Мальчикам вдруг стало очень грустно. Так бывает, когда в доме тяжелобольной. Хочется пошалить, да нельзя! Ходишь на цыпочках, разговариваешь шепотом. Что-то похожее было и в отряде Альфарита.

Кажется, все на них показывают пальцами: отряд воров! Правда, Витя не особенно подавал виду, что расстраивается. Он даже посмеивался, мол, ладно уж, всякое бывало и не только у них. Но большая часть отряда стыдилась этого случая. Ребята обсудили происшедшее и предложили Бари написать письмо в школьный музей, прося прощения. Альфарит с Алмазом особенно нажимали на Бари, и ругать пробовали, и стыдить, и уговаривать, однако не смогли убедить товарища. То ли он поверил защищавшему его Вите, то ли действительно очень стыдился — ничего он не говорил, но письма все же не написал. Ничего от него не добившись, ребята решили написать сами.

В это невеселое время авангардовцы вдруг вызвали лагерных мальчишек на состязание. Вызов был неожиданным. Если бы не случай с ботинком, лагерные и сами не торопились бы, но с того самого дня брат Гарафи перестал возиться с ними. Мальчики вынуждены были тренироваться самостоятельно. А у лагерных есть Сафар. И глубокое озеро рядом. Если дальше тянуть, они смогут отлично подготовиться. Так рассудили авангардовцы и решили ковать железо, пока горячо. Дело было к вечеру. Сафар увел свой отряд в лес. В лагере осталось совсем мало людей. Дежурные поливали цветы около палаток, да Ахмет с Алмазом из неугомонной строительной бригады выравнивали волейбольную площадку. Одуревшая за день от шума, суеты, от жары очага и солнца, Магинур растянулась в тени под деревом. Никто не заметил приехавших на велосипедах авангардовских мальчишек с красными повязками на руках, Они специально приехали так, чтобы подчеркнуть торжественность момента: вызов на соревнование!

Но получилось совсем не так, как они ожидали. Въехав в лагерь, они вообще никого не встретили. Только проехав весь лагерь, увидели у палаток, возле кустов мальчишек, поливавших цветы.

В закатанных до колен штанах, мальчишкам, занятым делом, некогда было разговаривать. Они усердно доставали воду из бака, сами все вымокли, размочили все дорожки. На ходу, поливая цветы, они сказали, что отряд ушел в лес.

— А зачем вам отряд?

Но авангардовцы не хотели открывать тайну перед кем попало.

— Да так. А как их найти?

— Посадите нас на велосипеды. Мы съездим и покажем.

— Ну, поехали!

Оставив лейки посреди дорожек, один дежурный сел на раму велосипеда перед Ринатом, другой перед Гарафи. Они надеялись, что найдут отряд по голосам. Но это оказалось не так просто. Они довольно долго плутали в лесу, но, так и не встретив ребят с Сафаром, вернулись. Иногда они останавливались и кричали, но лес молчал.

В ответ они слышали только собственное эхо. Гарафи предложил было возвратиться обратно в лагерь и там подождать ребят, но неожиданно послышались голоса. Ребята поспешили в том направлении и вскоре увидели лужайку, заросшую цветами. На ней в окружении ребят сидел Сафар и читал книгу. Увидев прибывших, он только на минутку прервал чтение и указал на место рядом с собой. Но авангардовцам было некогда. Их давно ожидают в деревне. Участники соревнования велели получить ответ и тут же возвращаться.

Ринат, глава парламентеров, приехавший на первом велосипеде, достал из кармана большую бумагу, размером с газетный лист, и начал читать письмо авангардовцев лагерным мальчишкам. Авангардовцы вызывали Альфарита с друзьями на состязание по плаванию. В письме было оговорено, что в каждой команде должно быть по двадцать человек. Ну и хитрецы, эти авангардовцы! Им ничего не стоит из такой большой деревни отобрать двадцать человек. А вот в отряде Альфарита всего двадцать человек. Что же, выходит, все они должны участвовать в соревновании? А ведь среди них есть и такие, вроде Саши, которые никогда в жизни не плавали. Если деревенские ребята отобрали лучших пловцов, то и со стороны лагерных должны участвовать сильнейшие спортсмены. Этот вспыхнувший в самом начале спор закончился не в пользу авангардовцев. Правда, они пытались возражать:

— В деревне все умеют плавать, и если надо, мы выставим две команды!

