Она пообещала молчать, и ни в коем случае не рассказывать Илиодору. Даже не представляю, как он разозлиться, если узнаёт.

Ева взяла меня за руку, и нас закрутило светлым вихрем, унося наши частицы в пространство между мирами.

Стас имел наглость привести ее в мой дом. Хотя, чего я от него ожидала? Он всегда был редкостным подонком, но этот поступок уронил его в моих глазах еще больше.

Анфиса была одета с иголочки. Коротенькое красное платье с открытым декольте, подчеркивающим шикарную пышную грудь. Туфли на высоком каблуке и маленькая черная сумочка, вмещающая в себя разве что телефон и ключи.

Она снисходительно улыбнулась и вошла в наше скромное жилище. Во взгляде читалась плохо скрываемая брезгливость и презрение. А ее губы непроизвольно дернулись, сбрасывая с нее маску притворства.

— Эмма, думаю, Анфису тебе представлять не нужно. Это наша лучшая модель и для нее мы и будем творить красоту, — улыбнулся Стас.

— Да, я уже догадалась. Здравствуй, — ответила я, неуверенно поправляя свою футболку.

— Миленько у вас тут. Мы столько лет не виделись, я так скучала! — фальшиво произнесла Анфиса и потянулась обниматься.

От нее пахло сладкими ванильными духами и жвачкой со вкусом бабл гам. Приторные запахи, как и ее лицо невольно вызывали у меня приступы удушья. И я уже с нетерпением ждала, когда они покинут мою квартиру, чтобы хорошенько ее потом проветрить.

— Ты поправилась? Эмма, хватит себя жалеть, займись собой, походи в спортзальчик, перестань кушать шоколадки, — хихикнула она.

— Спасибо за совет, но я как-нибудь сама решу, что мне делать, куда ходить и что кушать, — буркнула я.

Стас заметил возникшее между нами напряжение. И словно обходя минное поле, осторожно приблизился ко мне, отводя в сторону.

— Прости, она не думает, что говорит. Ты прекрасно выглядишь, не обращай внимания. Нам ведь еще работать вместе. Не хочу, чтобы между нами было напряжение…

— Я в этом уже сомневаюсь. Не уверена, что мне нужна эта работа.

— Эмма… — устало вздохнул Стас, — я тебя очень прошу, не отказывайся. Я поговорю с ней, чтобы она молчала в тряпочку.

— Хорошо. Но если она скажет еще хоть слово про меня, я ее с лестницы спущу. Так ей и передай.

Стас был удивлен, но все понял и тут же поговорил с моей бывшей подругой. Они минут двадцать стояли в подъезде, громко ругаясь, но в итоге безмолвно вошли в квартиру, даже не глядя друг на друга.

— Проходите на кухню, там большой стол, будет удобнее работать, — сказала я, обратив внимание на обувь Анфисы.

— Только разуйся сначала.

— Они чистые, — деловито посмотрела на меня девушка.

— Да мне всё равно. Хоть вымоченные в спирте. Разувайся, или останешься в коридоре.

Бывшая подруга с яростью отбросила туфли, но, столкнувшись с моим суровым взглядом, подобрала их и поставила у двери.

Мы сели за стол и стали обсуждать рабочие моменты. Стас достал из своего портфеля эскизы, которые были созданы его командой ранее и мы стали думать, как их можно улучшить.

Кира в это время уже была в садике, поэтому нам никто не мешал и не отвлекал. К слову, садик давался нам непросто. У Киры была очень долгая адаптация, сильные истерики и крики. Воспитатели сильно уставали и жаловались на ее поведение. В конце концов, она начала привыкать к деткам в группе и к режиму, который действовал в детском саду. Истерики еще случались, но были гораздо реже. И это была наша маленькая победа. Теперь я могла больше времени уделять рабочим моментам.

Иногда, когда появлялось немного свободного времени, я экспериментировала с выпечкой. Научилась стряпать булочки и печь пирожки. В этот раз я решила сделать пирожки с яйцом и зеленым луком. Тетя Кристина передала нам много лука с огорода, поэтому его нужно было куда-то девать. Пирожки получились очень вкусными и румяными. Первый раз они вышли такие идеальные, как с картинки. Я подумала, почему бы не порадовать Глеба, и не принести ему немного пирожков на работу. Наверняка он там, такой вкуснятины не видит.

