***

Фидерика Лампадарио привела академию в восторг.

Скромная, деликатная и доброжелательная, талантливая и увлечённая модой, она моментально завоевала любовь сестринства. Я наблюдала за этим стремительным процессом с умилением и особой гордостью, как будто это было моей личной заслугой.

Ещё за столом-аквариумом Лаптолина Првленская объявила, что платья ко Дню Династии были сшиты госпожой Лампадарио специально для каждой из сестёр, чем вызвала громкие благодарные восторги. А уже к вечеру, когда все обитатели Мелироанской академии высыпали на лужайки перед крыльцом, чтобы насладиться прекрасным весенним вечером и десертами, Фидерика и вовсе заявила, что почтёт за честь подарить каждой сестре по свадебному платью.

Её щедрость встретили очередными аплодисментами.

Лазурные башни академии и её побелённые стены купались в медовом свете заходящего солнца. Бассейны и разноцветные мозаичные заборы сверкали отблесками. Мягкий ветер шелестел листвой цветущих деревьев, едва слышный звук прибоя заглушался девичьим смехом и звуками рояля из распахнутых настежь дверей танцевального зала.

После тесного знакомства, светских бесед и угощений довольные сёстры и их служанки проводили закат, в лучах которого Матриция исполнила для присутствующих арию на тахиши. А после девушки разошлись небольшими группами по Саду Грёз, который я знала уже лучше, чем свой крохотный двор в Фарелби.

Зажглись низкие фонари, подсвечивающие великолепие клумб, лавочек и беседок.

— Эти святилища Девейны и Нарцины были построены Монро Тьёлди по заказу Мелиры Иверийской, — рассказывала я Фиди и Сирене, следовавших за мной по узкой дорожке. — Не припомню, в каком году… Нужно спросить Хломану. Но зато я знаю, что великий маг искусства был влюблён в королеву всю свою жизнь, и большую часть творений создал в её честь.

Девушки покорно задрали головы на распускающиеся к небе каменные башни-цветы. Сверху лился мягкий тёплый свет, отчего их стеклянные лепестки отбрасывали цветные тени на колоннады вокруг своих стен и клумбы белых роз.

— Что может быть чище и прекраснее любви к своей королеве? — вздохнула похорошевшая Фидерика.

Я до сих пор её не узнавала. В новом образе, затянутая в корсет и с пышной, блестящей даже в ночном свете копной волос, она больше не была той простодушной скромницей, какой я её запомнила. Теперь при виде Фидерики Уорт на ум приходило только слово “Роскошная”. То есть, Фидерики Лампадарио, конечно. Если верить ей самой — это было ключом и первопричиной преображения.

— Только любовь разделённая, — рассудила Сирена. — Но, как я понимаю, Мелира не отвечала ему взаимностью.

— Королям не позволено любить, — многозначительно вздохнула я и устроилась на ближайшей ажурной лавочке, прямо под одной из зацветающих магнолий.

Сорвала распустившийся пурпурный цветок и понюхала его, блуждая мыслями в далёком прошлом. Теперь я позволяла себе это удовольствие слишком редко, предпочитая размышлять о будущем. Интересно, вспоминает ли прошлое Кирмос? Или ему совсем не до этого?

— Чушь, — неожиданно хмыкнула Сирена и присела рядом. — Только не говори, что веришь Лаптолине. Она ужасно коварное и злобное создание. Всю жизнь завидовала Дамне из-за её целительского дара, пока в конце концов не предала свих сестёр самым подлым образом. Она как змея в руках Девейны — никогда не знаешь, ядом или исцелением обернутся её намерения. Не обманывайся её расположением, эта тварь может ужалить тебя в самый неподходящий момент.

Девушка поправила воротничок платья, пригладила волосы. Удивительно, но теперь я увидела, как сильно мои воспоминания преувеличили манеры Сирены Эстель. Спустя часы уроков по этикету, культуре поведения и танцам, я стала многое подмечать в жестах и повадках других людей. В движениях серебристой лилии же не было того изящества, которое меня когда-то восхищало. Она была порывиста, излишне манерна, и оттого её нарочитые позы и прогибы походили на кривляния. Даже в гордой осанке не было естественности — прямая спина выглядела так, как будто из неё выбили позвонки и ввернули ось. А уж её выражения… Госпожа Эстель выглядела не как благородная леди. А скорее как та, кто очень старается ей подражать.

