- Да, Василий Аникитич, я и сам до конца не верил в успех, но как-то сказал мне один молодой человек, невозможное таковым считает и неприятель, по сему сделай невозможное и порази не ожидавшего врага, - усмехнулся Румянцев.

- И кто же такой мудрец в нашем Отечестве, Петр Александрович? – проявил любопытство командующий.

- Вы не поверите, - наследник престола российского Его Высочество Великий князь Петр Федорович, внук Петра Великого, - генерал-поручик произнес полное титулование наследника.

- Простите, действительно, верится с трудом, - Репнин задумался, уж кому, как не ему знать Петра Федоровича, Василий Аникитич сам лично покупал солдатиков наследнику, а тут такие изречения.

- Позвольте отлучиться, пришел доклад о потерях неприятеля за ночь, - спросил дозволения Румянцев и, услышав «да, конечно», отошел к стоящему в двадцати метрах от шатра командующего Степану.

Минут пять Румянцев разговаривал со странным казаком, потом повеселевший вернулся к командующему.

- Потери: два склада с бомбами и гренадами, до двух сотен убитых и порядка трех сотен раненых солдат и офицеров, это без учета кирасиров, которых еще шестьдесят семь убито. Уничтожено восемь пушек неприятеля. Генерал Лерье погиб, его тело принесли в наш лагерь, атака французов назначена через два часа, - пересказал доклад Степана Румянцев.

- Я не перестаю удивляться. Бой еще не начался, а мы выбили уже батальон лучших кирасир неприятеля. Жаль, что их все равно намного больше нашего. И откуда точные цифры по кирасирам, и данные по началу атаки? – поинтересовался Репнин.

- Кирасиров раздели казаки, посчитав своим трофеем, а откуда данные об атаке, я даже сам не хочу знать. Это подлые приемы, сударь, - Румянцев надел маску искреннего сожаления.

На самом же деле, Петр Александрович не сильно то и переживал, что казаки пытают врага на предмет информации, которая может спасти сотни человек, а то и все русское войско.

Через полтора часа уже были заметны выдвинувшиеся линии противника, который, начал обстрел русских позиций из своих оставшихся пушек. И нельзя было сказать, что смертоносные французские бомбы не находили своих жертв, несмотря на то, что большинство русских войск пряталось за земельными укреплениями. Начинала отвечать и артиллерия Репнина.

Ранее была договоренность, что демидовские пушки станут мобильным резервом, но с концентрацией половины от всех орудий на левом фланге. Поэтому козырь пока не раскрывается, а имеющиеся пушки старого образца ведут не очень удачную контрбатарейную борьбу, несмотря на количественное превосходство русской артиллерии.

Между тем и артподготовка французов была слабоватой. Может потому, что у них обнаружился дефицит бомб, может, и пушек не так и много. Но уже скоро стройные линии карабинеров начали заполнять поле Юго-Восточнее города Берген-оп-Зома.

Главный удар, не мудрствовав лукаво, Мориц наносил по центру русских порядков, будучи уверенным, что его двукратное численное превосходство не оставляет шансов русским в любом случае. И, когда карабинеры приблизились на расстояние выстрела дальней картечью, ударили-таки демидовские пушки, выкашивая вражеских стрелков. В это же время, егеря подполковника Суворова начали выцеливать офицеров и унтеров. Однако, обстрел не остановил неприятеля и карабинеры упорно, не считаясь с потерями шли вперед.

- Приказ Шилову, чтобы своими казачками побеспокоил французов, но не атаковал, - распорядился Румянцев и один из вестовых, готовых выполнить приказ командующего, рванул своего жеребца в направлении леска, где стояли на изготовке донцы.

С улюлюканьем, лавина конных лихих казаков устремилась с левого фланга ударить в бок карабинерам. Сразу же среагировала и конница противника, которая начала слаженно разгоняться для удара уже по казакам.

- Пушки к бою, ударить по коннице неприятеля, как только казаки оттянутся, - командовал Румянцев.

