Время показало: ткань для джинсов — деним — уходит, а покрой остается. Почему? А потому, что он удобен, ибо подчеркивает стройность фигуры, подает ее в более выгодном свете, делает ее красивее, не сковывает движений. А это, согласитесь, немаловажно!

Джинсы в нашей стране, так же как и за рубежом, завоевали немало сторонников. Они стали популярны не только среди тех, кому меньше двадцати пяти, но и среди людей среднего и даже пожилого возраста. И такой успех вполне понятен и оправдан. В то же время произошла парадоксальная вещь: джинсы стали порой ограничивать гардероб нашего современника. Их носят буквально круглый год, не утруждая себя поисками своего образа, своего стиля в одежде, что приводит к неряшливости и единообразию.

И еще об одной негативной стороне джинсов хотелось бы сказать. Я имею в виду преклонение перед «фирмовым» (извините за жаргонное словечко) дефицитом, которое нередко переходит все границы разумного и дозволенного. Дело в том, что в последнее время кое-кто считает, например, совершенно естественным надевать джинсы в театр. А прийти в них в гости, даже к незнакомым или малознакомым людям, вообще не считается у такого рода «авангардистов» дурным топом.

Возможно, свою роль в подобной универсализации этой одежды сыграли иностранные туристы — для некоторых из них джинсовые туалеты невольно стали и вечерними по той простой причине, что путешествующий, как правило, старается брать в дорогу как можно меньше вещей. Но тогда их экстравагантные наряды достойны отнюдь не восхищения и слепого подражания, а скорее снисхождения, понимания.

Хотим мы этого или нет, но джинсы, несмотря на их трансформацию, продолжают сохранять свое главное предназначение как деловой и спортивной одежды. И поэтому они всегда смотрятся на месте в заводских цехах, в туристских походах, в студенческих аудиториях, на пляже…

Став общепринятой модой, джинсы в то же время превратились в своего рода униформу, подавляющую всякое проявление вкуса. Поэтому, ограничивая круг их применения, мы оставляем то полезное, что принесли они с собой. Но если мы считаем себя сторонниками прогресса во всем, в том числе и в нашем облике, то давайте воздадим кесарю кесарево, а точнее, признаем функциональность джинсов для труда и активного отдыха. Будем шагать в ногу с модой, пытаясь найти в ней то, что ближе всего именно нам, что помогает подчеркнуть, рельефно выделить нашу индивидуальность, создать свой неповторимый облик.

Известно, что всякая новая мода лучше старой. Красивее, удобнее. Но не в том случае, когда мы теряем в аккуратности, корректности своей одежды. Впрочем, не хочется никого убеждать. Нравится — носите. Но нужно время от времени оглядываться, а то легко можно оказаться среди тех, кто плетется в хвосте моды.

Что же касается джинсов, дело тоже, как говорится, хозяйское. Ведь они существуют, как мы выяснили, уже более ста лет, многие же теперешние их поклонники даже не подозревали об этом, когда начался последний бум. Очевидно, джинсы будут жить и дальше, во всяком случае крой-то уж точно останется. Но ведь в этом многоликом мире моды так много еще интересного! Стоит ли ограничивать себя одной лишь этой находкой? Подумайте, прежде чем решать…

«Антимода» оказывала и продолжает оказывать немалое влияние на развитие моделирования. И это естественно, ибо художник-модельер, к какой бы школе он ни принадлежал, неизбежно вынужден, чтобы не потерять то, что именуется пульсом времени, внимательно вглядываться в происходящие вокруг него процессы, щедро черпать новые идеи из самых различных источников, в том числе и из самодеятельного творчества.

Было бы недальновидно отказываться от предложений «антимоды» лишь потому, что она перечеркивает сложившиеся каноны моды «официальной». Совсем наоборот, взяв на вооружение новые идеи и решения, несколько смягчив их, можно внести свежую струю в привычные течения моделирования. В этом положительное начало и значение «антимоды».

