Мать с интересом уставилась на девушку:
– И что ты решила?
– Ну, я пока думаю. В филармонии работу никто не разрешит отставить в сторону… Все-таки я туда устроена официально. Я если даже и соглашусь играть в мюзикле – это будет временная работа…
– Это так, – покивала задумчиво Анна.
А девушка уже повернулась к отцу:
– Абоджи, у меня появились кое-какие мысли, вернее, музыкальные темы. Хочу, чтобы ты послушал и дал свою оценку…
– Демо-версии записала? – спросил Юн Ги.
– Конечно! Иначе я бы и не заговорила с тобой об этом!
– Ну, вот поужинаем и пойдем в студию. Но ты же знаешь, дочка, что я субъективен, когда дело касается моей Су Ми…
– И все равно, папа! Мне очень важно твое мнение!
– Так, мои любимые музыканты-композиторы! – прервала их поток Анна. – Кушайте, давайте! Обсудите новое творение Су Ми потом. А что у тебя на работе, сыночек?
– Все по-прежнему, мама. Операции, больные и коллеги, – озорно улыбнулся Юн Сок. – Что у меня может быть нового?
– Да уж! Сплошная стабильность, – проворчала женщина.
– Стабильность – это хорошо, – размеренно произнес глава семьи.
– И ты туда же, – вздохнула его жена.
– Омма, обещаю, если я надумаю жениться – ты первой узнаешь об этом! – торжественно произнес Юн Сок, приложив руку к груди, чем вызвал смешок у сестры.
В бирюзовых глазах молодого мужчины прыгали искорки смеха. Глаза же матери, точно такого оттенка зеленой бирюзы, сверкнули недоверием:
– Смотри же! Ты сам это сказал!
– Так я и не отказываюсь! – с улыбкой пожал плечами сын.
После ужина он заторопился домой: назавтра была утренняя смена в госпитале, и Юн Соку нужно как следует выспаться – три плановых операции требовали от него предельной концентрации, а рука, держащая скальпель, должна быть твердой. На прощание Анна чмокнула сына в щеку (для этого ему пришлось наклониться к матери), и Юн Сок, поклонившись отцу и крикнув младшей сестре: «Пока, Су Ми!» – вышел из особняка семьи Шин.
Глава вторая
Утро рабочего дня началось традиционно, с планёрки. А затем все сотрудники разошлись по своим местам. Юн Сока ждала первая плановая операция, и мужчина, переодевшись, направился в операционную. Бригада, с которой он обычно работал, уже в полном составе была там. Пациентка – женщина средних лет – лежала на операционном столе, получив свою дозу анестезирующего препарата.
Юн Сок, лицо которого было скрыто медицинской маской, а глаза – защитными очками, оглядел людей, с которыми ему предстояло работать ближайшие несколько часов, и негромко произнес: «Начинаем!»
А дальше операционная бригада превратилась в единый организм, действующий слаженно, без лишней суеты, но в довольно хорошем темпе. Каждый из врачей и медсестер до автоматизма отработал все действия, каждый знал, что и как он должен сделать в определенный момент, поэтому операция шла своим чередом, без всяких заминок и неожиданностей.
В такие минуты Юн Сок абстрагировался абсолютно от всего, что не касалось операции. Порой, когда он анализировал свою работу, ему самому казалось, что он превращался в некий автомат, точно знающий, что нужно делать.
Всем в госпитале было хорошо известно, насколько педантичен доктор Шин, когда дело касается работы, и насколько он профессионален. Попасть в его операционную бригаду считалось среди врачей и медсестер огромной удачей, потому что, работая с ним, коллеги получали бесценный опыт. Ведь каждую более сложную операцию Юн Сок предварительно проводил на специальном тренажере, которым был оснащен госпиталь, до мельчайших деталей повторяя и перепроверяя все действия, которые затем выполнялись уже в реальной операции. А после этого проводился еще и «разбор полетов», во время которого молодой хирург тактично, но решительно указывал коллегам на допущенные ошибки или неточности, которые – случись они во время настоящей операции – могли стоить пациенту жизни.
