Я внимательно всмотрелась в девушку. Знала ли она на деле, о чём говорит? Не была ли она именно той самой сестрой, к которой обращалась умирающая Тильда?

— Сирена! — подлетела ко мне разгорячённая танцем Талиция. — Идём танцевать!

— Я не умею, — по привычке бросила я.

— Здесь и не нужно уметь! — взмахнула руками княжна. — Здесь нужно просто дурачиться! Это именно то, что тебе нужно! Просто расслабиться в танце и позволить себе позабавиться!

Она схватила меня за обе ладони и буквально выдернула со стула, как морковку с грядки. Раскрасневшаяся, совершенно юная и хохочущая, в своей бесконечной доброте Талиция напоминала мне ту самую смесь магии Девейны и Нарцины, которой так грезила Зидани. Я залюбовалась ею, светлыми хрустящими складками платья, струйками бисера на корсете и кисточками. Пушистые волосы выбились из причёски, и лёгкое дуновение бриза доносило аромат пудры и духов княжны. Вот у кого не было ни единого шрама ни на теле, ни в душе!

Сёстры и сиротки завизжали, зааплодировали и закричали подбадривающие лозунги.

— Вот так, леди Эстель! — похвалила Малька. — Давайте делать то, что можем. Веселиться!

Она взяла меня за руки и закружила. Перед глазами поплыли радостные детские лица, пёстрые платья, цветочные горшки, солнечные лучи. Всё слилось в смазанную светлую картину. Я захохотала и подпрыгнула, будто неожиданная светлая радость Талиции передалась мне, проникла под кожу и теперь норовила вытолкнуть меня из скорлупы угрюмости и вечной слабости.

“Не думай о том, как танцуешь. Забудь про разум. Доверься мне, Юна,” — свистел ветер в ушах голосом Демиурга, и я позволила себе насладиться его тембром. Здесь, среди запаха олеандров, детского смеха и песни сестёр, мне неожиданно стало так же легко и хорошо, как когда-то в ласковых объятиях создателя Ордена Крона.

Кажется, я, как и он, начинала влюбляться в Батор.

***

Южная осень разлеглась хозяйкой во дворе Мелироанской академии. Она не сыпала мелким снегом Кроуница, не разводила озёрную слякоть Фарелби, а только легко тронула золотом кроны деревьев и душистые травы. Цветы в клумбах стали ярче и будто бы тяжелее, травы — суше, а почва — ароматнее.

Я сорвала тёмную виноградину с лозы, оплетающей ворота, и отправила её в рот. Едва мы вылезли из дилижансов, брызнул мелкий дождик, прибивающий поднятую пыль, и я с удовольствием втянула запах полей и сада. В сумерках он казался особенно насыщенным. Апельсины и магнолии, лаванда и солёный бриз, влажная земля и гроза, даже розы — всё смешалось в дурманящую смесь этого вечера, всё наполняло меня светом и особой энергией добра.

Приободрённая отличным днём, прогулкой и спасением Мальки, я насвистывала под нос ту саму мелодию, которую пела Матриция в приюте. Мелироан и “Анна Верте” оказались куда радушнее вечной искусственности академии благородных дев, а общение с детьми и вправду делало меня на порядок лучше. Мне хотелось делать добро даже не ради других, а ради самой себя, ради этого волшебного ощущения крыльев за спиной, и я даже пожалела, что не смогу выучиться магии Девейны. Браслет из ризолита на правой руке весело звякнул о тусклый артефакт с надписью из детской сказки.

— Ваше Величество, — отвесила я шутливый поклон мраморной Мелире, что замерла посреди широкого моста.

Божьи коровки облепили её бёдра, греясь в последних лучах закатного солнца. Подоспевшая Финетта принялась их пристально разглядывать. Она сняла перчатку, усадила одну из букашек на обнажённый палец и легко подула, чтобы жучок взлетел в воздух. Быстрые крылья мелькнули в воздухе и унесли насекомое прочь — в гаснущее небо, розовое от подсвеченных облаков.

Мы с Финеттой задрали головы и следили за полётом долго, пока другие сёстры не нагнали нас и не утащили по оплетённому розами коридору к мозаичным бассейнам.

