— Неужели вы думаете, что я смогла бы скрыть от королевы столь пикантную подробность своей жизни? — хихикает Тезария. — Бросьте, леди Оуренская, это невозможно. Давайте оставим досужие сплетни и выпьем за благоденствие Её Величества Иверийской Королевы Лауны Неотразимой!

Фрейлина поднимает бокал тёмного бордового стекла с символом моей династии, и к её тосту присоединяются другие благородные леди.

— За Лауну Неотразимую! — подхватывают женские голоса.

— Во имя Квертинда! — поддерживает Оуренская.

— Так что же, леди Крадзин, — приподнимаюсь я на локтях и обращаюсь к подруге по-простому: — Хочешь, я сегодня же распоряжусь, чтобы стязатель Блайт сопровождал тебя в летнюю резиденцию в Батор? Я желаю белых слив, но выращенных не магией Ревда, а самых натуральных, согретых под южным солнцем. Вы оба привезёте мне фрукты вместе с новыми впечатлениями и объявлением о свадьбе.

— Ваше Величество, — склоняет голову Тезария. Она потирает запястья под браслетами из ризолита, холодный металл явно доставляет ей неудобства. — Мне горько смотреть, как вы строите догадки, и потому я не смею больше испытывать ваше терпение. Клянусь, сегодня же раскроюсь и поделюсь душевными терзаниями. Сил больше нет таить любовные чувства, тем более от Вашего Величества. Вы так добры ко мне. Но… боюсь, даже ваше доброе сердце осудит мой выбор. Боюсь не за себя, но за своего избранника. Его любовь ко мне может стоить ему всей судьбы: должности, клятв и даже жизни. Мы, как и все верноподданные королевства, готовы принести нашу любовь в жертву. В жертву во имя Квертинда.

Она ловит мою торжествующую улыбку. Неужели мы все ошибались, и её тайный любовник вовсе не Кирмос Блайт? Вот бы это было правдой! Он несколько моложе Тезарии и совсем ей не подходит.

— Милая Тезария, — как можно мягче говорю я и всё-таки выпускаю из рук Цыплёнка. — Неужели я посмею лишить тебя самого великого на свете счастья, когда сама последовала зову сердца? Неужто я не женщина, любящая и испытавшая удовольствие быть любимой? Расскажи же мне, кто похитил твой покой и заставил мучиться злыми мыслями. Не по приказу Её Величества Иверийской королевы Квертинда, но по просьбе близкой подруги.

— Если только наедине… — опускает густые ресницы девушка и мило краснеет, будто стыдится своей тайны. — Я бы хотела скромную тихую церемонию, где будем только мы с моим возлюбленным и Ваше Величество.

— Какая чудесная мысль! — одобряю я и прихожу в романтический трепет. — Устроим свадебный ритуал в южном крыле, в святилище Девейны. Или прямо здесь, в этом павильоне. Украсим его цветами и окурим амброй… — я наклоняюсь и подаюсь ближе к фрейлине. — Но ты должна немедленно сказать мне, кто же он!

Тезария выразительно смотрит на застывших в ожидании откровения девушек и настороженных служанок. Досужие сплетницы и стервятницы навострили уши и отложили приборы. Даже арфистка прервала балладу, чтобы услышать правду.

“Подите прочь!” — хочу прикрикнуть я, но тишину прерывают далёкие мужские разговоры. Все поворачивают головы на звук шагов, доносящихся с центральной аллеи.

Кирмос Блайт лёгок на помине! Вот он появляется из-за зелёной ограды со шкатулкой в руках, останавливается, когда его спутник — король Мирасполь — наклоняется, чтобы срезать для меня душистый пион.

Как же хорош мой муж!

Ни на секунду не пожалела я о своём решении, ни на мгновение не усомнилась в правильности выбора. Мирасполь, отныне зовущийся Иверийским, стал королём не по рождению, но по призванию. По всему Квертинду слагают баллады о том, как простой мальчишка из трущоб примерил корону и очаровал королеву. Самая громкая история успеха, самая трогательная баллада, которую не сможет затмить даже грядущая тайна Тезарии. Вряд ли когда-либо в истории Квертинда появится более великая история любви, чем случилась у нас с Мирасполем.

