— Мне жаль, Рени, мне так жаль, — виновато проблеяла я.

— Теперь ты понимаешь? — пугающе спокойно прошептал он. — Понимаешь, насколько здесь всё прогнило? Не осталось ничего, за что можно было бы бороться. Лучшие давно уехали.

— Господин Батор, Ваше Сиятельство, — вмешался Жорхе. — Я должен немедленно отвезти госпожу Эстель в академию. Ради её же безопасности.

— Тоже ложь, — скривился Ренуард. Его лицо в это мгновение пугало больше бушующего пожара. — Где бы она не находилась, она всегда будет в опасности. Квертинд и есть опасность. Здесь негде укрыться.

Жорхе заметно напрягся, но промолчал. Только сильнее стиснул мой локоть и, коротко сказав, “Идём”, снова потащил к дилижансу.

— В любой момент, госпожа Эстель, — кинул мне в спину Батор. — Я на пристани каждую полночь. В любой момент.

Я обернулась, стараясь поспевать за быстрым шагом Жорхе — он тащил меня как собачку на поводке! — и коротко кивнула. Мне нечего было сказать Ренуарду, в голове не осталось ни одной мысли. Только липкий, тянущий страх, тревога пульсировали в висках. И — вина. Я даже не могла понять, перед кем и за что виновата, но это болезненное, ядовитое чувство буквально выжигало меня изнутри, поглощало не хуже языков пламени.

Я была раздавлена.

Уже в дилижансе, когда мы отъехали на достаточное расстояние и воздух стал чище, реальность наконец начала возвращаться ко мне привычными ощущениями. Тело ощущалось неподъёмным, мокрые туфли натёрли ноги, голова гудела, но это было меньшими из бед.

— Что там произошло? — хриплым голосом спросила я у Жорхе, что сидел рядом. — Почему сожгли цирк?

— Ты же слышала. По приказу Его Милости консула Верховного Совета. Внутри обнаружили запрещённые артефакты из Тимберии.

Я закрыла лицо руками. Глупо и нервно хохотнула, надавила пальцами на глаза.

— Враньё, — хмыкнула я. — Он сделал это специально. Чтобы навредить мне и Ренуарду. Да?

— Да, — неожиданно зло ответил стязатель. — Кирмос ищет тебя по всему Батору. Поначалу он был уверен, что здесь замешан Орден Крона и господин Демиург. Твой страх привёл его в этот цирк, потом — на Остров Вздохов. Стязатели прямо сейчас переворачивают его кверху дном, обыскивают помещения, допрашивают всех работников. Когда он выяснил, что ты с Ренуардом Батором, ещё и по собственной воле, это только усугубило ситуацию. Он приказал обыскать весь Ирб. А после — сжечь цирк, чтобы выманить вас на огонёк. Получилось, — Жорхе криво усмехнулся в усы, почти как сам Кирмос лин де Блайт. — Консул Батор прибыл из Лангсорда, он пытался остановить внезапные рейды и обыски в столице южного удела. Но Кирмос никого не послушал. Расчётливое спокойствие политика сменилось ледяной яростью безумца. Той самой, за которую его и прозвали Чёрным Консулом. Его-то я и боюсь больше всего…

За окном проносились деревья, поля, редкие домики. Пёстрые рощи потускнели в ночной мгле. Казалась, эта безумная весенняя ночь стучалась в окна дилижанса, пыталась протиснуть свои прохладные щупальца сквозь щели. Жорхе сжимал и разжимал ладонь — золотая корона на бордовой перчатке сверкала в редких лучах лунного света. Это невыносимо раздражало.

— Это ты сказал ему о том, где я, — неожиданно осенило меня. Я расстегнула бархотку и наконец-то свободно погладила чёрного паука. Прикрыла глаза, посчитала три вдоха. — Ты нарочно спровоцировал весь этот фарс… Я не верю, что Кирмос лин де Блайт принял подобное решение из-за личной прихоти. Консул не имеет права так поступить. Это против законов и власти Квертинда. Так он бы навредил своей репутации.

— Фарс? — усмехнулся Жорхе. — Вредит репутации? Юна, ты хоть представляешь, что с ним творится?…

Я не ответила. Только почему-то вспомнила о том, что человечность — величайшая из опасностей. И о том, что я могу погубить Чёрного Консула. Слова двух величайших манипуляторов Квертинда — господина Демиурга и Лаптолины Првленской внезапно сложились в одну полную и очень красноречивую картинку.

