Поблагодарив Марту за еду, исполнила ей благодарственный поклон и предложила маме прогуляться в саду. На выходе из дома встретила Кристи с ее отцом. Их пригласил на разговор мой папа и после крепких объятий мы договорились встретиться после в гостиной.

Уже в саду мама спросила:

– С тобой точно все в порядке? Ты ведешь себя очень странно, что я тебя не узнаю совсем.

Ну вот меня почти уже и раскрыли, хватило одного позднего завтрака. Вот как выкручиваться я даже и не знаю. Врать не хочется, говорить правду нельзя – это разобьет ей сердце. Знать, что твой ребенок умер и его тело донашивает другой, непосильная ноша для матери. Значит придется фантазировать и как-то сгладить все произошедшее.

– Мама, мне есть что тебе рассказать, но это должно остаться в тайне, между нами. Никто, даже отец, не должен этого узнать. Поклянись.

– Конечно моя милая, я никому не расскажу, но почему ты скрываешь что-то от отца?

– Так нужно. Я обманула, когда сказала, что ничего не помню. На самом деле я знаю причину своего обморока и комы.

– Но почему ты ничего не сказала целителю? Вдруг это может повториться.

– Не может. Я не больна. Я встретила Карну.

– Богиню?

– Да, ее самую. И у нас был очень интересный разговор.

– Давай присядем. Что-то мне не хорошо, – мама усадила нас на лавочку в тени невысокого хвойного дерева. – Давай по порядку. Ты встретила Карну и она что-то тебе сделала плохое?

– Нет, мам. Ничего плохого она не сделала, – я взяла маму за руку и стала успокаивающе гладить. – Она мне рассказала кто я и зачем я здесь. Вся моя жизнь – это замысел Карны. Именно поэтому я так отличаюсь от вас внешне, но я ваша дочь. Вы так меня любили, вырастили меня добрым и отзывчивым человеком, но это чуть не сломало богине весь план и ей пришлось вмешаться. Она мне показала другой мир, не такой, как наш. И я прожила жизнь другой девушки – смелой, самостоятельной, умеющей постоять за себя. Я знаю, что она чувствовала, как думала, почему шла вперед несмотря ни на что. И мне теперь сложно отделить ее от себя. Я теперь другая, но я также люблю тебя с отцом, люблю наш дом и мир в целом, но у меня есть предназначение, которая я обязана исполнить. Ты понимаешь меня?

Я говорила с мамой как с маленьким ребенком. Четко проговаривая все фразы, делала продолжительные паузы, ожидая ее реакции. В своем рассказе я почти не соврала, только немного изменила детали и порядок. Ведь фактически жизнь Киры я прожила. Вся история жизни Эммы у меня тоже есть в голове. Богиню я видела и что меня ждет примерно знаю.

– И что же надо делать? Тебе что-то угрожает? – испуганно спросила мама.

– Ничего не делать. Продолжать жить как раньше, поступить в академию, закончить ее, выйти замуж, а предназначение придет в свой черед, и теперь у меня хватит сил пройти это испытания.

– Я боюсь за тебя, – сказала мама и обняла меня.

– Не переживай! Все будет хорошо. Ты, кстати, не представляешь какой невероятный мир и видела. Там нет магии, но наука так продвинулась далеко, что их изобретения для нас покажутся невозможной магией, подвластной только богам.

Еще пол часа я рассказывала ей о моем мире, пока отец не окликнул нас и не попросил вернуться в дом. Я скорчила просящую мордочку и прижала палец к губам. Мама кивнула, и мы пошли к дому. За время нашего разговора она кажется успела пройти все стадии принятия, и сейчас выглядела спокойной и уверенно в себе.

В гостиной на креслах сидели наши с Кристи отцы. Сама она присела на диван, куда и меня пригласили пройти.

– Дочка, – начал мой папа. – Я задам тебе один вопрос и хочу получить честный ответ на него, – я кивнула. – Ты считаешь отношения Кристи и Рональда искренние? Ты веришь, что это влюбленность и там нет никакой фальши?

Я глубоко задумалась, уже без подросткового максимализма, и трезво оценила их отношения. В чувства Кристи я верила беспрекословно, она была как открытая книга, юная, нежная, немного доверчивая, но точно не коварная, и любовь ее было хоть и детской, но менее настоящей она от этого не становилась. А вот Рональд был другой: восемнадцать лет, красивый, с хорошим достатком, уверенный в себе. Он мог бы рассчитывать даже на брак с обедневшей аристократкой, но выбрал мою подругу. Тут явно были не корыстные мотивы, потому что никто не знает, что мой отец организует ей приданое. Он всегда с ней был нежен и учтив все два года его ухаживаний. Да и слухов, что он бегает за кем-то еще не было.

