— Прошу. Я не знаю, что вы от меня хотите? — голос юнца предательски срывался на визг, чего и добивался Гарри.

— Те, кто здесь оказались по своей глупости, пренебрегая законом, должны в полной мере получить наказание. Поэтому их спины каждый день гнутся под тяжестью работ и ударами моей плети. Ты же — совершенно иное. Ты обязан этим псам оказать последнюю услугу. Скорбеть и молить своих богов об упокоении душ и закопать их на этом погосте, — он указал в сторону могил. — Надеюсь, ты услышал меня! Если же нет, то тогда моя плеть сможет достучаться до тебя лучше, чем слова.

— Я всё понял! — в глазах Торена застыл ужас.

— Вот и славно, — одобрительно закончил Гарри. — А теперь разгружай телегу, пастырь, да поживей.

Гарри смотрел, как новый смотритель бродил подле покойников в полной растерянности. Не лишканул ли он с этим бедолагой? Ведь причиной гнева был не он, а Джек. Пустое — что сделано, то сделано.

— Давай, я помогу.

Поймав на себе решительный и осуждающий взгляд ученика, Гарри снова стал закипать, но мешать ему не стал.

Телегу свезли поближе к яме, видимо, заранее выкопанной ещё Мирасом. Прошлый смотритель, в силу своего возраста, часто так делал, ведь представившихся ему свозили не по одному.

Райли и Томас молча наблюдали за происходящим. Прошло немало времени прежде, чем телега опустела, а её мертвый груз расположился на земле. Взявшись за поводья, Джек направился к остальным. Мул, почувствовав облегчение от своей ноши, беспрекословно последовал за ним.

— Всё? Никого не забыли? — подытожил очевидное Гарри.

— Телега пуста, — сухо ответил Джек.

— Я весь изжарился, пока вы тут возились, — позлорадствовал горбун, но в этот раз Джек промолчал, решив не обострять и без того натянутую ситуацию.

— Тогда нам пора. Собирайтесь, — распорядился главарь, но заметив нерешительность Джека, спросил. — Что еще?

— Прости, Гарри, но я хочу попросить тебя.

— О чем?

— Позволь помочь Торену с захоронением.

Видя, как его подопечный прячет свой взор, Гарри понял, что нужен разговор по душам.

— Томас и Райли, ступайте и подождите меня у изгороди.

— Может нам лучше остаться? — напрашивался на любезность горбун.

— Живо! — рявкнул на него Гарри.

Видя что их спутники ушли, а пастырь остался подле покойников, Гарри словно прорвало.

— Да что с тобой происходит? — с неподдельным удивлением поинтересовался он у Джека.

— Прости, я виноват. Ослушался твоих советов и, не спросив тебя, направился помогать пастырю. Но я не мог иначе, пойми.

— Не могу.

— Видишь ли, он напомнил мне испуганного мальчишку, которого ты когда-то пожалел. Ведь если бы не ты, что было бы сейчас со мной?

— Это другое, ты был ребёнком.

— Ну да, ему не девять лет, но разве от этого легче?

— Ты его совершенно не знаешь!

— Также, как и ты тогда не знал перепуганного и грязного воришку.

— Ладно, будь по твоему, — смягчился Гарри.

— Спасибо, — на лице Джека появилась улыбка.

— Но запомни, за своенравие ты из караулки неделю не вылезешь! Понял?

— Да.

Видя с какой радостью в глазах встретил его дозволение Джек, мысли о наказании показались Гарри лишним.

— Мула с повозкой оставь себе, на нём нагонишь нас.

— И за это спасибо!

— По крайней мере, мои уши отдохнут от постоянного скрипа. Всё не трать время, его у тебя не так уж и много, — Гарри махнул рукой и отправился за остальными.

Джек смотрел в спину удаляющегося учителя. Он постоянно слышал в свой адрес "учись, запоминай, сделай усилие над собой, а не то пожалеешь". Хоть Гарри и был суров, часто сказанное им не соответствовало намерениям.

Только сегодня, после слов пастыря, Джек заметил, что в отношении него, угрозы о наказании не имели действия. С других же главарь всегда спрашивал строго. Так значит прав был пастырь? Отец? Ведь только любящее сердце способно прощать, когда разум требует справедливости.

