Телега остановилась, и на носилки водрузили несчастного. Я отвернулась, сдерживая приступ тошноты. Не выдержала. Лучше увидеть мстительного призрака, чем ещё живого, но уже умирающего солдата.
Отныне мне нельзя было оглядываться.
Лучшее, что я могу сделать для Квертинда — это смотреть вперёд. В будущее.
— Ваша Милость, Великий Консул, — поклонился ещё один командующий.
На его груди не было тиаля, но по гербовому знаку на эфесе и нагруднике было понятно, что он из знатного рода. Я рассеянно кивнула.
Ветер свистел сквозняками и заглушал удаляющие стоны раненных. Заглушали их и тысячи голосов, зовущих меня в видение. Мне захотелось поддаться им, припасть к чужому прошлому, как к исцеляющему источнику, как к убежищу от злой реальности.
— Госпожа Ностра? — удивлённо остановился идущий навстречу стязатель. — Разве вам не опасно приезжать сюда?
— Хочу лично выразить поддержку солдатам Квертинда, — скупо бросила я на ходу и прошла мимо.
Когда на плечи ложится не только груз ответственности, но и тяжесть собственных ошибок, признать их — тоже немного исцеление. Но для этого нужно осознавать всю полноту последствий. Видеть пути и нити судеб не сверкающими линиями в сознании, а настоящими событиями.
И я смотрела во все глаза. На солдатские шатры, хлопающие на стылом ветру, на редкие костерки в окружении пней, на крыс, снующих между палатками. На сотни угрюмых бородатых мужчин в серой форме с бордовыми нашивками. Многим из них суждено уже никогда не выйти из Данужского леса. Кирмос лин де Блайт приговорил их к смерти на войне за Квертинд. Я же усугубила их положение, отложив приготовления. Мы оба преследовали личные цели и хотели спасти тех, кого любим. А цена — вот она, смотрит в душу синими глазами солдата, вчерашнего ребёнка. Летит в затылок стоном раненного.
Над головой нависла огромная чёрно-лиловая туча. Из-за неё выбивались лучи солнца, расходясь колесом во все стороны и освещая макушки лагерных палаток. Света досталось и огромной клетке, сколоченной вокруг группы вонючих, грязных и криво ухмыляющихся мужчин.
— Эй, красотки! — крикнул один из них. — Подарите поцелуй обречённому на смерть! Я передам от вас привет Толмунду.
Узники громко загоготали. За их ухмылками угадывался страх смерти и обречённость.
— Это пленные? — спросила Джулия, прижимаясь ко мне боком.
— Никак нет, госпожа, — весело отчитался офицер. — Преступники Квертинда. Убийцы и насильники. Доставили из Зандагата.
— Зачем? — простодушно спросила моя помощница.
— Так для дела… — растерялся Рольди. — Экзарх Арган приказал. Для нужд.
Джулия понятливо закивала и прижала надушенный платок к носу. Отвернулась, быстро хлопая ресницами.
Я ещё раз взглянула на пленников. Кошмарные лица, бледные и осунувшиеся в заключении, они уже были мертвы. Они знали, зачем их привезли на войну. Не в качестве солдат первой линии фронта и не ради славной смерти на поле боя. Квертинд уготовил им роль жертв для Толмунда. Уже не люди — просто живые сосуды магической памяти для кровавых магов.
Лицо одного из стражников у клетки, удивительно красивое, с внимательными глазами и ямочкой на подбородке, на миг выделилось из круговерти размывшихся окрестностей. Потом его сменили ящики, а их — коновязи и телеги.
Впереди показался дощатый настил — плац перед командирскими палатками. Он был пуст. Люди разбежались, хлынули потоком к полевой кухне, где как раз подавали обед. Редкие скупые лучи осветили лагерь и словно бы ткнули пальцем в Иверийскую корону на стяге. Величие Квертинда блеснуло золотом на бордовом фоне и тут же стухло, затянутое холодной, молчаливой мглой.
От резкого контраста перед глазами поплыли радужные круги. Я испугалась, что провалилась в чужое будущее, пошатнулась и оперлась на бордовую перчатку стязателя.
— Госпожа Ностра, — забеспокоилась Джулия. — Может, не стоит откладывать видение? Уверена, здесь есть укромное место, где вас не потревожат. Вот, — она щедро плеснула на чистый платок мятного масла. — Возьмите. Воняет тут невыносимо.
Запах и правда стоял неприятный. Тянуло кострами, лошадьми, кислым потом и варёной крупой. Я приняла платок и по примеру Джулии прижала его к носу. Хотела ответить ей, что видение подождёт, но в этот момент издалека заметила Грэхама и забыла про вопрос.
