдашником.

— Вы считаете, Веллапольцы пойдут на это? — удивился высокий гость. Чёрные волосы, залитые тьмой глаза, руки кровавого мага. Только вот слишком стар для настоящего Чёрного Консула. — В таком случае бои начнутся на море, и уже сейчас нужно вводить флот в заливы Холодного моря. Но командующий адмирал такого приказа не получал, это я вам доподлинно заявляю, как офицер морского командования.

— Они побоятся, — нараспев ответил бородач и стукнул тростью о паркет. — Решительные битвы с Таххарией-Хан будут дополнительным назиданием и демонстрацией боевой мощи. Клянусь тиалем, это и был план лин де Блайта.

— Вы правы, правы, — вставил суховатый старичок с ярко-фиолетовыми глазами и белыми волосами. Пломп он даже не потрудился спрятать — тот пестрел на внешней стороне ладони. — Верховный Совет готов к любым манёврам. Не стоит забывать, что Иверийцы оставили нам в качестве наследия не только память и праздники, но нечто более ценное — явления своей поразительный магии, недавно открывшиеся армии. Если наши северные соседи вздумают атаковать, объединённая силы во главе с консулом лин де Блайтом в миг напомнят им, по какому праву Квертинд владеет Галиофскими утёсами.

Его собеседники активно закивали.

— Если Квертинд будет сражаться, я встану под его знамёна, — решительно заявил юный офицер с идеальной выправкой. Одну руку он заложил за спину, а в другой держал бокал. — Девиз моей семьи: “Путём чести и усердия”. Во имя Квертинда! Во имя Кирмоса лин де Блайта! Во имя Иверийской династии!

Он отсалютовал оранжевым бокалом. Остальные охотно поддержали его тост.

Мужчины выпили.

Я хмыкнула. Этот юнец так бравировал честью, будто кто-то из присутствующих сомневался в его храбрости. Он понятия не имел, что такое настоящая война. Возможно, как и его почтенные товарищи. Однако же их преданность и рвение вселяли уважение и умиление одновременно.

— Господа, позволено ли мне вставить слово? — вдруг спросил светловолосый парень с ярко-оранжевым знаком соединения на шее — символом солнца. Тот самый, что танцевал с Финеттой. — Задумывались ли вы над тем, что Орден Крона уничтожил все кузницы и оружейные заводы Велеса? А на восстановление понадобиться не один месяц. Возможно, целый год. Нам нечем вооружать новобранцев.

— Не бойтесь, юноша, — успокоил старик-король. — Последние годы финансирование и обучение армии Квертинда шло семимильными шагами. Мы имеем уже обученных солдат, боевых магов, ложу стязателей, в конце концов. Огромные полки безупречных убийц против кучки ментальных магов. Что противопоставят звероводы из Веллаполии военному государству? К тому же, у нас в плену их княжна.

Все взгляды устремились на Талицию у высокого окна. Она улыбалась женщине в высоком парике, и на щеках сестры играли очаровательные ямочки. Даже я ею залюбовалась.

— Вопрос стоит не столько в обретении нового врага, сколько в потере важнейшего и стратегического торгового партнёра, — не сдавался блондин, которого ни на секунду не заинтересовала княжна. — Но если мы всё же говорим о боях и численности людей… Вы видели когда-нибудь смертоносных ящеров-гибридов, кожу которым заменяют металлические пластины? А ездовых притикалов, питающихся плотью? Задумывались ли вы, скольких безупречных, по вашему мнению, убийц стоит один летающий скорпион с наездником?

Собравшиеся неприятно сощурились, в воздухе повисло напряжение.

— Прошу простить меня за вопросы, — улыбнулся парень, сверкнув белыми зубами и тряхнув короткими кудрями, словно давая понять, что он прекрасно понял, какое оскорбление наносит собеседникам, но ему на это наплевать. — Конечно же, вы обо всём осведомлены и обо всём задумывались!

