— Вряд ли моё имя вызовет у тебя такую же чудесную реакцию, — лукаво подмигнул бард. — А мне отрадно видеть героиню моей баллады беззаботной. Это такие редкие моменты. Счастье удивительно идёт тебе, Юна Горст. И женственность. Ты вообще на редкость похорошела с нашей первой встречи.

— Вы мне льстите, господин Кирмосовский, — вовлеклась я во флирт, согласно урокам Лаптолины. Во время танца — лёгкая улыбка, игривый разговор и милый характер. Но тут же вернулась к дружеской беседе: — А ты с нашей первой встречи обрел некоторую популярность, раз теперь приглашен исполнять свои сочинения не в таверну Фарелби, а на самый настоящий бал в замок Мелироанской Академии. Ты же будешь петь свою балладу? Как там она называется?

— Красные луны Квертинда, — охотно поведал менестрель. — Моя история завоёвывает сердца людей. Особенно с того момента, как ментор публично признался в уязвимости, — он снова подмигнул мне, а я опустила глаза. — Но не только выступления привели меня в Батор.

— Скажешь, что приехал специально ко мне, — получишь веером по макушке! — кокетливо пригрозила я. — Этот жест у мелироанских дев означает что-то вроде “Вы нахально врёте и ведёте себя как говнюк, господин”.

— Когда это я лгал? — очень натурально обиделся бард, но быстро расплылся в довольной улыбке. — Я лишь иногда слегка преувеличиваю, — он умудрился стрельнуть глазами в хорошенькую девушку в ряду зрителей, и та пришла в замешательство. Но Артиста это совсем не смутило, и он как бы между прочим продолжил: — Я присмотрел чудесный домик на побережье, совсем недалеко отсюда. Скромное жилище с живописным видом на Пармонову косу в окружении лавандовых полей. Редкой красоты местечко. Уединённое, тихое, безлюдное. Скудных сбережений несчастного слуги искусства хватит на этот каприз.

— Но ты ведь обожаешь публику и внимание! Ты любишь выступления и путешествия. Ты бродячий бард, свободный артист! — горячо выпалила я. — Неужели решил остепениться?

— Может быть, ты не всё обо мне знаешь, — вздохнул бард и скосил глаза на пропалывающую мимо Хломану в объятиях незнакомца. — Может быть я сам не всё о себе знаю. Когда-то давно я зарёкся не вмешиваться в ход истории, но с тех пор, как сам стал героем свой баллады, многое переменилось. Я начал изменять решениям. Как и ты, как и… — он посмотрел мне прямо в глаза, — Кирмос лин де Блайт.

Я резко отвернулась, стараясь скрыть лёгкую дрожь от произнесённого вслух имени ментора.

Бард издевательски присвистнул.

Мы вышли на второй тур вальса, поддерживаемые лёгкими аплодисментами. Менестрель оказался весьма недурным танцором. Он мастерски выделывал па, подмигивал и любезничал. Артист Кирмсовский вёл уверенно, но я и не отставала: ноги в лёгких атласных туфлях независимо от меня делали своё дело, вбитое ритмом и уроками хореографов.

Над залом, под высоким потолком, расписанной морской фреской, загорелись серебристым светом облака. Публика ахнула. Прямо на головы танцующим парам посыпался снег — но не настоящий, а иллюзорный. Точно такой же, какой когда-то в далёкой столовой Кроуница создавал Куиджи. Сразу же стало заметно светлее. Я задрала голову и не удержалась — попыталась поймать ртом снежинки. Но потом опомнилась, завертела головой в поисках служителей Мэндэля. Вокруг нас мелькали пары — голые плечи и лунный свет, лёгкий сквозняк и взмахи юбок — неспешный вальс в темноте в ожидании грохочущего настоящего бала.

Вдруг я заметила, что среди светлых голов Иверийских правителей мелькают тёмные — не один бард сегодня обрядился Чёрным Консулом. Сердце пропустило удар, когда на глаза попался высокий человек в чёрных одеждах. В темноте черты его лица трудно было различить. Мужчину тут же закрыла Приин с уже немолодым партнёром весьма галантного вида — должно быть, своим будущим мужем. Торопясь и едва не спотыкаясь, я ускорила шаг, выгнула спину, едва не выпав из объятия барда — тот удержал меня и крепче стиснул — и я снова нашла глазами того самого гостя. Присмотрелась — не он.

Троллье дерьмо.

Мой партнёр едва слышно хохотнул, и я обиженно фыркнула.

— Значит, ты теперь полюбил одиночество, — оскалилась я в ответ на его насмешливое превосходство.

