– Просто тебе влюбиться надо по-настоящему. Вот найдёшь подходящего кандидата, и всё сразу в ажуре станет, – говорил он, и я верила и дожила с этой верой аж до двадцатиоднолетия.

Сам Кир, несмотря на свою житейскую мудрость, был уже долгое время влюблён в нашу бывшую одноклассницу. В старших классах она считалась первой красавицей школы, ещё и из семьи обеспеченной, так что Кир со своими внешними данными и пьющими родителями считал себя недостойным её. И казалось бы, тут у Кирыча должна была включиться его привычная позитивная логика, вроде, «внешность не главное, главное, чтобы человек был хороший». Но отчего-то она срабатывала на ком угодно, только не на нём. Вот так мы, собственно, и существовали, выражаясь словами нашей англичанки: «Систер энд бразер фром эназе мазер» («Сестра и брат от разных матерей» анг. поговорка). Но мой двадцать первый день рождения оказался удивительным во всех смыслах.

Пока мы переговаривались между собой, в аудиторию вошёл преподаватель. Курс постепенно затих и обратил на него всё внимание. Кир тоже уставился вперёд, где за кафедрой устроился темноволосый мужчина.

– Я слышал, что он Алексеева заменил в этом семестре, потому что у того инфаркт, – зашептал Кир. – Вроде от пьянки.

– Не, – Вера снова повернулась к нам. – Его на взятке, говорят, поймали. Видел, кабинет до сих пор опечатан?

– Да какая разница? – вздохнула Ирина. – Ушёл и ушёл. Зато новый какой красавчик.

Я за их диалогом следила очень посредственно. Мне больше были интересны характеристики новой видеокарты. Но когда новый препод заговорил, я была вынуждена оторваться от блестящей коробки, ибо я уже слышала этот голос раньше.

– Меня зовут Искандеров Глеб Власович, – произнёс он громко и чётко. – Доцент кафедры бухгалтерского учёта и аудита Усть-Сибирского университета. В этом семестре я буду читать вам аудит. По окончании курса вас ждёт экзамен, результат которого пойдёт в диплом.

Первая моя реакция – шок. Я не могла поверить своим глазам. За кафедрой на месте преподавателя стоял парень из моего сна!

– О! – только и могла воскликнуть я.

Глеб повернулся в мою сторону и нахмурился. По аудитории прокатился смех. Я смущённо сползла под парту. Лицо пылало, тело как-то странно напряглось. Видимо, отреагировало на стресс. Ещё бы! Одно дело, когда ты видишь эротический сон с каким-то абстрактным человеком, и совсем другое, когда этот человек оказывается реальным. Я пыталась прикинуть, где, когда и при каких обстоятельствах встречалась с Глебом ранее, чтобы моё бессознательное могло сгенерировать такой смелый сон с его участием. Но тщетно, по всему выходило, что я видела его впервые.

– Ник, ты чё? – Кир ткнул меня в бок. Я только покачала головой растерянно.

Нужно было сосредоточиться на материале занятия, а я не могла оторвать от нового препода глаз. Воспоминания и ощущения от сна были очень свежи, а моё тело бурно реагировало на них. Такое происходило со мной впервые. Никогда прежде я не испытывала столь сильного и внезапного сексуального желания. Тем более, к человеку, с которым ни разу не пересекалась в живую.

«А может, это всё опять сон? Может, щас я поднапрягусь и проснусь?»

Я закрыла глаза и резко открыла их, но красавчик из сна никуда не исчез. Ещё и посмотрел на меня каким-то заинтересованным взглядом. Я вновь легла на парту и спрятала лицо.

«Ну и что мне теперь делать?»

Пара подходила к концу, а я в своих мыслях погружалась в пучину похоти и разврата с новым преподом, совершенно не понимая при этом, почему дремавшее до сих пор либидо проснулось именно теперь. Здравый смысл в моей голове искал всевозможные оправдания моему влечению. Сама же я смотрела в одну точку перед собой. Вера обернулась назад, чтобы отметить присутствующих в журнале. Наши взгляды встретились, и у меня внезапно появилась идея.

– Вера, хочешь я за тебя отмечу посещаемость? – спросила я с блеском в глазах. Та покосилась настороженно на меня, потом на Кира.

– С чего бы вдруг?

– Да дай ребёнку побаловаться в день рождения, – махнул рукой Кир, вместо того, чтобы дать внятное объяснение. Вот что называется «настоящий друг» – ещё не понял, в чём кипиш, а уже его поддержал.

Вера с сомнением поджала губы, но журнал отдала.

