Но я очнулась очень быстро, видимо, мои палачи ещё не успели натешиться мною, так как между ног разливалась тупая, от каждого мужского движения, боль, кто-то на мне пыхтел и сопел, а моё тело подрагивало в такт мужским движениям.

– Ты всё, Эндор? Пора заканчивать с ней…

Пыхтевший на мне мужчина резко задёргался на мне и застонал, а мои внутренности как будто обожгло кипятком, и я тоже не удержала хрип боли.

– Быстро очухалась, тварь…

"Сами вы твари… – пронеслось в моей голове, – хоть бы не убили, сволочи…"

Мужчина встал и сказал.

– Как же хорошо! Я всё излил! Не ожидал, что доркхайя тоже может принимать…

– Я тоже пуст, пора решать…

Они оба посмотрели на меня, и Лэнг достал из-за пояса нож.

– Одним животным меньше…

Я поняла, что меня сейчас будут убивать.

– Пожалуйста… не надо… – сказала я, и не поняла, от чего лица мужчин вдруг застыли. Сжалась в комок, готовясь принять свою смерть. Мужчины стояли, не шевелясь.

– Не может быть, – тихо и хрипло проговорил тот, кого звали Эндор, – она разумна? Это что же, ведь так не бывает…

– Почему-то Мирно держал её тут и нацепил ошейник, когда мы пришли, она только мычала…

Паузы между их фразами становились всё длиннее, а я уже ничего не понимала и не хотела понимать, мой живот скрутила резкая боль, и я опять застонала и захрипела, сжимаясь в тугой комок.

– Зови это старого крайгэ, и поживее! Может, выкарабкается ещё!

Один из них выскочил за дверь, а второй остался. Рядом со мною что-то зазвенело.

– Прости… Всё, что есть…

И он тоже покинул мой хлев, а меня покинуло сознание.

Очнулась я лёжа на настоящей постели, пахнущей травами и цветами, а не на подстилке, под тёплым одеялом, а не под шкурой. Меня знобило.

– Пришла в себя. Слава Светлейшей! На попей, деточка… А всё я виноват, старый дурак… Как чувствовал, что не нужно было отпирать тот замок! Но нет, эта крайгэ Крамма: "Пусть поработает, пусть поработает"… И что мне теперь с тобой делать? Великий Тиулэ вернётся только через луну, а я тебя уже чуть не убил…

– Не… вините… себя… – еле открывая рот, произнесла я. Видимо, подонки, которые меня изнасиловали, своим ударом мне вправили вывихнутую челюсть обратно, и теперь она могла шевелиться, хотя скулы ужасно тянуло. Но я смогла хоть на немного открывать рот.

– Ты прости их, деточка… Когда сифэйн возвращается из патруля, он сам немного похож на крайгэ, пока не сбросит с себя тёмную энергию, она в них тогда бурлит через край… В тот вечер не каждому из них достались тирайи, поэтому тебя и… Кто учил тебя разговаривать?

– Мать… отец… – мне не понятен был вопрос мужчины, но я ответила так, как ответило бы большинство из людей.

– Странно, как странно… Сифэйны оставили для тебя откуп, посмотри сюда!

Я кое-как повернула голову, шевелиться было очень больно. Адреналиновая горячка прошла, и каждый мой мускул болел, но живот больше не тянуло, и между ног не саднило.

Рядом со мной, на небольшой тумбе стоял кувшинчик, видимо, с тем питьём, что мне дал Мирно, и на блюдце лежали золотые кольца с крупными камнями, кругляши, похожие на огромные монеты, и ожерелья из чего-то похожего на розовый жемчуг.

– Мне… ничего… не нужно… – чётко проговорила я, – особенно от них!

– Деточка, ты не понимаешь…

– Я… ничего… не возьму…

И отвернулась к стене. Мне стало мерзко на душе. Вот зачем привозят в крепость молодых женщин! Чтобы ублажали этих… сифэйнов! А они побрякушки им за это… или обувь! Вспомнилась Смилтэ. Вот как она заработала себе свою обувку! Мне одновременно захотелось и смеяться, и плакать. Мои плечи затряслись, а из глаз потекли слёзы.

– Как знаешь…

Мужчина за моей спиной вздохнул, и я услышала удаляющиеся шаги и скрип двери. Аккуратно оглянувшись, я увидела на тумбе оставшиеся побрякушки, но трогать их не стала, а взяла кувшинчик и сделала пару глотков. А потом, осторожно взяв за край блюдце с золотом, подтолкнуло его к краю и скинула с тумбы.

