Я хочу сознательно и добровольно лечь на «операционный стол». Я хочу вспомнить себя. Тогда моя работа будет иметь четкий вектор: сосредоточить внимание в нужном месте и сознательно удерживать тело в расслабленном состоянии (этого же требуют от роженицы), пока «хирург» занимается своим делом.

Чтобы родилось что-то одно, должно умереть что-то другое. Вот что я называю процессом смирения. Вот что я называю религией «сейчас» нашего тела. Сейчас – единственная религия, все остальное надуманно. Обитель гуру – это сейчас. «Сейчас» тела – это сфера, в которой творит Всевышний, хирург. Это область преображения. Тело действует как объективный механизм обратной связи, помогающий сориентировать Существо в настоящем мгновении, в здесь и сейчас, в единственном месте и единственным способом, которым оно может развиваться.

Я не всегда был готов взяться за такую трудную и затратную практику, как самовоспоминание. Она требует от меня, чтобы я видел и чувствовал себя именно таким, какой я есть, проявлял безжалостную честность к себе при собирании впечатлений, чтобы их было не так легко забыть. Это тяжелая работа, поэтому ее и называют работой. Ради нее нужно безропотно пожертвовать самым ценным и тщательно оберегаемым – своей самостью, обособленным «Я», позволив ему страдать. Нас призывают заплатить страданием, смиренно приняв его ради мудрости и медленных трансформаций безусловной любви, нашего Творца. Нас призывают отказаться от всех поисков и расслабиться в «сейчас» тела любви. Нас просят перестать противодействовать воле «Бога-любви».

Я готов заниматься такой кардинально преобразующей практикой лишь потому, что годы самонаблюдения показали мне, что я: 1) порабощен бессознательными силами, механическими побуждениями и повторяющимися привычками; 2) беспомощен перед ними; 3) не в силах совершать в одиночку значимые долгосрочные изменения; 4) не могу удерживать внимание на чем-то одном очень долго, прежде чем оно потеряется в отождествлении; 5) почти всю свою жизнь провел в аду обособленного, эгоцентричного и невесть что возомнившего о себе эго; 6) увидел, как оно влияет на все мои отношения.

Я глубоко заглянул в ад, созданный мною бессознательно и механически, путем отождествления себя с интеллектуально-эмоциональным комплексом. Теперь я хочу соединиться с другой, но не обособленной силой во мне – с волей Божьей в форме любви. Это желание необходимо подпитывать сознательным накоплением впечатлений (мадам де Зальцман).

Настраиваться на волю Бога нужно сознательно. Иначе и быть не может: я не могу настроиться на сознание бессознательно. Это диктует здравый смысл. Быть сознательным – значит быть объективным в отношении возникновения всех явлений, внутренних и внешних, не занимать никакой позиции в этом вопросе и не отождествлять себя с механикой мира тела.

Мой духовный учитель мистер Ли сказал: «Хочешь жить благолепно, не жалуйся». Это означает, что не следует отождествлять себя с возникающими явлениями. Суфии были правы: «Из этого выйдет только хорошее» – независимо от того, что понимается под «это».

Я вижу себя таким, какой я есть, то есть неспособным долго удерживать внимание на чем-то одном, потворствующим своим слабостям и отождествляющимся с различными «Я» во мне. Я могу предложить Богу только готовность работать и служить. Я предлагаю Богу эту самость в точности такой, какая она есть. Я кладу себя к стопам гуру/Бога как сознательное подношение, как пищу, которую нужно съесть с любовью. Бог или Любовь должны сделать все остальное. Я практикую, Она совершает работу.

Чтобы позволить Богу в форме любви изменить меня, «Я» должно стать только ощущением-вниманием. Я не могу работать из ума. Я должен стать своей работой. «Я» должно стать ощущением-вниманием (ощущением – из тела, вниманием – из Существа), крепким брачным союзом внутри меня – единением, а не разделением. Требуется жизнь, исполненная медитации, которая проходит в «сейчас» тела как Бога и в тишине Существа.

Мне недолго осталось жить в этом мире, поэтому я практикую так, как будто от этого зависит моя смерть. А это и вправду так.