Маша была единственным ребенком в семье. Родители ее только поднимали тогда свой бизнес, и девочка, по сути, была предоставлена сама себе, оставленная на попечение старой бабушки, матери отца. Та, конечно, следила, чтобы внучка была накормлена-одета, но шустрая девчонка частенько убегала из дома по своим немудреным делам. Она и в детстве была шумной, стремительной и неугомонной. Более спокойная, целеустремленная, ответственная Зоя прекрасно уравновешивала ее, сдерживая порывы своей непоседливой подруги.

Подрастая, Машка становилась всё более независимой, обо всем имела собственное мнение. После школы поступила в один из н-ских вузов, но не дотянула даже до первой сессии, бросила учебу, заявив родителям, что ей, видите ли, скучно. Те пытались образумить дочь, но Машке досталось поистине ослиное упрямство. Когда же отец заявил, что не собирается потакать ее капризам и не будет поддерживать финансово, девушка, ничтоже сумняшеся, ответила, что она пойдет работать и все равно не пропадет с голоду. Что и сделала!

Зоя, конечно, не одобряла таких финтов подруги, но это же была Машка, ее любимая подруга, которую она принимала со всеми ее тараканами.

И лишь когда однажды та при ней затянулась сигаретой, сердито вырвала «отраву» изо рта девушки и, смяв тоненький цилиндрик, пожалуй, единственный раз за все годы, по-настоящему поссорилась с Машей, заявив, что не позволит ей «травить себя».

Машка в тот раз взбрыкнула, накричала на Зою и ушла. Подруги переживали обе, и первой не выдержала Маша. Приехала поздно вечером на такси домой к Кольцовым, и, закрывшись в комнате Зои, подружки вдоволь наревелись, пока, постучав в дверь, к ним не зашла Ариадна с целой тарелкой пышных пирожков с повидлом, которыми она иногда баловала свою семью.

Увидев красные, заплаканные глаза подружек, поставила тарелку на край компьютерного стола и, присев в кресло, спокойно спросила:

– Ну, и что вы тут сырость развели, красавицы мои?

– Тетя Ариадна, я такая дура! – протянула Маша, вытирая глаза тыльной стороной ладони.

– И ничего ты не дура, Машка! – возразила Зоя, неосознанно копируя жест девушки. – Каждый может ошибиться…

– Согласна, – весомо произнесла Ариадна. – Такие хорошие девочки никак не могут быть дурами! А если между друзьями возникают какие-то недопонимания, то ведь всегда же можно сесть и поговорить по душам, так?

– Так, – в голос отозвались подруги.

– Ну, вот! Я надеюсь, вы поговорили сейчас?

– Да, – кивнула дочь, бросив быстрый взгляд на Машу.

– Ну, вот и замечательно, – улыбнулась женщина. – Подкрепитесь, девочки! Да, Маша! Тебе бы позвонить родителям, предупредить, что ты у нас. Чтобы не потеряли…

– Ой, тетя Ариадна! А можно?..

– Остаться у нас? – понятливо спросила Ариадна. – Конечно, уже ведь слишком поздно, чтобы ты одна поехала домой. Небезопасно в такое время для юной девушки находиться одной на улицах города.

В ту ночь подруги, устроившись на кровати Зои под одним одеялом (еще одну подушку им выделила Ариадна), долго шептались, обещая друг другу никогда больше не ссориться и ничего не скрывать друг от друга.

И потом неукоснительно выполняли эти обещания.

…Зоя вырвалась из воспоминаний о дружбе с Машей. Она лежала на больничной кровати, в корейском госпитале. С самого утра медсестра поставила ей капельницу, а потом принесла прямо в палату завтрак – рис, тоненький кусочек сыра, свежие овощи – помидор и перец – и большую кружку с зеленым чаем. Зоя привыкла по утрам пить кофе со сливками, но, скорее всего, больным его не полагалось, поэтому она не стала ничего просить у медсестры. Та поставила на прикроватную тумбочку поднос с завтраком и, приветливо улыбнувшись пациентке, сказала по-английски:

– Кушайте, мисс! Скоро придет ваш доктор!

Помогла девушке сесть, подложив под спину подушку, поставила ей на колени поднос, предварительно отставив на тумбочку кружку с чаем.

– Спасибо, – поблагодарила она и принялась есть.

