Литмир - Электронная Библиотека

Рука сама потянулась к ручке, и я приоткрыл окно. Ледяной воздух ударил в лицо, глаза заслезились, а по телу пробежали полчища мурашек. Свежо. Я закрыл окно вновь и прошёл по комнате, собираясь вернуться в постель, но вместо этого принялся быстро одеваться. Внезапно захотелось прогуляться, просто, чтобы подышать свежим воздухом, посмотреть на улицы родного города, вспомнить время, когда я не думал ни о чем и жил мечтами. Одевшись, захватил ключи и вышел из квартиры. Не помню, когда в последний раз покидал ее, но сейчас у меня было желание прогуляться… странно, может быть это тот самый момент, когда просишь принести воды и… наступает темнота. Может быть это желание было таким, потому что я боялся умереть в одиночестве? Что если сейчас выйду на улицу, а найдут меня утром? Я боялся смерти, боялся даже мыслей о ней, но думал постоянно. Нужно было быть готовым.

Выйдя из подъезда, я поежился от ледяного воздуха, поднял воротник пальто и пожалел, что не надел шапку. Сунул руки в карманы, и пошел куда глаза глядят. Шел по тротуару, смотрел на машины, припаркованные у дома, на серые лужи и грязь, на голые кусты сирени и боялся, что больше не увижу, как весной они снова распустятся. Страшно, что вновь не смогу почувствовать густой запах сирени. Я шел и кажется прощался с каждым уголком дома. Страх сковал меня изнутри. Не стоит забивать голову этим. Не нужно приближать конец.

Я шел и не заметил, как покинул свой район. Просто брел куда-то словно в бреду или во сне. Остановился, услышав собачий лай. Взглянул по сторонам. Ни души. И снова пошел куда-то. Захотелось пить. Во рту пересохло. Пришлось возвращаться. Я знал один круглосуточный ларек у дома, но там кроме водки и пресного «Буратино» ничего не было. А ведь было время, когда за бутылку лимонада, я готов был отдать жизнь.

Повторюсь, наша семья жила небогато. Отец работал где-то на заводе, где задерживали зарплату, а если и выдавали, то макаронами или мукой, из которой мама месила тесто и готовила, ненавистную мной, домашнюю лапшу. Сейчас же, я бы душу Дьяволу продал, чтобы вспомнить тот вкус… Бывали дни, когда бабушка получала пенсию и баловала нас. Покупала пшеничную крупу, масло и хлеб (булочная была недалеко от нашего дома, и я часто пускал слюни на свежеиспеченный хлеб), иногда вместо пшеничной крупы был рис. Отец отрезал мне еще тёплую корочку, мазал её маслом, очень тонко, но я был счастлив. Мама плакала, видя, как жадно я глотаю хлеб, бабушка молчала, пожимая плечами, а папа винил себя в том, что не может обеспечить единственного ребенка.

Мне было пять. Как сейчас помню день, когда отец пришёл домой с тремя огромными пакетами. Он был пьян. Плакал, а на вопросы мамы лишь качал головой. Он сидел за столом, мама разбирала пакеты, а я стоял на табуретке и заглядывал. Хотелось скорее все рассмотреть. В этих трёх пакетах было все: колбаса, сыр, масло, крупы, каких в нашей квартире никогда не было, фрукты, овощи, целая упаковка шоколадных яиц, дорогущих и шоколадки, и сок в коробке, и лимонад «Буратино». Бабушка, кажется, что-то понимала, потому что стояла в дверях кухни и вытирала слезы. Мама задавала ему вопросы, откуда все, а отец молчал. Он плакал, потом взял меня на руки, вручил шоколадку и крепко поцеловал в щеку. От него пахло перегаром, и я поторопился выбраться из его объятий. Он тогда улыбнулся и сказал: «Будь мужчиной сынок. Не будь таким, как я! Береги маму и бабушку». Следующие пять лет он не появлялся. Все эти пять лет мама плакала каждую ночь, но у нас всегда были деньги. Признаться, они не принесли радости…

Зайдя в квартиру, я закрыл дверь, снял обувь, пальто скинул по дороге на кухню. В холодильнике стояла бутылочка воды, и я почти сразу выпил половину. Сна не было ни в одном глазу. Закатив рукава я отправился в кабинет, нужно было продолжать писать, если поторопиться, то может что-то получиться. Хотя, возможно, получится не очень хорошо, но зато это будет. Может быть получится недорого распечатать её и подарить соседям. Пусть хоть что-то от них останется. Не знаю, в какой промежуток времени я заснул, но проснулся от того, в дверь трезвонили. Не сразу понял, что это именно дверной звонок, первые минуты искал будильник, но потом поплелся открывать. Может быть кто-то ошибся? Хотя, если бы ошиблись, так настойчиво не звонили. Повернув замок, я открыл дверь, и в квартиру влетела светловолосая бестия, скидывая на ходу кроссовки и куртку.

