Мой голос звучит гулко и странно в этой почти абсолютной тишине. Она не отвечает, но оборачивается.

- Чего ты хочешь, девочка? - снова окликаю ее.

Последний вестибюль перед выходом из школы освещён чуть получше. Я резко ускоряю шаг в попытке разглядеть ее как следует, и даже уже почти догоняю, как вдруг она ловко шмыгает за тяжелые двери куда-то на улицу.

Я - за ней! Но на улице холодина, а я только в кофте и брюках. Девочка, кажется, тоже в чем-то легком, без шапки. Сперва я как будто совсем теряю ее из виду. Потом замечаю, как она машет мне и изо всех ног бежит по направлению к блокам. Что это ещё за малолетняя хулиганка?!

До блоков – жилого дома детдомовцев, недалеко. Решившись, двигаю за ней. Вот сейчас как поймаю!

Но девочка исчезает сразу за дверью детдома. Такое впечатление, что она просто открыла дверь и пропала. Теперь я захожу в абсолютно пустой вестибюль.

- Сюда, - слышу тихий тонкий голосок.

Смотрю, и чуть не подпрыгиваю от увиденного! Это она же, только стоит на лестнице, ведущей на второй этаж. Как она перемещается так быстро?

- Да что ж такое… Как тебя зовут?! - вскрикиваю, спеша за ней. Но она прикладывает палец к губам, словно желая, чтобы я не шумела.

- Аня Маркина, - отвечает, и скрывается в одном из ответвлений коридора уже окончательно.

У меня уже не остается страха, только беспомощность и злость. Вернее, я очень рассержена ее поведением. Озираюсь по сторонам. Ну, и что я здесь делаю, спрашивается? Зачем бежала за ней через снега?

Раздаются чьи-то смешки. Из комнат начинают выглядывать детдомовцы самых разных возрастов. Никаких взрослых из числа персонала здесь, увы, не наблюдается, что было ожидаемо. Ну как руководство может так спокойно оставлять этих детей одних на ночь?!

Дедушка-школьный сторож, насколько мне известно, уже сладко спит, полупьяный, в своей каптерке.

Развернувшись, я уже собираюсь выходить из детдома, когда передо мной неожиданно возникает рослая фигура Зимина.

Одетый в какую-то видавшую виды темную футболку и такие же тренировочные штаны со «страшными» рисунками из японского аниме с иероглифами вперемешку, он стоит передо мной как вкопанный. Выглядит бледным, взъерошенным.

- Привет! Ты ко мне? - спрашивает странно. Тут же радостно хватает за руку и, не дав опомниться, затаскивает в ближайшую узкую комнатенку, сплошь заставленную застеленными детскими кроватями. Закрывает дверь.

Я осматриваюсь по сторонам, несмотря на пикантность ситуации. Вокруг, в комнате - нищета и разруха. Лампочки без плафонов, постельное бельё хоть и чистое по виду, но серенькое, старое. Мебель самая простая, чтобы не сказать древняя, а окна, судя по рамам, тоже не менялись лет сто.

И холодно. По моим ощущениям - не больше семнадцати, восемнадцати градусов! Зябко обхватив себя руками, я прохаживаюсь взад-вперед по комнате. Затем поворачиваюсь к нему. Зимин наблюдает за мной молча, сощурившись, а на его губах расплывается хитрющая улыбка.

С удивлением подмечаю, что мне не так уж некомфортно в его обществе. Сейчас я даже испытываю некоторую надежду, что мы сможем нормально поговорить, раз уж я здесь, по-доброму и, может быть, помириться с ним, если это слово вообще уместно.

Конечно, я смотрела ту самую музыкальную премию! Даже с учетом немалого количества других исполнителей, призер-ZIMMA меня впечатлил однозначно. Если он будет и дальше так завоевывать интернет-площадки, то я, пожалуй, соглашусь, что учиться ему чему-то, кроме музыки, не нужно. Он был крут. И есть. Это правда!

Продолжаем неловко молчать. Чтобы как-то разрядить атмосферу, тепло улыбаюсь ему. Так хочется похвалить Зимина за его достижения, за награду, которая была завоевана им достойно и абсолютно по-честному. Но, только я собираюсь с мыслями, как он в своей привычной манере подходит ко мне чересчур близко. Буквально дышит в лицо.

- Мне сказали, ты пришла ко мне. Я рад! - говорит, пожирая горящим взглядом.