Мечтательная улыбка трогает мои губы. Всё вышло даже лучше, чем в грёзах или старых романтических сказках. Лауна Неотразимая разрушила цепи долга и вскоре подарит жизнь крохотному принцу — новому хранителю магии времени. Возлюбленный отцом и матерью, он вырастет в заботе и строгом воспитании, чтобы однажды взойти на трон.

Такой исход радует всех.

Кроме вечно угрюмого, угловатого молодого стязателя Блайта. Не знаю, что в нём находит Мирасполь и что в нём могла полюбить Тезария. Впрочем, леди Крадзин всегда нравились плохие, жестокие и молчаливые мужчины. Должно быть, это влияние её варварской родины, где до сих пор превозносят жестокие обычаи и древние, сугубо патриархальные устои.

Вот и сейчас юный стязатель Блайт будто бы нарочно не смотрит в нашу сторону — боится до срока выдать порочную связь. Глупый, упёртый мальчишка! Неужели он думает, что сможет скрывать чувства под маской напускной суровости? Я ведь всё равно докопаюсь до истины!

Я тяжело поднимаюсь, придерживая рукой живот и опираясь на слуг. По павильону проносится взволнованный шелест — девушки поднимаются следом, придерживают юбки и поправляют причёски.

— Ваше Величество, — раздаётся женский хор.

Дамы приседают в низком реверансе, когда в павильон заходит Мирасполь в сопровождении верного стязателя.

Он вручает мне свежий пион. С тайной гордостью и лёгкой ревностью я отмечаю, как девушки украдкой кидают взгляды на молодого короля. Он закутан в тёмно-бордовый бархат сюртука, тщательно причёсан и держится ровно. Словно был рождён правителем и воспитан во дворце.

Я раскидываю объятия, не стесняясь присутствия фрейлин. Мои чудачества давно уже списывают на интересное положение, и я охотно этим пользуюсь. Дамские хитрости порой бывают так кстати!

— Ваше Величество, — обнимает меня Мирасполь и целует в макушку, как малое дитя. Отступает на шаг, кланяется. — Моя королева.

— Сегодня ты рано, — замечаю я, подпирая спину руками. — Неужели Верховный Совет закончился так быстро?

— Так и есть. Нам очень вас не хватало, — конечно же лукавит Мирасполь. — Мне бы не хотелось нарушать ваш покой, но некоторые дела требуют личного вмешательства истинной Иверийской королевы. Мы больше не можем откладывать их решение.

На глаза попадается шкатулка в руках стязателя Блайта. Горькая досада кривит мои губы. В отличие от глупых фрейлин, восторженно воззрившихся на моего мужа, я знаю, что внутри этой шкатулки далеко не подарок для Лауны Неотразимой. Там лежат те самые неотложные дела.

Я усаживаюсь обратно, нарочно оттягивая момент и, наконец найдя удобное положение, благосклонно киваю Мирасполю.

— Леди, — обращается он ко всем сразу, но ни к кому конкретному. — Прошу оставить нас.

Знатные дамы Квертинда, шурша складками платьев и хлопая веерами, выходят прочь. За ними следуют служанки и все стязатели, прекрасно зная, как толковать слово короля. Людской гомон смолкает, и становятся слышны фонтаны, их слабый далёкий плеск — шум, с которым тонкие струйки разбиваются о хрустальные вазы и фигуры.

В павильоне остаёмся втроём — я, мой король и его подопечный стязатель Блайт. С некоторых пор приказы короля его не касаются.

— Лауна, — обращается Мирасполь уже менее официально, садится рядом, опирается на локоть. — Я знаю, что ты не хочешь об этом говорить, но мы должны попытаться изучить факты, пока это ещё возможно. Пока Иверийская магия ещё тебе принадлежит. Я не хочу, чтобы ты думала, будто я покушаюсь на твой дар, но он перестанет быть доступным и тебе тоже, едва ты разрешишься от бремени. Могущество в руках младенца бесполезно.

— Ваше Величество, — вступает в разговор Блайт. — Ваша магия — главная защита, но с рождением сына вы станете уязвимее, если скудные сведения о наследии Иверийской магии правдивы. Не осталось никого, способного подтвердить или опровергнуть эту информацию. Вспомните, быть может, ваш отец учил вас использовать величайшую из магий? Как думаете, вы и вправду лишитесь своего дара с рождением ребёнка?