— Это слова не Лаптолины Првленской, — мягко улыбнулась я подруге, сглаживая острые углы. — Так говорил Голомяс, — я сделала паузу, с удовольствием придавшись ностальгии и сразу же удачно сменила тему: — Как там Кроуниц? Как академия?

Я вручила Фидерике цветок магнолии, и та приладила его за ухо. Но, несмотря на благодарную улыбку, я заметила, как хмуро переглянулись подруги.

— Плохо, — Фидерика не стала садиться. Руки девушки в белых перчатках обхватили плечи, будто моя новая сестра и старая подруга хотела спрятаться от грядущего рассказа. — Кроуниц теперь уже не такой, каким ты его запомнила. Люди не гуляют по Тифоньему бульвару, не выходят из домов. Путешественники не приезжают к сезону цветения маральника. Икша теперь повсюду. Большая часть горожан уехала, а те, что остались, прячутся в домах. Мои родители вместе с другими жителями переехали за стены академии, разбили палаточный лагерь в её лесах.

— Дамна хотела выбраться оттуда, но не смогла бросить людей, — подхватила Сирена. — Я веду с ней переписку последние полгода. В больнице и целительских много раненых, не хватает плазны. Они с Надалией отказались уезжать из Кроуница и помогают везде, где только могут. Магией, деньгами, трудом. Ректор Аддисад заявила, что своим долгом сберечь академию и Кроуниц.

— Вот кто действительно благороден без всяких подлостей, — рассудила я и девушки согласно закивали.

— Куиджи порывался поехать туда добровольцем, но консул Лампадарио категорически против. У них конфликт, — пожаловалась Фиди. — У Куиджи сейчас… некоторые проблемы.

Фидерика потупилась, уткнулась взглядом в носки туфель.

— Выкладывай, — подалась я ближе. — Что успел натворить псих?

— Ничего, — тихо пробубнила Фиди. — Он не может найти своё призвание, а любые должности в консульствах, даже самые высокие, называет бесполезным перекладыванием бумажек. Закрылся в библиотеке родового поместья, много читает и… пьёт.

— Бьёт? — почти криком переспросила я. — Кого? Тебя? Псих? То есть… Куиджи?

— Пьёт, — поправила Фидерика. — У него проблемы с алкоголем. Он не расстаётся с фляжкой, заполненной полыньим штормом, постоянно прикладывается к ней. Даже утром, — Фиди понизила голос: — Иногда я слышу, как он говорит сам с собой.

— Психу нужен хороший подзатыльник от лидера, — покачала я головой. — Давненько его никто не заставлял закапывать трупы.

— Что? — спросила Фиди

— А? — сообразила я, что ляпнула. — Нет, это я так… Болтаю всякую чушь. В академии, значит, нужна помощь…

Сирена странно на меня покосилась.

— Пока справляются, — леди Эстель тоже сорвала цветок магнолии, покрутила его между пальцами, но сразу выкинула. — Правда, новый магистр Ревда сам похож на икша. Старый, скрюченный и такой же злобный. Порой он из принципа дожидается второго толчка землетрясения, чтобы напугать студентов и повысить свою значимость. Не поверишь, в последний раз с вулканом справился Бэзил Окумент.

— Этот бездарь? — развеселилась я. — Он же даже укроп не мог вырастить ещё совсем недавно! Рыжий говнюк теперь подчиняет себе земную дверь? Невообразимо!

Я рассмеялась, когда вспомнила, как мы с Аспидом задали ему трёпку в аудитории. Правда, смех тут же сменился грустью. Аспид…

— Почти два года прошло, — напомнила Сирена. — Он вырос и помешался на магии Ревда. Как будто пытается доказать всем, что он способный маг, — леди Эстель задумалась. — А ещё он встречается с Мотаной Лавбук.

— Она тоже осталась в академии? — откинулась я на спинку лавочки.

— Она же мейлори ректора Аддисад, — подтвердила Фидерика. — И лучшая ученица. Мотана уже ведёт некоторые занятия у факультета Вейна, хотя формально ещё студентка. За их отношениями с Бэзилом следит весь Кроуниц. То, что от него осталось…