— Готовлюсь поступать в институт, там конкурс очень большой, времени свободного совсем нет, — печально произнесла я.

Парень проникся, закивал понятливо головой. Это бедствие постигло и его семью, сестра поступала на педагогический, от волнения вынесла мозги всем домочадцам, даже ему досталось. Пришлось посочувствовать и быстро распрощаться, что-то эта беседа начинала напрягать. Сравнивать меня с сестрой-истеричкой! Надо же быть таким идиотом.

Вот и кабинет замминистра, догадайтесь с трех раз к кому я попала? Права народная мудрость — если суждено повстречать осла, то ты его обязательно встретишь. Попала к мужу Фурцевой, небезызвестному товарищу Фирюбину. Не знаю почему его в моем мире называли красавцем, по мне так ничего особенного, обыкновенный наглый бабник. Хрен бы с ним, трахай своих подстилок и дальше, но он озвучил неприемлемые условия: едут со мной три представителя министерства, а мои родные и близкие остаются дома. Приказы сопровождающих лиц выполнять безоговорочно, иначе за ними последуют оргвыводы. Полученную премию перечислить на счет министерства, мне за это потом вручат грамоту.

— Мы долго обсуждали возникшую ситуацию, решали главный вопрос — так ли нам сейчас нужна эта буржуазная Нобелевская премия? Высказывалось мнение об отказе, но решили пойти на встречу молодежи и поддержать наш талантливый советский комсомол. Вначале хотели направить кого-нибудь из министерства культуры, там работает много достойных и опытных людей, но большинством голосов разрешили получить её тебе. Так что цени доверие родной Коммунистической партии и всего Советского народа! — пафосно закончил он свой диалог.

Ничего себе они решили разрешить, от такой наглости на миг потеряла дар речи. Если послушать этого товарища, то я должна со слезами радости благодарить за оказанную честь — мне доверили получить мою же собственную премию. Ценизму и жадности этих прилипал нет предела, после церемонии я обязана перевести деньги на их счёт (за это получу цветную открытку, цена которой десять копеек). Необходимо что-то срочно предпринять, нужна неординарная и дерзкая комбинация. Серьезную операцию быстро не проведешь, её подготовка займёт слишком много времени. Из-за этих дармоедов все мои планы висят на волоске, придется идти ва-банк, разворошить этот осиное гнездо.

— Николай Платонович, мне нужно сказать вам одну важную вещь, но я стесняюсь, — сказала опустив глаза.

Фирюбин вышел из-за стола и неспеша направился в мою сторону. Криво улыбаясь подошел ко мне…

На мой визг сбежалась наверное вся высотка, теперь скандал по тихому погасить не удастся, придется со мной договариваться.

— Как это понимать? — обратился ко мне Андрей Андреевич, он же министр иностранных дел.

В коридоре как по волшебству никого не осталось, зеваки моментально разбежались по своим кабинетам. Посольским не хотелось попадаться на глаза своему шефу, Громыко человек сложный, друзей и приятелей у него нет, характер прямой и тяжелый.

— Статья сто семнадцать, от пяти до пятнадцати лет, — ответила я убирая ногу с груди гражданина Фирюбина.

Его лицо украшали глубокие царапины от моих ногтей, рубашка порвана в двух местах. Руки в губной помаде, которая была размазана по моему лицу. Вырубила его качественно, пока он валялся без сознания прошлась по почкам, как очнется жизнь малиной не покажется.

— Андрей Андреевич, поверьте, я этого не делал. Маленькая дрянь всё придумала, — начал оправдываться он.

Вставать не решился, я его до этого предупредила ногой по ребрам, он проникся.

— Вижу Фирюбин как вы этого не делали, — недовольно произнес он.

Затем пристально посмотрел на меня, обдумывая сложившееся положение. Не трудно догадаться о ходе его мыслей:

Заткнуть рот девчонке не проблема, но что получится в остатке? Щёлоков такого не забудет, он за своих людей горой. Милиция из принципа вступится за свою любимицу и начнет по тихому гадить. С чекистами тоже не всё так просто, по сведениям она человек Итона, а он там представитель партконтроля, то есть Пельше. Родство с этой девицей Арвид Янович не подтвердил, но и не опровергнул. Леониду Ильичу она тоже известна, а это значит проблемы, большие проблемы. В министерстве финансов у неё тоже всё схвачено, не зря же эту малолетку представили к званию Героя Социалистического труда. Про иностранные государства тоже забывать не стоит, она там хорошо известна.