Троица всё дальше удалялась от маяка. Вскоре их силуэты скрылись за изгородью погоста. Надо будет поговорить с Гарри после возвращения. Сын, обретший отца?

Обернувшись в сторону Торена и увидев, как тот неумело орудует лопатой, Джек потёр ладони и направился на помощь. "Понадобится ещё одна, а то так и до утра не управимся" — подумал он.

На раскалённый дневным солнцем остров каждый вечер возвращался слабый и размеренный ветерок. Гонимый с морской глади он приносил освежающую прохладу. Стоило Торену почувствовать на себе его лёгкое прикосновение, как жгучая боль от палящих лучей мгновенно отступала, даруя долгожданное спокойствие измождённому телу.

Расположившись в тени ветвей старого и невысокого дерева, одиноко растущего среди могильных холмиков, Торен провожал тянувшиеся друг за другом дни под защитой своего молчаливого друга. Это было идеальное место для размышлений. Он постоянно прокручивал в голове события прошедших дней, стараясь отыскать в прошлом ответы на своё будущее.

Мирас мог бы стать спасением. Торен не сомневался, будь старик жив, он бы без труда уговорил его написать письмо в Совет и отменить столь никчёмное назначение. Но думать об этом уже не имело смысла. Какой спрос с покойника?

А если подделать письмо? Но вдруг обман раскроется, и что тогда? Нет, риск слишком велик. Вероятность того, что он опять окажется на этом проклятом острове, но уже в кандалах и с киркой в руках, была более, чем реальна. И, следовательно, угрозы Гарри познакомить свою плеть со спиной Торена тут же воплотятся в жизнь. Возможность повторной встречи с "бандитами", так он называл незваных стражников, пугала его.

— Да горите вы все в огне! — наполненный до краёв кубок взметнулся вверх. — И старика с собой прихватите! — закончив тост, Торен осушил свою чашу.

Хмель от вина тут же ударил в голову, расслабляя и успокаивая изнывающую душу. Перед глазами предстал образ Джека. Из всей злости и гнева, что бурлила в сознании Торена, не нашлось бы и самой малости для этого человека. Джек был единственным из всех людей, повстречавшихся на его недавнем пути, кто не опустился до оскорблений. Снести с повозки покойников, а затем помочь с их погребением — Торен вечно будет ему благодарен. Сама мысль, что подобное пришлось бы проделывать одному, болью отзывалась в его мышцах.

Наполнив кубок вином из быстро пустеющего бочонка, пастырь добавил:

— Кроме Джека.

Но выпить полностью содержимое Торен был уже не в состоянии. Вино быстрыми ручейками струилось по губам и телу пастыря, делая его одежду мокрой, а кожу липкой.

— Хватит, — остановил себя Торен и вытер лицо рукавом.

Вино стало неотъемлемой частью его вечерней трапезы. Оно помогало побороть страх. Страх темноты и того, что приходит вместе с ней, — снов. Каждую ночь, в сновидениях, Торен, подобно ворону, кружил над здешними землями и лицезрел остров с высоты птичьего полета.

Вскоре видения начали становиться реальностью. Так, впервые забравшись на маяк, чтобы подлить масла в чашу, Торен был ошарашен открытием. Сквозь стеклянное обрамление его взору предстал знакомый пейзаж. Небольшая лагуна расположилась под скальным навесом и была один в один с той, что он видел во сне. Но как? Раньше он сюда не поднимался. Обернувшись, смотритель окинул взором раскинувшийся на холме погост. Могилы, одинокое дерево, ограда, ворота, горы вдали — всё было ему знакомо.

— Ой.

Споткнувшись и потеряв равновесие, пастырь неуклюже скатился с небольшого холмика по мягкой земле.

— Простите, мне так жаль, — оперевшись о надгробие, он поднялся и стряхнул грязь.

Ему бы просто добраться до кровати и рухнуть в беспамятстве.

Старинный, массивный дуб пророс сквозь твёрдую почву на вершине скалистого берега. Он, подобно колоссу, подпирал своими ветвями бескрайний небосвод, не позволяя тому упасть и раздавить землю под собой. На верхушке, расправив чёрные крылья, сидел безмолвный наблюдатель.