Бабушка говорила, что продавать себя, своё тело, душу, должностные обязанности – низко и недостойно настоящей личности. В этом вопросе я была с ней полностью единодушна. После этого мне стало значительно легче, и я уснула пусть и неспокойным сном, но тем, который мог меня исцелить.

Следующее пробуждение запомнилось мне вытянутыми лицами нескольких девушек, зашедших ко мне, чтобы убраться в комнате, где я находилась.

– Доркхайя не притронулась ни к чему…

– Теперь её позовут на выбор?

– Не знаю…

– Работайте молча, она всё понимает…

И девушки замолчали. А я действительно слышала их перешёптывания, но, как раз, ничего и не понимала.

– Поешь, – одна из них подала мне чуть позже горшочек с приятно пахнущей густой похлёбкой и небольшую деревянную ложку.

– Благодарю, – непроизвольно вырвалась у меня. Девушка шарахнулась, как от испуга, а в комнате кто-то произнёс:

– Дилуанэ!

– Не может быть!

– Не выдумывайте! Где розовая пыльца? Где знак Звезды? Она – доркхайя, просто очень…

– Умная? – опять вырвалось из моего рта.

– Ты же не могла разговаривать, только мычала! – подошла ко мне одна из девушек, и я узнала одну из тех, с кем мы ехали вместе в повозке.

– Мне вывихнули челюсть эти… дэкханэ, когда я вышла на дорогу, поэтому я не могла говорить…

– Слава Светлейшей, что ты – разумна! – опять раздалось в полутёмной комнате.

– Скажите, а где я?

– Ты – в Женской башне, теперь сифэйн Мирно поселил тебя рядом с нами, ведь ты…

– Разговариваю?

– Да..

Мне стало смешно и грустно. А если бы в этот мир попала заведомо глухо-немая, тяжело бы ей пришлось среди этих… тирай!

Новое место жительство мне понравилось: комната, пусть и небольшая, с одной кроватью и тумбой, небольшим узким и длинным оконцем, всё же лучше, чем ночлег в хлеву.

– А что вы говорили про выбор? Что это? Кого будут выбирать?

В комнате установилось молчание.

– Нас…

– В смысле?

– Когда сифэйн сам не может справиться с текущей в нём силой Тьмы, то для этого ему нужна женщина…

– Это я знаю, но при чём здесь выбор?

– Каждый сифэйн раз в луну может себе выбрать только одну женщину, нас на всех не хватает… Дэркханэ не успевают привозить столько, сколько нужно…

– Да? А жениться они не могут?

– Ты шутишь, доркхайя! Жениться… не могут… – девушки захихикали. Их было всего четверо, но в моей новой комнате стало уже тесно. – Да разве настоящая дилуанэ будет жить тут, на Границе, рядом с Вратами! Они сидят в своих поместьях и столице, а сюда приезжают только, чтобы навестить своих мужей и женихов… А избавляться от тёмной энергии сифэйнам нужно гораздо чаще, иначе она их уничтожит, а для этого и существуем мы – тирайи…

– Я, конечно, почти всё поняла, только не пойму, а вам-то это зачем?

– Сифэйн за каждый раз платит очень щедро, и многие, отбыв пять циклов здесь, уезжают потом очень богатыми женщинами…

– Так вы здесь добровольно?

Девушки опять рассмеялись.

– Добровольно… Скажешь тоже! Я, – одна из девушек показала на себя, – сирота, и староста деревни так избавился от меня, продав дэкханэ, чтобы не содержать лишний рот, а дом моих родителей забрать себе. Она, – её палец показал на другую, – старшая дочь, первая из десяти по счёту, в очень бедной семье. Её продали родители, чтобы прокормить остальных, а вот Тримэ продала себя сама. Она не может родить, и муж от неё отказался. Ей была одна дорога – в весёлый храм, развлекать путников. Но она выбрала служение на Границе да ещё и подзаработала…

– Понятно… – у всех, прибывших сюда девушек и женщин были непростые жизненные истории, хотя до моей им было очень далеко.

– А ты, доркхайя? Как ты попала на ту дорогу? – спросила одна из девушек, самая младшая на вид, про которую мне ничего не рассказали.

– Я очнулась среди камней и поняла, что ничего не помню… Потом шла и шла, умирая от голода и жажды, пытаясь хоть кого-нибудь найти. Так и добрела до дороги…