— Ты чего такой медленный?! Я в пробку попала с утра пораньше, чуть в штаны не надула! Господи… Заткни уши! — крикнула Юля, убегая в ванную, я лишь рассмеялся, закрыл дверь и подобрал её куртку.

Странно, она ведь говорила, что будет занята утром. Глянул на время. Почти два часа дня. Вот это я поспать. Больше не буду гулять на свежем воздухе по ночам.

— Это было классно… — выдохнула она, выходя из ванной. — Так, у нас по плану…

— Может быть…

— Нет! Одевайся теплее и поехали!

— Куда?

— Исполнять следующее желание! — она довольно улыбнулась и обняла себя за плечи.

«4. Научиться кататься на коньках».

О чем я вообще думал, когда писал это? Да, мне на тот момент было лет десять, и я бредил коньками, потому что мы всем классом ходили на каток, но… не стоило это писать в тетрадке. Отказывать Юле в том, что она хочет — то же самое, что и отобрать леденец у ребенка. Одевшись потеплее, я надел пальто, в котором гулял ночью и взглянул на девчонку, которая терпеливо ждала меня.

— А шапку?

— Не нужно со мной носиться, как с маленьким. Идем.

— Ладно, как скажешь…

Она надела куртку, сапоги и вышла из квартиры. Пока я закрывал дверь, Юля рассказывала о том, где можно будет перекусить и выпить горячий кофе или шоколад. Я не хотел на каток. Считал это бесполезной тратой времени, но провести еще один день с ней — это прекрасно. Наверное… может быть я просто придумал себе героя… героиню… и стараюсь ей подражать.

— Ты куда? Я вон там припарковалась, чтобы выезжать легко было! Ну же, что-то ты задумчивый какой-то сегодня. — Юля взяла меня за руку и потянула к машине. — Тебе плохо? Болит что-то? Ты скажи, мы можем остаться дома!

— Нет, все хорошо… просто задумался.

Она сжимала мою ладонь ледяными пальцами до тех пор, пока не подошла к машине. Большая чёрная машина, больше мужская, принадлежавшая скорее её отцу, чем ей самой. Я раньше мечтал о машине. Думал, что начну издаваться, стану известным, куплю все, что захочу и машину уж точно. Но проходя очередное обследование, понял, что мне не нужна машина, не нужны никакие деньги, ничего уже не нужно… нужно просто доживать последние деньки.

— Перестань думать о плохом! — сказала Юля, включая радио и весь салон тут же погрузился в музыку. — Пристегнись.

Я чувствовал себя двояко. Словно сам навязывался… хлопнув себя по карманам, убедился, что взял бумажник и выдохнул. Я уж точно не буду «развлекаться» за счёт девчонки. Все-таки я мужчина. Возможно, не мечта каждой женщины, да и… далеко не тот, за кем все бегают, но я не хочу терять лицо.

Юля крепко держала руль двумя руками, стучала пальцами в такт музыке, иногда поглядывала на меня и улыбалась. Она была полна энергии, заставляла и меня улыбаться. Из-за таких, как она я мог поверить в чудо, каким бы оно не было. Рядом с ней все расцветало. Странно, что она всю дорогу молчала, а я думал о том, как жаль, что я не встретил ее месяцем раньше. А еще хуже это то, что девчонка может привыкнуть ко мне настолько сильно, что моя смерть может навредить ей. Я этого не хотел. Но я понял, что стал эгоистом, потому что хотел провести последние дни с ней. Только с ней мне было не страшно, только с ней я мог наслаждаться жизнью… Только она этого еще не понимала. Да и я был в растерянности. Мы знакомы третий день. Ничего друг о друге не знаем, но…

— О чем ты думаешь? — спросила Юля, остановившись у светофора и повернувшись ко мне. — Правда, расскажи, что тебя тревожит?

— Думаю, как избавиться от тебя…

— Марин…

— Я не хочу этого, но… просто ты же сама понимаешь, что совсем скоро произойдет то что нельзя будет исправить.

5
{"b":"847292","o":1}