— Я действительно разыскал его и сказал, что стоит приехать в академию, — Жорхе поправил чёрную маску. — Что ты очень нуждаешься в нём сегодня, как никогда. Что ты его ждёшь. Это ведь всё правда. Но о Ренуарде Баторе не говорил ни слова. Об этом он узнал не от меня.

— И он приехал?… — спросила я самое главное.

— Приехал.

По спине пробежали мурашки размер с детский кулачок. Меня затрясло — от злости, от ужаса, от восторга. От предвкушения.

— Неужели… — тихо пробубнила себе под нос и неожиданно счастливо, совершенно глупо улыбнулась. — Он приехал.

Дилижанс скрипнул, громко пыхнул паром и остановился у ворот академии. Как раз вовремя.

— Я должна его увидеть, — твёрдо проговорила я.

— Юна, подожди.

Конечно, я не послушалась. Вместо этого с силой толкнула дверцу, едва не выбив её, спрыгнула и бросилась бежать по мощеной дороге, не разбирая летящих мне в спину слов и не чувствуя ни холода, ни дрожи, ни боли. Так я бежала по склонам Трескималя за бандой изгоев, так бежала по кроуницкой площади за Джером и так я бежала однажды от него же, выстрелив в бокал с полыньим штормом. В исступлении, в лихорадочном возбуждении, одуревшая от предвкушений и предчувствий. Сейчас! Это случится сейчас! Наконец-то!

Во дворе меня встретили стязатели, но я только отмахнулась, скинула туфли и рванула ещё быстрее. Что-то кричали у бассейнов, но мне было наплевать. Наплевать на всё. На то, как я выгляжу, на то, в чём я виновата и что обо мне подумают. Я даже не знала, что ему скажу — мне просто хотелось его увидеть. Пожалуйста, семеро богов, только увидеть! На минуту. На секунду.

— Юна! — бросилась ко мне в объятия Сирена в голубой гостиной.

Она была в домашнем платье. Я наспех её обняла, но тут же отстранилась.

— Где ты была? — спросила подруга.

— Что? — не поняла я вопрос с первого раза, торопливо оглядываясь и изучая глазами каждый самый тёмный угол гостиной. — А, где была. В Ирбе. Ты же знаешь…

— Ты не пострадала? — Сирена заметно беспокоилась.

— Нет, нет…

Наверху, на балконе показались ещё стязатели. Не те, которые охраняли меня в академии. Незнакомые, другие, явно опытные. Задрав юбку, я побежала наверх. Едва не подвернула ногу, наткнулась на один из декоративных столиков. Влетела вихрем в свою комнату, обошла её по кругу, заглянула в уборную.

Никого. Кирмоса лин де Блайта здесь не было. Даже служанок — не было. Только Стрилли величественно восседала за моим туалетным столиком, подпиливая розовые коготки.

— Стрилли, — подбежала я, села прямо на пол напротив рудвика. — Милая Стрилли, скажи, ты видела здесь моего ментора? Не знаешь, где он?

— Господин заходил, — медленно кивнула она, пушистые кисточки на ушах задрожали.

— Отлично! — обрадовалась я. — Где он сейчас?

— Думаю, там же, где и должен быть, — спокойно ответила Стрилли, не отвлекаясь от своего занятия. — В бездне сомнений и отчаяния. Новость о том, что вы можете быть счастливы без него, негативно повлияла на восприятие реальности Его Милости.

Я моргнула. Потрясение и беспокойство отступало, и это плохо сказывалось на самочувствии. Сухие губы задрожали.

— Это ты сказала ему, где я? — нервно спросила я.

— Ну конечно, — сразу же выдала себя Стрилли. — Я сказала, что вы с господином молодым Батором наслаждаетесь новой весной и обществом друг друга, чтобы убежать от проблем и попытаться построить новое тихое счастье на крепком фундаменте доверительности и честности. Вы как женщина заслуживаете человека эмоционально зрелого, не подверженного импульсивным решениям на почве ревности. Думаю, господин лин де Блайт ещё не очень хорош в этом в силу отсутствия опыта серьёзных отношений. Подумать только — он в чём не хорош, да? Но так бывает, — она аккуратно расправила белый кружевной передник. — А ещё я намекнула, что партнёрские отношения гораздо крепче покровительственных, лу-ли, — Стрилли поправила бант на своей голове и подула на розовые, полированные коготки. Потом подалась ближе и доверительно вздохнула: — Мне кажется, господин меня не понял. Некоторые признаки указывали на то, что он намеревается применить силу.