— Не сказал бы, — Артист охотно вовлёкся с диалог. Он только этого и ждал. — Просто мне нужно подумать в уединении. В нём есть своя прелесть, но разве уединение равно одиночеству? Я люблю лежать голым в жаркий день возле воды, но чтобы вокруг меня было много приятных людей, в том числе хорошеньких женщин. Мы будем пить гранатовое вино с лёгким терпковатым привкусом, говорить о литературе и предаваться милым извращениям. Этим я и собираюсь заняться в самое ближайшее время в ожидании особенной гостьи.

— О, — улыбнулась я. — Думаешь, однажды твоя единственная любовь забредёт в заброшенную хижину, распугав своим видом чаек и распутных женщин? Или речь идёт о вдохновении?

Снег сыпал на макушку барда, прикрытую крохотным беретом, но не оседал на голове, а проходил насквозь, растворяясь в воздухе. Музыка заиграла громче. Она всё сильнее завоевывала собой пространство, величественная и плавная в своей кульминации.

— Всё будет по-другому, — загадочно ответил бард и мечтательно прикрыл глаза. — Спонтанное счастье требует тщательной подготовки. Мне придётся наконец поступить по-мужски и взять всё в свои руки.

Я кивнула ему, будто поняла, о чём речь, и грациозно выгнула шею, чтобы ещё раз рассмотреть зрителей. Взгляд упал на ещё одного гостя, наряженного Кирмосом лин де Блайтом. Но, конечно, совершенно не его самого. Рядом мелькнули белые руки Финетты, подскочили пружинки локонов. Леди Томсон танцевала в объятиях молодого высокого блондина, чему оба, кажется, были не рады.

— Не заиграйтесь в битвах с судьбой, — отстранённо посоветовала я, даже не глядя на своего партнёра.

Он не ответил.

В дальнем углу зала загорелась первая свеча, как жёлтая звезда. Она высветила двух господ, одетых в армейскую форму, щедро увешанную наградами. Мужчины раздосадовано скривились из-за того, что в их беседу вмешался свет и всеобщее внимание, но быстро вернули себе учтивый вид и повернулись к танцующим парам.

Мелодия стала затухать пока, наконец, не растаяла в пламени свечей и тихих разговорах гостей. Снежная иллюзия тоже развеялась. Зал возвращался к привычному освещению: зажигались сотни тонких свечей в витых канделябрах, разгоралась люстра в центре морской фрески, вспыхнули начищенными хрустальные вазы. Горки разноцветных бокалов — семь оттенков магии — полнились игристым вином, но на дне каждого неизменно лежала ягодка малины.

— Благодарю за танец, очаровательная властительница моего сердца, — поклонился бард, томно поглядывая из-под ресниц.

Я подала руку для поцелуя и наградила партнёра улыбкой. Даже не сомневаясь в том, что его сердцем владеют сотни, если не тысячи таких же муз, как и я. Хотелось бы сказать, что первые мгновения настоящего бала оказались незабываемыми, но… гаденькое чувство разочарования кольнуло затылок, как десятки шпилек. Когда-то мой вальс в темноте был совсем другим. Чувственным, волшебным… И закончился тоже иначе.

А чего я ждала? Что появится ментор и вырвет меня из лап новой жизни, как когда-то вырвал из рук Демиурга?…

Кряхт! Именно этого я и ждала.

— Дорогие гости! — раздалось со сцены, и все резко развернулись на голос. На высоком постаменте, щедро украшенном цветами, стояла Лаптолина и держала белый, в цвет тиаля, бокал. Тяжелая мантия, шитая Иверийскими коронами, прикрывала одно плечо женщины, другое же оставалось обнажённым. Убедившись, что привлекла достаточно внимания, хозяйка бала продолжила: — Мелироанская Академия, мои воспитанницы и я лично рады приветствовать вас на торжественном балу, посвящённом Дню Династии, — она гостеприимно развела руками. — Сегодня, ровно на сто двенадцатый день от восхода Красной Луны, мы традиционно славим величайшее Иверийское наследие и государственные подвиги правителей. Перед ликами семи богов и высшего общества мы даём обещания исполнять заветы королей. Мы берём на себя ответственность достойно нести знамя Квертинда. В этот славный праздник каждый становится государем, чтобы напомнить миру и королевству о своём верноподданстве, — Лаптолина понизила голос. — В тёмные и трудные времена как никогда важно не терять присутствия духа. Я знаю, что все мы не только храним в сердце священную веру в королевство и его правительство, но и готовы способствовать его благополучию. Пусть же сегодняшний праздник станет проблеском надежды и обещанием лучших времён. Да начнётся торжественный бал! Во имя Квертинда!