Когда Румянцев вышел из шатра, то первым делом он накрутил хвосты собравшимся уже по его требованию офицерам. Траншеи копались вяло, флеши еще только начали сооружать, мешки с песком только наполнялись, пушки не расчехленные, и не замаскированы под складки местности и под кусты, а неприятель может в любой момент начать атаку.

Крик, брань и кнут, как это ни прискорбно, но в такой ситуации более всего дает мотивации к работе. Определив, что работа закипела, Румянцев отправился к генерал-фельдцейхмейстеру Репнину. Командующий уже не спал, а рассматривал в трубу не противника, а то, чем именно заняты солдаты Румянцева на своем левом фланге.

- А почему солдаты роют укрепления не по фронту, а с трех сторон? Вы ожидаете атаку в бок? – спросил Репнин, как только Румянцев подошел к нему.

- Обезопасить себя от косой атаки, - ответвил Петр Александрович.

- Пусть так, вы вольны в этом, - спокойно ответил Репнин.

- У меня есть доклад к Вам, - поспешил Румянцев рассказать новые сведения.

Репнин уже не удивлялся ничему, сегодня у него особенно болела голова и даже сон не помог. Ну, копают вокруг себя ямы и делают насыпи – пусть, солдата же нужно чем-то занять. Ну, получили сведения о неприятеле – молодцы, повезло. Подорвали шесть пушек и устроили засады на кирасиров Морица? Вряд ли такое случилось, но не ссориться же, выказывая недоверие. В любом случае, сражение неизбежно и оно покажет, кто есть кто. Может богатыри Румянцева и действительно такие отличные воины, что помогут свести в ничью сражение, на победу с противником, численно превышающего русских в два раза, рассчитывать не приходится.

*……….. * ……….*

Окрестности города Берген-оп-Зом.

Лагерь Морица Саксонского.

27 августа 1747 г.

Мориц Саксонский был зол. Его сто пятнадцать вышколенных, ничем не уступающих кавалеристам короля Фридриха, кирасира, были убиты еще до начала сражения. Порох, что только позавчера прибыл с пополнением, сгорел, вместе с ним сгорели еще восемь солдат. Его порученец – капитан Фабьен Лебузье был найден в ближайшем лесу растерзанным. Эти варвары подло воюют, бесчестно. И он не оставит в живых ни одного офицера – пусть дикари боятся приходить к границам Франции. А когда главному маршалу Морицу Саксонскому сообщили, что потеряны еще семь пушек, он был готов изменить себе и без рекогносцировки бросить все войска на русских.

Еще два дня назад Мориц хотел оставить лишь тридцать тысяч своих войск у Берген-оп-Зоме, а с остальными силами спешно выдвинуться к Маастриху, чтобы осадить крепость и взять ее решительным штурмом. Дело в том, что месяц назад австрийцы прислали в Париж предложение о мире и Людовик XV, ведомый своими советниками, был готов закончить войну, пожирающую огромные средства. Вот только договариваться нужно при наличии козырей и более выгодной переговорной позиции, чтобы было что уступить. Маастрих и должен был стать козырным тузом в дипломатической игре. Однако, русские своим появлением в Австрийских Нидерландах изменили планы главного маршала, который был полон решимости приписать еще одну яркую победу на свой счет.

- Фабьен, разошлите по войскам приказ готовиться к бою. Завтра на рассвете мы одержим еще одну победу. Русских выскочек мы еще не били, покажем им силу французского солдата, - сказал Мориц и позвал своего повара, сказать, чтобы тот приготовил сегодня телячий паштет и голубей.

Отдав все приказания, отобедав и выпив любимого Бордо, главный маршал – герой Франции в войне «за австрийское наследие», решил отдохнуть. Дневной сон очень важен для здоровья.

