Катя не успела как следует распробовать имбирный чай на борту и прочла всего несколько страниц недавно вышедшего романа, как объявили о приземлении. Впервые в жизни она ступала на землю американского континента. О точном маршруте поездки Катя не задумывалась, зная, что ИИ все организует ей в лучшем виде. Она лишь поставила ему задачу сформировать оптимальный маршрут по самым интересным местам США и далее на юг до Бразилии. Стартовать планировалось прямиком из Нью-Йорка – после посещения местного распредцентра и получения во временное пользование трейлера.

Английского Катя не знала, как не пыталась в свое время освоить его, хотя он давно перестал быть международной формой общения, ИИ-переводчики прекрасно справлялись со своей функцией, и языковой барьер не ощущался ни в одном из уголков планеты. Поэтому ей всего лишь потребовалось щелкнуть пальцами у лица, и возникшая тут же голограмма деликатно наложилась на все надписи на английском, имитируя окружающий фон вот только уже с полностью переведенными фразами. Ближайший распредцентр располагался в нескольких километрах езды от аэропорта, и, покинув терминал, Катя запрыгнула в вызванное дядей Валей аэротакси. Трейлер и все необходимое для поездки он также заказал заранее еще из России, оставалось только в окне выдачи назвать вечно улыбчивому роботу номер заказа, и вон он уже проводил их на склад, где стоял новенький сверкающий хромом трейлер.

– Все снаряжение я загрузил внутрь, – бодро отчитался робот и задорно помахал им шарнирами. – Приятной поездки по территории бывших Соединенных Штатов!

Катя распахнула дверь трейлера и с сомнением заглянула внутрь. Дядя Валя никогда не ошибается, и на этот раз он попал прямо в точку: интерьер дома на колесах был выполнен под светлое дерево, слева от входа располагался небольшой холодильник, чуть дальше – буфет и просторная двуспальная кровать с высоким матрасом. Прямо была кухня – самая настоящая, полноценная, с мойкой и шкафчиками, а правее, ближе к водителю размещался стол с креслами и даже небольшой уютный диван.

– Обалдеть, – пробормотала Катя. – Да здесь на всю жизнь поселиться можно! Представляю, в какую сумму мне бы это обошлось, задумай я подобную поездку лет сто назад!

– В те годы, – будничным тоном пробубнел проснувшийся дядя Валя, – такие поездки могли позволить себе очень немногие. Одна только аренда трейлера на такой длительный период обошлась бы тебе в несколько месячных зарплат, если бы ты такую зарплату вообще смогла получить. А чтобы купить конкретно эту модель, тебе пришлось бы влезть в кредит до конца жизни.

Катя поморщилась. Из курсов истории и экономики она, разумеется, прекрасно знала определения терминов «зарплата», «кредит» и «деньги», более того, она даже имела некое смутное представление о том, что это такое на деле, а не в виде букв на экране, поскольку человечеству удалось избавиться от этих устаревших пережитков прошлого не так и давно. По меркам истории – словно бы еще только вчера. Тот же Казарцев застал время, когда он получал зарплату и вынужден был платить деньги за все причитающиеся ему по закону вещи, абсолютно необходимые для продолжения жизнедеятельности. Нынешнему поколению тех, кто родились и выросли в эпоху, свободную от денег, казалась дикой сама мысль о необходимости платить, чтобы продолжать жить, и чем больше ты заплатишь, тем длиннее и качественнее будет твоя жизнь. Чем больше у тебя в кармане или на счету будет этих пресловутых денежных знаков, тем ты значимее в глазах общества. Катю передергивало от одной мысли, что еще совсем недавно человечество жило по законам диких джунглей и считало такое положение вещей не просто нормальным, а единственно возможным, и даже готово было с оружием в руках защищать свои привилегии. А вот поколение Казарцева наверняка до сих пор не могло поверить своему счастью и еще просыпалось по ночам от кошмаров о том, что прежние времена вернулись, а нынешняя радужная утопия разрушена и растоптана теми, кто снова захотел себе привилегий, яхт, дворцов, золотых унитазов и власти. Возврат к прошлому был принципиально невозможен, каждый в обществе понимал это, хоть далеко не каждый и знал причины как этой невозможности, так и странной уверенности в ней.