Французы стремились купировать атаку русских во фланг своим карабинерам, но казаки, не сбавляя скорости, развернулись, лишь разрядив свои пистоли, и стали убегать от настигавших их французских всадников.

Двенадцать пушек дальней картечью смяли первые ряды кирасиров, когда те, заманенные казаками, подставились боком. Пока французские кавалеристы разворачивались, уже понимая бессмысленность своей атаки, кирасиры неприятеля успели получить еще два залпа и потерять не менее трех сотен безвозвратных потерь. Штуцерники добавили сумятицы в рядах французской конницы, так бесславно теряющей в последние два дня своих лучших солдат. Французская кавалерия начала оттягиваться на исходные позиции, продолжая уменьшаться в числе.

Тем временем на правом фланге французы уже придвинулись к русским позициям, и там началась дуэльная стрельба линий, в которой русские явно уступали своему противнику. Русские пушки, которые также там находились, молчали.

Василий Аникитич Репнин, выехавший на самый сложный в данный момент участок – правый фланг, упал с коня, как только подскакал к артиллеристам. Командующий не успел отдать приказ на снятие маскировки с демидовских пушек, когда генерала скинуло с вороненного жеребца. Это была не пуля врага. Бессонная ночь, волнение боя, и генерал-фельдцейхмейстер, генерал-адъютант, руководитель Сухопутного шляхетского корпуса, умирал от инсульта, вселяя неразбериху и панику среди офицеров правого фланга русского воинства [Примерно в это время в реальной истории, но в Баварии, Василий Аникитич Репнин действительно пережил первый инсульт, после случился и второй – смертельный. Учитывая напряжение боя, он вряд ли пережил бы сражение].

- Первый Голштинский полк на правый фланг. Половину резервных пушек срочно туда же, - скомандовал Румянцев и уже не обращал внимания на исполнение приказа, знал, что его поручение будет выполнено полностью и быстро.

- В четыре линии, косым строем, под навесным обстрелом бомбами, - отдал следующее распоряжение генерал-поручик.

Вперед выдвигались вышколенные голштинские гренадеры. Всего три тысячи штыков, но они были самые организованные в дивизии Румянцева, умея перестраиваться на поле боя даже под обстрелом.

Французы увидели опасность косой атаки русских и конница неприятеля вновь, уже перегруппировавшись, устремилась в атаку.

- Вывести оставшиеся пушки резерва по пролеску и ударить по левому флангу неприятеля, после атака тремя волнами казаков, уланов и калмыков, с откатом на позиции, не дать кавалерии неприятеля свободно атаковать, изматывать их коней, - командовал Румянцев.

Петр Александрович уже отдал сигнал флажком, чтобы саперы подпаливали направленные фугасы. Французская конница в этот раз аккурат попадала в ловушку, начиненную поражающими элементами. Голштинские гренадеры выступали, в том числе, и в качестве приманки для конницы.

- Навесом по французским карабинерам, - выкрикнул Румянцев и через минуту, раздались выстрелы демидовских пушек, которые отпустили в полет над головами союзных гренадеров бомбы по развернутым по фронту французским карабинерам.

Прогремели выстрелы и на правом фланге, но время было упущено, и пушкари задели также и своих, но в меньшей степени, чем французов. Если бы там были солдаты румянцевской дивизии, офицеры приказали бы залечь солдатам и дать свободно отработать практически в упор артиллерии, но нет…

Послышалось русское «Ура» и в центре началась рукопашная. Европа еще не знала, что по причине редких учебных стрельб, чаще всего русских солдат учат работать со штыком и многие из них действительно становятся сильными бойцами в ближнем бою. Это и происходило, при некотором содействии егерей, не перестающих перезаряжаться и стрелять. Плохо, что штуцер заряжать дольше фузеи.

- Ура! – поднял в атаку Суворов своих егерей, выгадав время и место удара. Французы, несмотря на свое численное превосходство, начали пятиться. Суворовские егеря сделали по выстрелу, но перезаряжаться не стали – атака в динамике, не останавливаться, обескуражить противника своей решительностью и натиском.