Вечером же, на своем белом жеребце, главный маршал прогарцевал в сопровождении свиты и личных хронистов между рядов палаток и караулов, демонстрируя высокий боевой дух и решительный настрой, который, как верил Мориц, передается солдатам. После этого, состоялся Военный Совет с утверждением плана предстоящего боя и нарезанием задач для командующих. Смелые генералы, которым разрешалось вольно излагать все, что посчитают нужным, но лишь на Совете, обвинили Морица Саксонского в излишней предосторожности, ссылаясь на военный гений главного маршала, диких руссаков и доблесть французских солдат. В завершение Совета всем генералам было предложено вино из личных запасов Морица, ветчина и твердый сыр. Прослушав на ночь новое произведение гениального композитора Иоганна Себастьяна Баха, исполненное на клавесине походным музыкантом, главный маршал изволил отдыхать.

- Бах-Бабах-Бах, - звуки разрывов от бомб были созвучны с фамилией немецкого композитора.

- Месье, Ваше Высочество, просыпайтесь, - Фабьен тряс главного маршала, который уже и не спал, а пытался понять, что же вокруг происходит.

- Поль, уже утро и началась битва? – спросил Мориц у своего распорядителя.

- Нет, месье, полночь и русские подкатили орудия и бьют их них, - ответил адъютант.

- Как такое возможно? Почему Лерье не атакует их кирасирами? Где мои прославленные карабинеры? – командующий французскими войсками начал спешно одеваться. Но это было не так легко, особенно сложно, когда приходится это делать самому.

- Ду-ду-дух, - прозвучал сильный взрыв где-то в километре от шатра командующего, но по звуку, будто в десяти метрах, настолько мощным был грохот.

- Это склад наших бомб к артиллерии. Да что же творится? – вызверился маршал и выбежал из своего шатра.

Картина, которая представилась взору командующего французами, была нелицеприятной. Паника, все бегают, никакой дисциплины, офицеры собирают свои подразделения практически по одному солдату. Горит часть палаток, небольшой ветер перекидывает пламя на соседние тряпичные укрытия. Между тем, обстрел лагеря прекратился, вдали послышался топот копыт. Мориц улыбнулся. Конечно, обстрел лагеря это очень плохо, есть жертвы и их много, один из складов взорван – это тоже плохо, но не критично. А вот то, что пушки русских сейчас будут захвачены – это удар по неприятелю очень сильный. По данным разведки, до прихода подкрепления к Репнину у него было сорок три орудия, сейчас же вряд ли больше пятидесяти. Лишить неприятеля половины орудий, а стреляло сейчас не менее двадцати пушек, это пол победы.

- Ду-ду-дух, - прогремел взрыв со стороны еще одного склада.

- Да что, черт возьми, тут происходит? – взбеленился Мориц и ударил своим маршальским жезлом по опоре одной из палаток.

- Бах-бах, - доносились уже не такие громкие звуки взрывов со стороны, куда устремились кирасиры генерала Лерье, еще прошлой ночью больше всего пострадавшие от подлости русских. Сейчас же они вновь нарвались на установленные, вовремя того, как демидовские пушки били по лагерю, фугасы с поражающими элементами.

*……….. * ……….*

Окрестности города Берген-оп-Зом.

Лагерь русских войск.

27-28 августа 1747 г.

Ночью русский лагерь спал. На вечернем военном Совете выступил генерал-поручик Румянцев, к которому до того пришел с планом ночной атаки неприятеля казак-диверсант Степан Красный, который успел проконсультироваться с артиллеристами. Предложение было столь безрассудным, что могло и сработать.

Новая артиллерия способна бить на дальнее расстояние, чтобы быть недоступной для ответного удара. Кроме того, изготовить демидовские пушки можно за пару минут, лошади дрессированы и не должны разбегаться от звуков выстрелов. Так что приехать, отстреляться, уйти, оставляя «подарки» в виде фугасов для преследователей, накидать по дороге еще и рогаток и стального чеснока, чтобы замедлить преследование и все, дело сделано. Французы ночью атаковать не станут – это просто невозможно, поэтому вероятность успеха авантюры есть. А в это время в тылу у неприятеля порезвятся диверсанты, переодетые во французскую форму.

- Вы меня удивили, Петр Александрович. Признаться, я был уверен в авантюрности затеи. Но, то, что представилось взору с первыми лучами солнца в лагере неприятеля, говорит и о французских потерях и о резком падении духа их солдат, - восхищался Репнин, всматриваясь в подзорную трубу. – Но они не отступят. Сейчас это уже дело чести для Морица.