Катя прошла в переднюю часть трейлера и плюхнулась на диван.

– Маршрут построен, ты можешь садиться за руль, – послышался голос ИИ.

– Что, прямо вот так сразу? Может, я хоть осмотрюсь пока? Ну вещи там разложу, – и Катя махнула головой в сторону лежавших на полу пакетов.

– Хорошо, начнем обучение на трассе. Сейчас автомобилями пользуются не так часто, там у тебя будет возможность набить руку. Главное – не покалечить наш чудесный трейлер.

– Перехватишь у меня управление в случае чего, делов-то, – буркнула Катя и принялась копошиться в пакетах.

Скоропортящиеся продукты предусмотрительный робот сразу положил в холодильник, остались только крупы, консервы, одежда, бытовая химия и снаряжение для путешествия по джунглям. Они не стали делать слишком больших запасов, построив маршрут таким образом, чтобы по пути заскочить еще в несколько распредцентров. И к обеду трейлер стартовал из склада нью-йоркского распределительного центра на запад прямиком к тихоокеанскому побережью.

Ее тянуло сразу начать делать заметки, едва только трейлер вырулил на почти пустое шоссе. Слева и справа от дороги простирались не вполне привычные для старой Америки совсем еще молодые, но уже бодро рвавшиеся ввысь леса – лиственные, хвойные, смешанные. Рощи, кущи, перелески… До города было всего несколько десятков километров, на аэротакси путь не занял бы и пяти минут, но трейлер, способный разгоняться всего лишь до 250 км/ч, ехал медленно и в некотором смысле основательно, словно бы оставляя свой след на пустынном шоссе, а скорее – просто позволяя Кате осмотреться, впитать в себя мир нового континента.

Из старых фотографий Катя неплохо представляла себе, как выглядел Нью-Йорк прошлых лет – узкие трассы, зажатые в тиски бесконечно высоких небоскребов. За это город любили и ненавидели одновременно. И с этой особенностью расставаться жителям было сложнее всего. С рождением общемировой коммуны культурологически страны и нации так или иначе все равно сохранили свою идентичность, хоть государственные границы и были стерты не только физически, но и в умах людей. Многие пожелали сохранить облик своей родины в первозданном виде, кто-то даже отказался переезжать из квартир в небоскребах в куда более приятные и комфортные домики на природе. В результате исторические центры, представлявшие определенную культурную ценность, были сохранены. Таких, правда, во всем мире нашлось не так много, и на общую картину расселения они никак не повлияли. В общей своей массе люди без тени сожаления расстались с халупами в многоэтажках да и с самими многоэтажками. Города как таковые вообще ушли в прошлое за исключением редких туристических достопримечательностей прежних лет. Тем интереснее было неспешно ехать в трейлере, развалившись на диване, и наблюдать за проплывающими мимо небоскребами, в которых все еще продолжали жить люди. Катя исколесила почти всю Европу, побывала в некоторых областях Африки, летала даже в Китай и Японию. В последних двух не сохранилось ни одного небоскреба. За долгие годы тесноты люди впитали в себя ненависть к этим коробкам, а потому при первой же возможности уничтожили их все до единой. В конце концов, почти совершенно безлюдные прежде земли Сибири позволяли свободно расселить в них и довольно внушительное население бывшего Китая. Никто больше не воспринимал это как покушение на имперскую собственность, все стремились лишь к свободе, покою и знанию.

По этой причине небоскребы Катя видела впервые в жизни, и у нее захватило дух от их безмерной высоты, хотя тоже сохранившаяся до сих пор в Арабских Эмиратах башня Бурдж Халифа, оставляла даже эти высотки далеко внизу. Но когда еще доведется побывать в Эмиратах? А Нью-Йорк – вот он, огромный и удивительный. В нем больше не было шума, пробок, не замолкающих воплей сирен и надсадного гогота негров. Он не то чтобы опустел, а словно бы остепенился, перестал спешить, гнаться за давно потерявшей свою ценность американской мечтой, словно бы достиг всего, к чему стремился, и почивал на лаврах – в самом прекрасном значении этой весьма двусмысленной фразы.