Сафар рассудил по справедливости:

— Вот как мы сделаем, ребята. Пока мы и из лагеря и из деревни возьмем только лучших пловцов, организуем из них сборные команды. И дадим слово, что осенью в состязании будут участвовать все ребята из отряда. И Саша хочет научиться плавать. Правда, Саша?

Парламентерам возразить было нечего. Они решили возвратиться в деревню, посоветоваться с товарищами и особо обговорить, на какой день назначить состязание.

Отряд Сафара выделил для состязания Альфарита, Ахмета, Алмаза и Витю. Эти не подкачают! Потренируются немного и всех оставят позади. Из других отрядов тоже подобрались довольно сильные пловцы.

Загорелые ребята выстроились. Альфарит оказался самым высоким не только в отряде, но и во всем лагере. Он мог посостязаться с самим братом Гарафи, вернувшимся с флота. Но и все остальные ребята после приезда парламентеров усиленно тренировались. Посмотреть хоть на самого маленького ростом Алмаза. Как он плавает! Недаром дразнят его Килькой.

В последнее время и настроение у ребят улучшилось. Написав письмо о злополучном кинжале, ребята боялись, что Хамит и его товарищи рассердятся и не приедут на день рождения отряда. Но вчера получили ответ. О кинжале в письме толком ничего не говорилось. Ребята почувствовали: разговор, наверное, будет при встрече. А вот приехать на лагерный праздник обещают. И особенно обрадовало ребят в этом письме сообщение о том, что Хамит с товарищами организовали тимуровский отряд и первым делом взяли шефство над дедушкой Хакимзяном.

— Им бы самим это в голову не пришло, если бы мы не подсказали,— обрадовался Альфарит.— Вот пишут, что и дедушка Гарифзян похвалил нас. Не вечно же нас ругать.

Ребята призадумались.

Члены отряда так распределили между собой обязанности, что те четыре мальчика, которые должны участвовать в состязаниях, целые дни проводили в годе. Не краснеть же перед авангардовцами!

Наконец день, которого ожидали с радостью и волнением, наступил. Сегодня, после тихого часа, предстоят состязания двух команд по плаванию. Позавтракав, ребята пошли на работу. В лагере остались только дежурные и участники состязания. Им велели хорошо отдохнуть и подготовиться.

Но Гульшат, надоевшая мальчикам своими лекарствами и советами, чуть не испортила все дело. Прежде всего она решила проверить здоровье участников состязаний. Ребята против этого не возражали. Им и самим было интересно пройти комиссию, как парням, уходящим в армию. Ребята думали, что Гульшат заставит открыть рот, послушает легкие — и дело на этом кончится. Но осмотр оказался сущей бедой для мальчишек. Все началось с Альфарита:

— У тебя в легких хрипит,— заявила Гульшат.— Стеснено дыхание. Сердце слишком часто бьется, плавать нельзя.

Так же привязалась она и к некоторым другим участникам заплыва. У Алмаза обмякли колени. Неужели и его Гульшат сочтет непригодным? Ведь он тоже курит. «Если на этот раз сойдет,— загадал он,— брошу я это дело». Тем, кто не курит, и горя нет. Витю она и не осматривала толком, сказала, что здоров. Алмазу очень хотелось участвовать в этих состязаниях. И вот эта голубоглазая девушка стала прослушивать его грудь. Стук сердца мальчика был слышен не только Гульшат, но и окружавшим его товарищам. Они притихли, открыв рты, будто тоже считали пульс Алмаза. Гульшат похлопала мальчика по спине:

— Тебе можно! Можешь плыть.

В команде осталось двенадцать человек.

Что же теперь делать? Мальчишек в лагере, конечно, хватает. Если начнут отбирать, то, как говорят авангардовцы, можно набрать еще две-три команды. Но тем, что были отобраны с самого начала, самим хотелось участвовать в состязании. К тому же другим мальчишкам и потренироваться не удалось. Пробовали упрашивать Гульшат. Деревенские, говорили они, не станут показываться врачу, а ведь среди них, наверное, каких только нет. Но куда там! Девушка и слышать ничего не хочет. Не хочу, говорит, за вас отвечать, и все. И как будто назло начинает защищать авангардовцев. Они, говорит, не дымят папиросами, как вы, растут, вдыхая свежий воздух, какая у них может быть хворь. Сразу видно, придирается к курению. С одной стороны, Алмаз очень обрадовался, что попал в команду, но, с другол стороны, его беспокоила неудача друзей.