– Смотри только не напорть ничего, – бросила она напоследок.

Я радостно кивнула и начала быстро заполнять колонку в журнале. Просто хотелось подойти к нему и убедиться, что всё это мне просто показалось. Мы знаем друг друга, определённо знаем. Возможно, я просто не помню этого. Не могла же я просто так с первого взгляда воспылать к нему чувствами. Пусть он и выглядел ничего так: высокий и плечистый, со стильной аккуратной стрижкой, и лёгкой небритостью, придававшей ему мужественности.

– На этом всё, – подвёл итог Глеб Власович. – Старосты пусть подойдут с посещаемостью, остальные могут быть свободны.

Курс зашумел и повалил к выходу из аудитории. Я намеренно тянула время, чтобы подойти к преподавателю последней. Кир терпеливо ждал рядом, хотя уже давно собрал свои вещи. Стало жутко неловко перед другом. У меня никогда от него не было секретов, а сейчас только и ждала, что он свалит, чтобы провернуть своё дело.

– Кир, ты иди, я догоню, – еле внятно проблеяла я от подступившего волнения.

Тот посмотрел на меня прищурившись.

– Что бы ты ни задумала, я желаю на это посмотреть, – выдал он после непродолжительных раздумий. Тяжелый вздох вырвался из груди. Я люблю Кира, и он мой самый лучший друг, но порой он просто нереально тупит.

– Да там ничего такого. Просто я его вроде знаю, – попыталась возразить я.

– Ник, мозг не компостируй, – бросил Кир серьёзным тоном. – Сказал дождусь, значит, дождусь.

В голове появилась мысль, что он просто не хочет оставлять меня с незнакомым мужиком наедине. Вот ведь заботливый какой нашёлся! Прям как дядька, который: «После десяти вечера чтоб из дома ни ногой, но если ему за сигаретами, то можно». Я страдальчески вздохнула и поплелась к кафедре. К тому времени в аудитории кроме нас троих уже никого не осталось. Увидев меня, Глеб широко улыбнулся. У меня сердце к горлу подскочило, и в висках застучало. Гипертония, не иначе. Говорила же дядьке, что мне в больничку надо.

– Ещё одна староста? Не ожидал, – он принял у меня журнал и строго добавил. – А лекции я бы на твоём месте всё-таки записывал. Этого материала в свободном доступе нет.

Я не знала, что ответить. Чувствовала, как заливаюсь краской. Он смотрел на меня своими необычного цвета глазами. Его взгляд будто гипнотизировал, лишал рассудка. Мне хотелось коснуться Глеба, хотя бы легонько, кончиками пальцев. От этого желания у меня даже в горле пересохло. Я нервно сглотнула.

– Да она линзу потеряла контактную, – снисходительно улыбнувшись, сказал Кир. – И как умудрилась только? Вы не сердитесь, она всё перепишет у меня потом.

– Ну, как скажешь, – Глеб протянул журнал обратно.

Я нервно покосилась на Кира, и тот, закатив глаза, вышел за дверь. Глеб проводил его удивлённым взглядом, а затем вновь вернулся ко мне и спросил:

– Ты что-то ещё хотела?

– Нет, ничего, – ответила я, чувствуя, как ускоренно бьётся сердце.

Нет никакой ошибки. Я запала на него. В панике я неловко выхватила у него журнал, мазнув кончиками пальцев по руке, и уже хотела сбежать. Но дыхание вдруг перехватило, а пол под ногами дрогнул. Я, согнувшись, задержалась за преподавательский стол.

– Эй, ты чего? – донеслось откуда-то издалека.

Внезапно я разом ощутила все свои кости, потому что каждая из них словно бы начала резко увеличиваться в размерах. Вместе с тем мышцы обожгло, а кожу засаднило. Попробовала вдохнуть ртом, но не вышло. Что-то странное сделалось с челюстью, я больше не контролировала её. Я вся горела, будто в лихорадке. Сердце стучало, как сумасшедшее. Не ясно, откуда всё это вдруг взялось, я же сроду ничем не болела. Даже не простужалась ни разу за всю сознательную жизнь. Только мигрени были. Но то, что происходило со мной в этот момент, не шло ни в какое сравнение. Казалось, я умираю, буквально разрываясь на части. Агония, чистая агония охватила и разум, и тело. Боль за считанные секунды достигла такого уровня, что у меня начались галлюцинации. Я увидела звериную лапу вместо своей руки на столе. Обернулась на Глеба и обнаружила на его месте того чёрного волкоподобного пса.