С коллегами доктор Шин был неизменно вежлив и ровен, оставляя общение в рамках работы, никого не впуская в «ближний круг». Хотя многие женщины, сотрудницы госпиталя, были бы совсем не прочь оказаться внутри этого «ближнего круга». Но никто из них не мог похвастаться подобным, потому что мужчина был твердо убежден, что нельзя смешивать в одно работу и личную жизнь.
Операция завершилась через три с половиной часа. Поручив ассистентам сшить ткани, мужчина вышел из операционной и только тогда почувствовал, что устал. Вымыв руки и стянув мокрые перчатки, бросил их в мусорную корзину, стащил с лица маску и очки, снял с головы шапочку и встряхнул волосами.
Небольшой отдых – и его ждал новый пациент. И новая операция.
Прооперированную женщину уже увезли в отделение реанимации. Встретив некоторое время спустя в коридоре медсестру, которая проверяла показания приборов жизнеобеспечения, спросил о состоянии больной. Та бойко отчиталась и, поклонившись, поспешила дальше по своим делам.
Юн Сок успел перекусить и выпить кофе, а потом провел еще одну операцию. Третья должна была состояться после обеда, но этому не суждено было случиться. Потому что произошли события, повернувшие дальнейшую жизнь мужчины совсем в другое русло.
Вместе с коллегами он сидел в ординаторской1 и пил чай, обсуждая подробности предстоящей операции, когда по зданию госпиталя, по громкой связи раздалось:
– Крупная автомобильная авария на транспортной развязке в районе Канбёнбук. Грузовоз столкнулся с пассажирским автобусом. Раненых везут к нам! Всем свободным медикам приготовиться к приему пострадавших! Повторяю! – и объявление зазвучало снова.
Врачи переглянулись между собой. Молодой хирург Мо Бён Хёк, с которым Юн Сок работал уже три года, произнес:
– Интересно, через сколько они будут здесь?
– Я думаю, скоро, – ответил Юн Сок, вставая.
– Доктор Шин, а как же плановая операция? – задала вопрос медсестра Ли, высокая худощавая женщина, у которой – Юн Сок знал это точно – было трое детей.
– Придется переносить. Сейчас важнее оказать помощь тем, кого привезут.
И все тут же зашевелились, выходя из ординаторской, поспешили к лифту, чтобы спуститься на первый этаж, в холл.
А там уже врачи скорой помощи ввозили каталки с лежащими на них окровавленными людьми. Кто-то громко стонал, другие, похоже, были без сознания.
И Юн Сок опять как будто нажал внутри себя на кнопку, мгновенно переключившую его в другой режим работы.
Осматривал пострадавших и раненых, определяя степень тяжести повреждений, и негромким ровным голосом отдавал команды находившимся рядом медсестрам и санитарам, отправляя одних пациентов на рентген, других – на обработку ран и перевязку, а третьих – самых тяжелых – передавая коллегам-хирургам: этих раненых спешно развозили по операционным, чтобы как можно скорее оказать необходимую помощь.
Позже он выяснит, при каких обстоятельствах произошла авария. А пока быстро и деловито сортировал больных. Вот в вестибюль ввезли каталку с женщиной с черепно-мозговой травмой. И Юн Сок с удивлением узнал в раненой толстушку с пронзительным голосом, которая только вчера на набережной реки Хан оценивала достоинства его самого. Девушка была без сознания, шумно, неровно дышала, и, кажется, дело принимало нехороший оборот. Ей срочно требовалась помощь!
Обежав взглядом просторный холл, мужчина заметил коллегу-хирурга и, махнув ему рукой, привлек внимание. Тот подошел, и ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что медлить нельзя.
– Доктор Шин, оперировать будете вы?
– Да, – ответил он. – Ей срочно нужна помощь!
– Согласен! Хорошо, я продолжу осматривать остальных, – кивнул коллега.
Юн Сок остановил пробегавшую мимо медсестру и попросил:
– Сестра, пожалуйста, оповестите по громкой связи, чтобы бригада доктора Шин Юн Сока собралась для срочной операции в пятой операционной. Она сейчас должна быть стерильной – ее готовили к плановой операции.