Я быстренько собралась и отправилась в больницу, сложив самые аккуратные и ровные пирожки в контейнер.

В больнице было тихо, почти весь персонал в это время уходил в столовую обедать. Кормили их неплохо, но больничная еда на то и больничная. Каши, супчики, гречка с подливом или рис. Никакого разнообразия.

Я присела на скамейку возле приемной и стала ждать, рассматривая предостерегающие и информационные плакаты на светло-голубых покрашенных стенах. В больнице было относительно тихо, пахло хлоркой и лекарствами. Свежевымытый пол блестел и сверкал чистотой. Иногда мимо проходили пациенты, шурша синими бахилами.

Кто-то подкрался сзади, закрыв мне глаза теплыми мягкими руками. Я знала, что это Глеб. Как только он подошел, я сразу почувствовала, что это он.

— Вас что-то беспокоит, барышня? — обратился он, слегка изменив голос и сделав его еще ниже, чем он был у него.

— Глеб! — улыбнулась я, перехватив его руки.

Он засмеялся в ответ и шустро прыгнул рядом на скамью, облокотившись рукой о спинку.

Медицинская форма была ему к лицу, будто в ней он и родился. Из кармана торчал миниатюрный блокнот с ручкой, которую он когда-то позаимствовал у меня и не отдал.

— Я тебе тут пирожков принесла. Сама пекла… — достала контейнер я и протянула его парню.

— Моя ж ты красная шапочка! — в его глазах мелькнула нежность и удивление.

— Тогда ты…бабушка? — усмехнулась я.

— Нет, я большой серый волк, который тебя съест! Но сначала пирожки твои попробую, — он тут же открыл контейнер и быстро откусил первый попавшийся пирожок.

Я положила голову ему на плечо и слегка потерлась ею об него.

— Глеб, я скучаю…

— Я тоже. Но работаю допоздна, и часто без выходных… Я ж не могу приходить к тебе ночами, твой отец не очень будет этому рад.

— Он догадывается, что между нами что-то происходит.

— Тем более… Его вряд ли устраивает, что всё так…

— Так может, мы могли бы попробовать съехаться? — внезапно спросила я, сама от себя не ожидав.

Глеб погрустнел и закрыл контейнер, серьезно посмотрев на меня.

— Я не хочу все испортить.

— Что испортить? Мы бы просто попробовали пожить вместе. Я понимаю, что прошу у тебя невозможного… Тем более Кира… — в горле застрял ком и на глаза накатились слезы.

— Дело не в Кире и не в тебе. А во мне. Я могу все испортить. А мне бы хотелось продлить то прекрасное, что между нами происходит.

— Прости, я не должна была.…Забудь о том, что я сейчас сказала. Мне пора бежать, скоро Киру с садика забирать, а еще в магазин нужно.

— Эмма! — крикнул Глеб в след, но я выбежала из больницы, не оглядываясь.

«Какая я же я глупая!» — пронеслось у меня в голове, а из глаз выкатились горячие слезы. «Почему я вдруг решила, что имею право на счастье? Предлагать Глебу такое, очень эгоистично с моей стороны! Я поставила его в неловкую ситуацию. Я нравлюсь ему, но взять под свое крыло девушку с больным ребенком от другого мужчины, то еще испытание. Он благородный, и вполне мог бы на это пойти, но я не должна была об этом спрашивать! Он заслуживает счастья и нормальной семьи, своих здоровых детей».

Я бежала, не замечая, как сгущаются тучи, и с неба падают первые крупные капли. Дождь стремительно набирал обороты, превращаясь в холодный сильный ливень, бьющий по моим щекам, стуча по рукам и голове своими холодными сильными кулаками.

Я вернулась домой вся мокрая, тушь на ресницах потекла, но мне было все равно. Я упала на пол в коридоре и свернулась в клубок, обхватив колени руками, как можно ближе прижимая их к себе.

До закрытия садика было еще около двух часов, и мне необходимо было собраться с мыслями и пережить все эти эмоции, чтобы потом, улыбаясь встретить свою любимую дочь. Чтобы она не почувствовала моих душевных терзаний. Чтобы мои переживания не передались и ей.