Уставшие, но довольные и разгорячённые танцами, весельем и общением с детьми, всю дорогу домой мы уплетали мариоли — южные пирожные с кремовой начинкой. Приин горячо описывала встречу с икша в Обители Мелиры и мой большой подвиг. В её устах это звучало куда героичнее, чем было на самом деле. Сёстры слушали сестру Блайт с неподдельным интересом и даже благоговением. Они прикрывали рты ладошками и удивлённо вскрикивали, как сиротки из “Анны Верте”, когда Зидани рассказывала сказку о Нарцине. Я же почти дремала, привалившись к обитой шёлком стенке дилижанса. Нежные хрустящие сладости и увлекательный рассказ оказались достойным завершением отличного дня. И хоть к ужину мы опоздали, этот факт никак не мог испортить приподнятого настроения и особого чувства единства, настигшего нас этим вечером. Оно словно густые сумерки, словно пряный южный запах обволакивало каждую из мелироанских дев и придавало сил. Сестринство, вот что это было такое.

Как всегда, у выхода из розового коридора нас встретила Мотылёк.

— Ах ты красавица, — потрепала я побежавшего леопарда за ухом. — Кто здесь хорошая девочка? — я присела напротив довольной кошки, и мокрый нос ткнулся мне в щёку. Я рассмеялась. — Кто пушистая любопытная морда?

Пятнистая кошка совсем не по-кошачьи завиляла хвостом и, оставив меня в одиночестве, рысью бросилась к Талиции. Коренная веллапольская подданная, да ещё и княжеских кровей, она будто бы притягивала животных. Полосатые лошади, павлины, леопарды, еноты и обезьяна, ласки и даже курицы всегда следовали за княжной гуськом. Думаю, Мелироанская академия ещё не видела среди своих дворовых питомцев подобного единства.

— Вы тоже чувствуете это? — Зидани раскинула руки и зажмурилась, подставляя лицо мелкому дождику. — Особая милость возвращается к нам благодарностью семерых богов. Думаю, что мы, мелироанские девы, заслужили их любовь.

— Я чувствую, что у меня жутко распухли ноги, — вздохнула я в ответ и скинула туфли.

Подошла к краю бассейна и шагнула в воду, наслаждаясь прохладой.

— Ваше Сиятельство! — тут же возникла неподалёку Эсли. — Это неприлично!

— Юна! — строго окликнула Приин.

Я не обратила внимания. Только повыше задрала юбки. Вода едва ли доставала мне до колена, но большего было и не нужно. Гладь подёргивалась мелкой рябью, шершавое мозаичное дно приятно кололо ступни. После долгого дня это и вправду походило на благодать богов.

Рядом что-то плюхнулось, и я с удивлением обнаружила Хломану Дельскую в бассейне.

— Что за жизнь без общей тайны? — подмигнула она мне. — Если нам суждено понести наказание, сделаем это все вместе.

Я улыбнулась. Теперь моя банда — шесть идеальных леди Квертинда.

— Идите к нам! — позвала я остальных, застывших в окружении служанок. — Позвольте себе нарушить приличия хотя бы тогда, когда вас никто не видит. Теперь, когда Тильда Лорендин мертва, вы вне опасности.

— Леди Ноуби! — возмущённо крикнула одна из служанок вслед сорвавшейся с места Матриции.

Сестра взяла разбег и буквально влетела в низкий бассейн, обдав нас тяжёлыми брызгами. Мы радостно завизжали. Нежный шёлк её юбок раздулся парусом и осел на поверхности воды. Матриция даже не потрудилась их поднять.

— Давай же, Фи! — поддразнила она. — Давай, это весело!

Её подруга подошла, изящно подала руки. Но Матриция обхватила её талию и буквально втащила в бассейн, отчего обе девушки рухнули под задорный девичий хохот.

Матриция и Финетта поднялись и… неожиданно для всех поцеловались, стоя по колено в бассейне. Мелкий дождик осыпал их каплями, а сёстры — удивлёнными, даже шокированными взглядами.

— Ну и дела, — грохнула Арма.

Остальные служанки почтительно отвернулись. Благородные девы переглянулись.

— Надеюсь, вас не скинут за это в кристальный колодец, — цокнула Хломана.

— Как старшая из сестёр осуждаю за безрассудство! — подчёркнуто шутливо пригрозила Приин.

Прыгать к нам она не стала, но тоже скинула обувь и села на край бассейна. Опустила ноги в воду. К ней присоединилась Зидани. Целительница прислонилась плечом к сестре, набрала в ладони воду и подкинула в воздух.