И в одежде наших соотечественников можно без труда обнаружить ее влияние. В этом, как я считаю, нет ничего страшного. Как справедливо отмечает известный советский искусствовед, доктор философских наук В. И. Толстых, тот факт, что мини-юбки, как некогда и узкие брюки, пришли к нам с Запада, еще ни о чем — хорошем или дурном — не говорит. В свою очередь, пишет он, «современные французы и американцы внимательно следят за работой наших модельеров, активно используют в своих моделях мотивы русского национального костюма (напомним хотя бы русские сапожки и сарафаны)… Неразумно всякий раз «изобретать велосипед», если можно воспользоваться уже созданными, не противоречащими эстетическому вкусу образцами».

В. И. Толстых соглашается с мнением, что ничего худого, ущемляющего национальные или иные чувства в подобном заимствовании нет, что тем самым каждому нашему соотечественнику предоставляется большая свобода выбора в удовлетворении своих вкусов и запросов, и наконец, восприимчивость есть неизбежное следствие международного характера торговли, экономической политики государства, закупающего продукцию зарубежного производства.

Все это бесспорно. Однако при заимствовании западных образцов можно получить и негативные результаты. Речь идет прежде всего не о предложениях модельеров, а о слепом копировании «всплесков антимоды», в перенесении на нашу почву совершенно чуждых нашему мировоззрению побегов. Вспомните, например, какие уродливые формы приняло подражание наших молодых людей стилю хиппи, когда клешами, увешанными цепочками и бубенчиками, подметали мостовые десятки, а может быть, и сотни тысяч ребят.

Правда, заметим, только внешняя сторона этого движения была принята на вооружение, а именно — стремление как-то заявить о себе, выделиться. Питательной среды для проникновения в общественное сознание буржуазной идеологии не существовало. И все же почему «антимода» хиппи завоевала столь широкую популярность у определенной части нашей молодежи?

Задавшись таким вопросом, социологи, педагоги, модельеры пришли к весьма грустным выводам. Как они, так и отечественная легкая промышленность оказались не на высоте. До сей поры молодежное моделирование мало занимало их умы, и юношам и девушкам предлагали все те же «взрослые» образцы, совершенно не подходящие их характеру и стилю жизни.

Как пишет В. И. Толстых, если же кого-то всерьез беспокоит опасность чуждого влияния, то избежать ее можно только практически — развитием отечественной моды и легкой промышленности. «Таким образом, — резюмирует он, — вопрос о восприимчивости к «чужеродному» есть всего лишь отрицательная форма постановки вопроса о наличии или отсутствии «своего». Что ж, основательное и вполне резонное суждение. Мы оказались неподготовленными к «молодежному буму», который охватил весь мир, в том числе и нас.

В то же время мы столкнулись и с другой побочной стороной процесса заимствования западных образцов — с вещизмом. Вызван он прежде всего причинами этического плана. В магазинах появилось множество товаров высокого качества, увеличились материальные возможности людей. Это замечательно, что люди стали жить лучше, разнообразнее, комфортнее. Однако для некоторых погоня за новыми товарами стала самоцелью, причем не столько за новыми, сколько за заграничными.

Вспоминается фельетон Э. Пархомовского, о котором в свое время много говорили и спорили. Он затронул вопрос, беспокоивший многих, а именно ложную престижность вещей. Конкретно — джинсов. Автор совершенно справедливо высмеивал преклонение перед «фирменными» джинсами, то есть произведенными такими известными западными фирмами, как, скажем, «Леви Страус», «Ли», «Рэнглер». Да, они удобны, хорошо сшиты, практичны, но отнюдь не эти качества привлекали их почитателей, а возможность приобщиться к престижному кругу носителей джинсов. Наличие «лейбла», как на англо-нижегородском жаргоне именуются фирменные этикетки, для такого рода людей означает определенную ступень благосостояния и чуть ли не общественного положения.