- Кто сказал? - удивляюсь.

- Неважно, - отвечает он, мгновенно успокаиваясь, мазнув взглядом по моим губам и ниже.

- Знаешь, Данил, я вообще-то собираюсь возвращаться в школу, - только начинаю говорить ему, как вдруг он дерзко припирает меня к стенке и кладёт руки мне на талию.

- Давай поцелуемся? - предлагает.

Замираю. И вспоминаю, что мы одни в закрытой комнате! В детдоме, без единого взрослого. Зимин выше и сильнее меня, а еще, он состоит на учете по подозрению за участие в групповом изнасиловании.

Или, если посмотреть на это чуть по-другому - зайди сейчас сюда кто-то из персонала, а может и сама директор, как я выгляжу со стороны?! Что тут можно сказать в свое оправдание? Пришла поздним вечером в детдом и стою, обнимаюсь с мальчиком за закрытой дверью. Детдомовцы, оказывается, бывают удивительно солидарны - к нам в комнату никто не стучит и не заглядывает.

Волнуясь, я поспешно кладу свои руки поверх его рук, останавливая.

- Ты че творишь, Зимин?! – делаю слабую попытку освободиться, схватившись за его твердые, теплые пальцы в стремлении оторвать от себя, - это что такое…

- Училку выключи, - просит он. И добавляет, - пожалуйста…

Зимин больше ничего не делает. Но и не выпускает меня из своего медвежьего захвата. Наклоняется, касаясь горячими губами кожи моего лица и опаляя горьковатым мятным дыханием. Жарко целует в щеку. Я снова вся цепенею от нахлынувших чувств и эмоций.

- Не бойся! - тихо приказывает.

Глядит на меня как зачарованный. Я и сама почему-то просто стою, ожидая, что будет дальше. Не понятно, как он это делает, но на какие-то мгновения словно подчиняет меня себе. Мне совсем не хочется сопротивляться. Мы не целуемся, просто находимся рядом, все еще держась друг за друга. Но, я как будто растворяюсь в нем сейчас так же, как и он, вдыхающий мой запах, во мне. По телу прокатывается волна мурашек, когда Зимин так же резко отступает от меня первым. Убирает руки.

- Все, я уже отпустил тебя, - легонько толкает. Выхожу из ступора.

- Что, так понравилось?! - он делает паузу. Хищно ухмыляется, - обниматься…

- Ну, ты и псих, Зимин! – вырывается у меня. Немедленно разворачиваюсь и пулей вылетаю из комнаты.

Перевожу дух только на крыльце детдома. Уходя, оглядываюсь и вижу в окнах любопытствующие детские мордашки. В потемках добираюсь до школы. Нахожу оставленный класс и свои вещи, машинально закрываю его на ключ. Затем иду в учительскую за верхней одеждой, чтобы, наконец, в растрепанных чувствах покинуть территорию детдома.

Несмотря на дикую загруженность последующих дней, связанную с подготовкой к проведению в школе ЕГЭ - единого государственного экзамена по русскому языку, я много думаю о Даниле Зимине.

Во мне борются очень противоречивые чувства. Он уже давно не посещает мои уроки, а я запретила себе чувствовать вину за это. Никакого общения между нами теперь просто нет. Естественно, будет жаль, если Зимин покажет плохой уровень знаний на ЕГЭ, но это его выбор.

Мне известно, что он продолжает выдавать в медийное пространство треки, как горячие пирожки, покоряя вершины и рейтинги каких-то там хит-парадов. Но не особо слежу за этим - некогда.

Еще, мне не даёт покоя мысль о той странной девочке, Ане Маркиной! Это стало страшным для меня из-за одной ситуации, после которой кажется, что я, может быть, схожу с ума.

Дело в том, что однажды, на днях, я решилась и подловила в одном из коридоров Татьяну Ивановну, чтобы задать ей вопрос об этой девочке. В учительской завуч обычно очень занята, да еще и постоянно присутствуют другие учителя.

От ее ответа меня мороз продрал по коже - двенадцатилетняя Аня Маркина умерла в прошлом году. Завуч ответила коротко, без подробностей. Да они и не нужны, иначе я сойду с ума уже точно. Мне тогда даже стало нехорошо.

Могла ли я видеть призрак в тот злополучный день?! И не придёт ли он ко мне ещё раз? Если да, то боюсь, что просто хлопнусь в обморок от ужаса. Я вообще трусиха, а тут такое! Впервые в жизни.