Медсестра вышла, вернувшись через полчаса уже вместе с молодым доктором Кимом, забрала поднос и вышла. Мужчина начал расспрашивать Зою, как она себя чувствует, не болит ли у нее голова.

Девушка отвечала честно, не видя смысла во лжи. А потом попросила:

– Доктор, скажите, я могу попросить, чтобы мне принесли мою сумку с документами и телефоном?

– Пока вам не следует много времени проводить с телефоном, – слегка нахмурился врач. – Сейчас вам нужен покой.

– Я все понимаю, доктор, – не сдавалась Зоя. – Но мне нужно созвониться с родными! Они наверняка волнуются обо мне, потому что я не вышла с ними на связь. И потом… – девушка слегка замялась, но все же продолжила решительно. – Лечение в госпитале ведь не дешевое, так? Я все равно должна позвонить им и попросить перевести мне определенную сумму, чтобы можно было заплатить за то, что за мной тут ухаживают…

– М-м-м, вы правы, мисс! Хорошо, я распоряжусь, чтобы медсестра сходила за вашей сумкой.

– Она ведь не потерялась? – с беспокойством спросила Зоя.

– Не думаю!.. У нас с этим всё очень строго. Если сумка была при вас, когда скорая помощь доставила вас с аварии…

– В том-то и дело, что я совершенно не помню, была ли она со мной… – заволновалась девушка. – В тот момент меня больше интересовало, что с моей подругой! – голос ее задрожал, а глаза увлажнились.

– Это о ней вы спрашивали у доктора Шина?

– У кого?.. – недоуменно переспросила она.

– Доктор Шин Юн Сок. Он оперировал вашу подругу.

– А, да! Его так зовут?.. А скажите, он хороший врач?

– Он – лучший хирург нашей клиники, – с какой-то гордостью и скрытым восхищением в голосе произнес молодой доктор. – И если он оперировал вашу подругу – значит, она скоро пойдет на поправку! Можете быть уверены!

– Да? Тогда это хорошо! Спасибо, доктор! Так вы распорядитесь насчет моей сумки?

– Хорошо, я сделаю все возможное, а вы не переутомляйтесь. Больше лежите! – строго сказал он. – И берегите руку!

– Ладно, – коротко ответила девушка и, проследив взглядом, как Ким прошел к двери и скрылся за ней, завозилась, принимая горизонтальное положение.

Прикрыла глаза, мерно дыша. И вдруг вздрогнула, проваливаясь в сонную дрему, словно ухнула в глубокую пропасть. Распахнула глаза, понимая, что это всего лишь сон, состояние на зыбкой грани – между реальностью и сновидением, являющимся отголоском древнейшего воспоминания, генетической памяти предков, которые много тысячелетий назад спустились с деревьев на землю и стали передвигаться на двух конечностях.

Зоя дышала медленно и глубоко, восстанавливая сбившееся дыхание, сорванное безотчетным ужасом от возможности упасть и разбиться. Странно, но у нее, полжизни проведшей под куполом цирка, на большой высоте, никогда не возникало страха падения. Девушка всегда чувствовала себя в воздухе, словно рыбка в воде. Возможно, оттого, что рядом всегда находились братья – сильные, надежные и уверенные. Зоя была за ними, как за крепостной стеной, под крепкой защитой.

А стоило только оказаться вдали от своих богатырей – и всё! Сотрясение мозга и перелом руки. Зоя уже представляла, как будут ругать ее братья за то, что теперь придется беречь руку и временно не участвовать в выступлениях. Девушке даже стало стыдно за то, что подвела парней. Но потом, поразмыслив, она все же решила не винить себя – с каждым может случиться! Уж лучше она, вернувшись домой, приложит все усилия, чтобы как можно скорее вернуться на манеж.

А пока надо бы узнать, как там Машка – пришла ли в себя? Да и телефон, наконец, раздобыть, чтобы родным позвонить или написать. Она не собирается здесь прохлаждаться и денежки зря проматывать!

С этими мыслями Зоя медленно приняла сидячее положение, прислушалась к своему организму, но, не встретив с его стороны никаких знаков того, что он может подвести свою хозяйку, медленно спустила ноги на пол и, нащупав босыми подошвами тапочки, осторожно встала с постели.

Постояла, проверяя, в состоянии ли преодолеть расстояние по коридорам до реанимационного отделения. И, кивнув удовлетворенно, медленно, осторожно направилась к двери.