Экзарх Арган меня не видел. В суете лагеря он казался его неотъемлемой частью. В отличие от стен Претория, ему удивительно шло местное окружение. Груды щитов, суровые лица солдат в кольчугах, звон стали и стук молотков. Несколько секунд я молча наблюдала за Грэхамом — как он двигается, как подходит коротко переговорить с командиром, как щурит глаза, стоит ему запустить ладонь в холку пробегающей мимо собаки. Не за этим ли я приехала сюда на самом деле? Увидеть того, к кому стремилось моё сердце? Взглянуть на него ещё раз? Может, я всё ещё надеюсь его спасти?
— Экзарх Арган будет рад вашему приезду, — с хитрецой в голосе заметил Ношден Рольди. — Желаете с ним поговорить?
Я желала. Пресвятая Девейна, как я желала поговорить с Грэхамом! Предупредить его об опасности, умолять покинуть эту войну, бежать вместе со мной обратно в Лангсорд. Спрятаться от Квертинда и от всего, что нависло над нами. Вернуться туда, где нам было так хорошо вдвоём.
— Ваша Милость, вы плохо себя чувствуете? — лицо Джулии закрыло обзор.
Её цепкие пальцы схватили мои запястья, загремели браслеты под накидкой. Джулия напомнила дату.
— Нет, — ответила я на все вопросы сразу и отвернулась. Открыла ридикюль, чтобы убрать ненужный платок. На бархатном боку сумки пестрела вышитая птичка и мои инициалы. Золотые короны на фермуаре напомнили мне о том, кем я являюсь. — Видение подождёт, как и экзарх Арган. У нас ещё будет время. Я хочу видеть Кирмоса лин де Блайта. Он сейчас в лагере?
— Наместник у себя, — ответил провожатый и двинулся по плацу, шаркая подошвами. — Идёмте, вы успеете застать его до военного совета. Его теперь вынесли аж за реку, где сейчас работают землемеры. Там какой-то маг, зелёный ещё совсем, не то ментальщик, не то мастер механизмов привёз “Длань Омена”, — он замолчал, скривился от очередного грохота, прокатившегося над лесом. Проводил взглядом взметнувшихся птиц. — Диковинная штука, двуглавая катапульта. Установили её на холме. Долго пристреливались из-за бокового ветра — на открытой поляне снаряды сносит. Говорят, магов Вейна будут теперь в битве использовать.
Я придержала капюшон за меховую оторочку и выдохнула облачко пара. Подол дорожного плаща испачкался, и это придавало мне неряшливый вид. Но чистить одежду я не стала. Только отцепила прилипший лист. Выкинула, молча следуя за разговорчивым офицером.
— У нас здесь, Ваша Милость, свой Преторий, — сообщил Ношден Рольди, останавливаясь у высокой палатки сразу с тремя знамёнами — короной Квертинда, армейским щитом и эмблемой консульства. — Наместник ожидает вас. Входите без доклада.
Я стянула перчатки, вручила их Джулии вместе с сумкой. Задумчиво осмотрела высокий шатёр и снова подавила желание развернуться и броситься к Грэхаму. Боль, вина и долг сжигали это рвение, как пламя — бумагу. Ожоги кровоточили изнутри, саднили и плакали кровавыми слезами. Боги… Я обязательно это переживу. Я привыкну идти вперёд, не оглядываясь. Чего бы мне это ни стоило.
— Прикажи найти коней для обратного пути, — развернулась я к помощнице. — Сегодня же отправляемся обратно. И узнай подробности с линии фронта, хочу быть в курсе. Расскажешь мне по дороге.
— Конечно, Ваша Милость, — покорилась Джулия и помогла мне поднять тяжёлый входной полог.
Я шагнула под полотняные своды.
В шатре меня обступила уютная полутьма, освещаемая двумя жаровнями и оплавленными свечами в подсвечниках. Внутри было тепло. Блестели замками сундуки, пестрела узором ширма, отделяющая кровать от рабочего пространства, многочисленные скамейки стояли в беспорядке.
Хозяин палатки склонился над заваленным пергаментами столом. Он стоял, оперевшись двумя руками о дубовую столешницу, и думал о чём-то своём. Грубая льняная сорочка натянута на плечах, волосы собраны лентой, голова опущена. Глаза закрыты. Кирмос лин де Блайт как будто находился в прорицании, полностью удалившись из реального мира. Целую минуту консул меня не замечал, увлечённый собственным состоянием. Потом прервался, чтобы накрыть рукой знак соединения — должно быть, в это мгновение менторская связь дала о себе знать, — и наконец-то увидел, что в шатре он больше не один.