Кристи смотрела на меня умоляюще:

– Да, я верю в искренность их чувств. У меня нет ни единого аргумента против. Я от всей души желаю им только счастья, – наши отцы улыбнулись и смягчились. – Но обещай Кристи, если он тебя обидит или обманет, то ты скажешь мне об этом, и я сотру его с лица земли вместе с их фермами. Договорились?

Кристи мотнула головой, а отец закашлялся от удивления.

– Боги, дочка, что ты говоришь такое?

– А что не так? Она мне как сестра, а свою семью я буду защищать до конца, у меня нет другого выхода. У меня кроме вас больше никого нет.

– Не знаю, что с тобой случилось, но мне очень приятно слышать это от тебя, – отец улыбнулся, и в глазах я увидела восхищение. – Ладно идите гуляйте, а нам надо обсудить детали.

Мы вскочили и выбежали из дому. Как только скрылись из вида, Кристи кинулась мне на шею и завизжала от радости. Мне понадобилось несколько минут, чтобы ее успокоить. Набрав провианта, мы отправились на берег и устроили пикник.

На ужине были только мы втроем, значит назревал серьезный разговор. Неужели мама не сдержала слово и все рассказала отцу? Хотя стол накрыт слишком празднично. Вряд ли для того, чтобы меня поругать стоило делать аж три основных блюда на выбор. При нашем статусе и достатке, обычно в еде мы были крайне аскетичны. Никогда не придерживались принятых церемоний. У нас не было пяти смены блюд, лакеев, прислуживающих у стола и светских разговоров ни о чем. Почти всегда за ужином с нами была Марта и Кристи с семьей, и он проходил за шутками и веселыми разговорами.

Но в этот раз все обошлось, потому что папа заговорил на другую тему:

– Ты меня сегодня приятно удивила, что я пересмотрел свои планы и хотел бы с тобой их обсудить. Дело касается твоего замужества. Как ты знаешь я давно подыскивал тебе подходящего партнера, который смог бы войти к нам в семью и стать для тебя опорой и поддержкой в будущем, – я слушала и пока не задавала вопросов, пытаясь понять к чему он так начал издалека. – Ты же понимаешь, что женщина формально не может быть главой семью, повторюсь что это формально. В истории нашего рода женщина не раз его возглавляла при номинальном супруге. Но это не были счастливые браки, поэтому я хочу дать тебе выбор. На время обучения и два года после я не буду навязывать тебе никого, и ты вправе сама представить нам своего избранника. Но скажу сразу честно, мы будем очень придирчивы и прошу тебя не обижаться нашему возможному отказу.

Я кивнула, и он продолжил:

– В академии ты вряд ли найдешь себе пару. В этом я уверен, ты же помнишь, что аристократы нам не подходят ни при каких обстоятельствах? Только неравный брак сохранит нашу фамилию, историю и титул.

– Конечно помню! Ты же знаешь, как я их ненавижу, после стольких унижений?

– Прости доченька. Мы сожалеем, что тебе приходится такое испытывать, но у нас нет сил повлиять на это. Наш статус при дворе обеспечивается нашими деньгами и особым отношением с королем, который благоволит нам. Но для всех остальных придворных мы просто назойливая муха, от которой они безуспешно пытаются отмахнуться.

Отец засмеялся, но быстро стал серьезным обратно. Его баронский титул и реальное положение в обществе был насмешкой над всей аристократией, а особенно древними родами. Раньше вся власть в стране была в руках небольшого количества герцогов и графов. Но после великой войны их влияние начало ослабевать и на политической и экономической аренах стали появляться, как местные бароны, так и предприимчивые простолюдины. Корона устала быть в вечных заложниках и кучки людей, и всеми силами стремилась создать новую молодую аристократию. Старые рода только и умели, что хвастаться достижениями своих предков, а вот новые показывали достижения сейчас, что делало их более предпочтительными для страны. Это история сильно напоминает, то что происходило во времена Петра Первого. Он тогда отодвинул боярские семьи и начал создавать новую молодую аристократию по западному образцу. Бояре конечно ворчали, но в итоге страна получила долгожданные реформы и стимул в развитии.