Я тоже не отводила взгляда, данный инцидент давал мне неоспоримое преимущество. Скоро подписание договора с ФРГ, в котором она отказывалась от претензий на территорию бывшей Восточной Пруссии (прежде всего Калининградской области). Если на западе узнают о произошедшем здесь, то такой вой поднимут, что всё может заморозится на неопределенное время. У договора слишком много противников, как в Европе, так и в Америке. Такой провал Грамыке не простят, пенсией для него вряд ли всё закончится. После снятия Хруща прошло слишком мало времени, его положение при Брежневе ещё слишком зыбко. Найдется немало завистников которые с радостью подставят ему ногу, слишком большой и лакомый кусок его министерство. Стоит ли выгораживать муженька Фурцевой, если впереди маячат такие проблемы?

— Давайте поговорим конструктивно, чего вы Ольга хотите? — наконец произнес он.

Стесняться не стала, рассказала про все свои хотелки. Получу конечно не всё, но если хотя бы половина сбудется, то я в выигрыше. Торговались с «мистером Нет» наверное целый час, до последнего отстаивали свою точку зрения. Наконец ударили по рукам (образно конечно), каждый из нас чего-то потерял и чего то добился.

— Остался последний вопрос, — показал рукой на Фирюбина.

— Есть два варианта: Первый — вы его увольняете сами, отправляете простым учителем в какую нибудь «Задрищенскую» губернию. Насчет Фурцевой не беспокойтесь, если будет нужно она с ним разведется. Второй вариант проще — я вызываю милицию, открывается дело, затем суд и здравствуй зона. Дадут Николаю Платонычу максимум, так что можно о нем забыть, больше мы его не увидим. Сами понимаете что петуху на зоне не просто, работать задницей придется по Стахановски, про беззубый рот вообще молчу. Какой из вариантов вам Андрей Андреевич предпочтительнее, первый или второй? — спросила министра.

— Первый! Умоляю вас, первый! — завыл замминистра.

Громыко был человек отходчивый, согласился на первый. Я не возражала, лишь поставила условие моральной компенсации ( у Фирюбина строится дача, её как раз хватит на возмещение моего вреда). Тепло попрощалась с министром, мужик он оказался не плохой, с таким можно иметь в дальнейшем дело. Добилась к сожалению не всего чего хотела, правда и получила тоже не мало. Проблемы с заграничным вояжем решены, осталось привести себя в порядок и отправляться домой. Девчонки ждут хороших новостей, жалко их будет расстраивать.

Последнее время Нина была как в тумане, казалась что это сон, откроешь глаза и всё закончится. Парни с района теперь считали за честь с ней поздороваться, молва о её фарте распространилась со скоростью света. Соседские девчонки завидовали, некоторые из них просили дать на время её «фирму».

— Я вам не давалка, идите к трем вокзалам, там просите, — отвечала особо настырным.

Особая гордость, это настоящие золотые сережки, из-за них пришлось поменять прическу. Старая закрывала шапкой уши, а новая наоборот открывала и демонстрировала дорогие украшения. Мишка Гусь хотел их снять с неё, но его отговорили, а когда узнали у кого она будет работать так и вовсе побили. Участковый только хмыкнул — Гусев легко отделался, пара сломанных ребер намного лучше девяти лет на зоне. На него бы повесили всё что только можно, никакой адвокат не смог бы помочь, они знаете ли тоже читают «Человек и закон». Этот журнал достать было невозможно, в библиотеке выдавали под роспись и только в читальный зал. Улыбающаяся с обложки Ольга Лёд сработала лучше всякой рекламы, издание сразу стало очень популярным. Тираж в семьсот тридцать тысяч раскупили в первый же день, многие брали не по одному экземпляру. Второй напечатали уже в три миллиона, его тоже быстро разобрали. Многие ждали продолжение рассказа про молоденькую милиционершу, но его почему-то не последовало. Редакцию завалили гневными письмами и телеграммами, те пообещали взять у Лёд новое интервью.