Он хотел ещё что-то добавить, но случайно заметил меня и неожиданно оробел. Но лишь на секунду — в следующий момент его улыбка стала ещё шире, и парень отвесил шутливый поклон до самого пола, поймав мой взгляд. Я узнала его — это был сын консула Батора, которому я тоже была представлена как Юна Горст в своё первое знакомство. Мужское имя вертелось на языке, но отказывалось выуживаться из недр памяти. Рональд? Рондин? Раймонд?

— Вы очень самонадеяны, Ваше Сиятельство, — прохрипел старичок, поднимая пенсне, чтобы лучше разглядеть собеседника. — Ещё Галиоф Иверийский писал в своих трактатах о том, что боги благоволят тем государствам, которые сильны своей армией. Это утверждение доказывает…

— Прошу прощения, разговоры о делах мы отложим, — перебил его молодой Батор, отчего престарелый лжеивериец едва не захлебнулся возмущением и закашлялся. Парень на букву “Р” легко постучал по его спине и добавил: — На балу следует танцевать, не так ли? Не уверен, что об этом где-нибудь писала Мелира Иверийская, но убеждён, что она была бы со мной согласна.

Откланявшись, он направился в мою сторону, и я запаниковала. Кинула короткий взгляд на упомянутую Мелиру, затопталась на месте. Меня заметили! Он знает, кто я! Он хочет со мной танцевать! Но уже в следующую секунду я расправила плечи и мягко улыбнулась приближающемуся молодому Батору. Что ж, танцевать так танцевать. Теперь я это умею. Я уж, было, чуть сама не пошла ему навстречу, как вдруг молодого человека закрыла тёмная фигура.

Я зажмурилась. Кровь прилила к щекам, я будто бы провалилась в прошлое, в вязкий кроуницкий туман, в воспоминания, когда ментор вот так же внезапно появился на маскараде. “Рада видеть вас в числе гостей, Ваша Милость,” — повторила про себя заклинание, чтобы не ошибиться, не онеметь, не броситься ему на шею или наоборот — прочь от него по сияющему паркету и сквозь толпу.

— А, новая воспитанница Лаптолины, — раздалось над макушкой, и я резко открыла глаза, задрала голову. — Та самая, что доставила ей столько проблем.

Передо мной стоял старший Батор собственной персоной, крупный и тучный, в бордовом кафтане и с крохотной короной в причёске. На широкой груди поблёскивали несколько золотых цепей и огромный, щедро усыпанный драгоценностями медальон с консульскими весами. И, конечно, тиаль Девейны.

Его Милость консул Батор раскрыл мужской веер с иверийскими коронами на каждой пластине, лениво обмахнулся. Этот женоподобный мужчина ни капли, даже отдалённо не был похож на ментора ни силуэтом, ни ростом. Как я могла так ошибиться? Дура! От злости на саму себя сжались кулаки и зубы одновременно. Я задрала подбородок, всерьёз размышляя, а не двинуть ли консулу кулаком в покрасневший нос. Просто чтобы не вставал на пути у Юны Горст. Партимо Батор же смотрел сверху вниз с достоинством не просто истинного квертиндца — настоящего короля, коим он сегодня нарядился.

Из-за спины консула показался его сын, и я стала объектом пристального внимания. Две пары глаз — смеющиеся сына и цепкие, изучающие отца смотрели с интересом. От такого откровенного осмотра у меня, как назло, словно язык прилип к нёбу. Я только сжимала и разжимала кулаки. Так и не дождавшись реакции, консул Батор начал сам:

— Надо думать, госпожа…

— Эстель, — быстро вставила Првленская, возникшая будто бы из-под земли. Она тяжело дышала после танца. Или просто спешила к нам через весь зал. — Разрешите представить вам леди Эстель, Ваша Милость.

Лаптолина тоже держал бокал, на этот раз жёлтый, и тонкие пальцы, казалось, вот-вот переломят хрустальную ножку. Другая рука женщины расслаблено коснулась моего плеча. Намёк был более чем понятным.