Мишель ван Мюшер.
Портрет Франца Лефорта. 1698
Глава вторая
Настоящее дело
Алексей Кившенко.
Военные игры потешных войск Петра I под селом Кожухово. 1882
«Государь Петр I при путешествии своем в Голландию, прибыв в Валдейскую область в Нижней Саксонии, остановился там на несколько дней, чтобы попить славную Пирмонтскую воду. Графы Валдексте (нынешние князья) приехали туда же, к знаменитому своему гостю и просили его величество по окончании лечения заехать к ним в новопостроенный их замок Арголцен, или Аролзен, отобедать. Государь обещал приехать и в назначенный день исполнил свое обещание. По окончании обеда, который был чрезвычайно великолепен и продолжался весьма долго, хозяин водил его величество по замку и все ему показывал. Потом граф спросил у его величества, как показалось ему новое cтроение? Государь, привыкший к умеренной жизни, отвечал, что расположение кажется ему весьма приятно, а строение весьма хорошо и великолепно, однако же он приметил в нем большую ошибку. Граф просил его величество указать эту ошибку. “Она только в том состоит, отвечал Государь, что кухня сделана слишком велика”».
* * *
Известно, что после удаления от власти Софьи Петр далеко не сразу стал заниматься государственными делами, ограничиваясь только участием в торжественных церемониях. Царя привлекали «потехи» – военные маневры и строительство кораблей. Первые российские корабли плавали по Плещееву (Переславскому) озеру, но площадь в пятьдесят с небольшим квадратных километров оказалась недостаточной для масштабных маневров, а небольшая глубина не позволяла строить корабли с большой осадкой. Петру пришлось перенести свои «нептуновы потехи» в далекий Архангельск, который в ту пору был единственным морским портом России. В 1693 году молодой царь побывал в Архангельске, изрядно впечатлился и приказал заложить постройку настоящего большого корабля, на котором в июне следующего года совершил свое первое полноценное морское плавание. Плавание было недолгим, но корабль успел попасть в переплет – в море его застигла буря.
Из военных «баталий» самой крупной стала проводившаяся близ подмосковной деревни Кожухово с 30 сентября по 18 октября 1694 года. Здесь построили настоящую (настоящую!) крепость, окруженную полуторасаженным земляным валом и глубоким рвом. В «баталии» участвовало около пятнадцати тысяч воинов – половина обороняла крепость, а другая половина штурмовала ее. Первый штурм вышел лихим: войска под командованием боярина Федора Ромодановского (Рюриковича и правой руки молодого царя) с наскоку взяли крепость, защитниками которой руководил царский стольник[20] Петр Бутурлин. Пришлось развести войска и повторить взятие города по всем правилам военной науки – с подкопами под укрепления и т. п. Кожуховская «баталия» стала последней из военных потех Петра.
«Хотя в ту пору как осенью в продолжение пяти недель трудились мы под Кожуховым в Марсовой потехе, ничего более, кроме игр, на уме не было; однако ж игра стала предвестником настоящего дела», – писал в апреле 1695 года Петр своему стольнику Федору Апраксину, бывшему в то время двинским воеводой и губернатором Архангельска. Эти слова очень важны, и вот почему. Принято считать, что в молодые годы Петр развлекался, а не правил – в государственные дела не вникал, политикой не интересовался, а только потехи устраивал. Но давайте отставим традиционное мнение в сторону и подумаем о том, что вышло из потех Петра. А вышли из них регулярная армия нового типа и мощный военный флот. Кроме того, в ходе потех вокруг царя сложился круг сподвижников, создалась команда, с которой Петр совершал свои великие дела. Стоит только задуматься об этом, как становится ясно, что «потехи» были не развлечениями, а тщательно продуманной подготовкой, облеченной в потешную вуаль – незачем раньше времени гусей дразнить, вот ужо настанет время, тогда поглядим…
Но кто же управлял государством, пока молодой царь готовился к великим свершениям? Уж не старший ли брат-соправитель?
Нет, Иван Алексеевич был исключен из круговерти государственных дел, да и при большом желании не смог бы править, поскольку на третьем десятке его хвори умножились, он сильно ослаб телом и практически полностью утратил зрение. 29 января 1696 года царь Иван скончался, и Петр стал единоличным правителем государства, точнее – реальный его статус пришел в соответствие с формальным.
Что же касается управителей, то главным из них был князь Борис Алексеевич Голицын, некогда состоявший в дядьках[21] при Петре. В свое время Голицын способствовал воцарению Петра, а затем помог ему одолеть сестру, фаворитом которой был двоюродный брат Бориса Алексеевича Василий Васильевич Голицын. Василий Васильевич, как ближайший помощник Софьи и активный сторонник венчания ее на царство, после отстранения Софьи от власти должен был лишиться головы (и за меньшие прегрешения казнили), но благодаря заступничеству Бориса Алексеевича «всего лишь» лишился боярства вкупе со всем имуществом и был сослан в Каргополь.
За содействие в отстранении Софьи, а если выражаться точнее – то за руководство процессом, Борис Алексеевич получил от Петра боярский чин и должность судьи (начальника) Приказа Казанского дворца,[22] однако власть его распространялась на все российское государство. Помогал ему в управлении Лев Кириллович Нарышкин, глава Посольского приказа, но, несмотря на кровное родство Нарышкина с царем, первую скрипку в этом тандеме играл Голицын – личные качества Петр ставил выше родства. Примечательно, что в 1697 году, перед отъездом Петра в первый заграничный вояж, управление государством было поручено главе Преображенского приказа (Тайной канцелярии) Федору Юрьевичу Ромодановскому и главе Разрядного приказа[23] Тихону Никитичу Стрешневу, Лев Кириллович состоял при них на вторых ролях.
Некоторое время в верхнем эшелоне власти пребывали Лопухины, родственники царицы Евдокии, но 1697 год оказался несчастливым для них. В конце февраля, буквально перед самым отбытием Петра за границу, в Москве был раскрыт заговор, вошедший в анналы как «Заговор Цыклера и Соковнина». Думный дворянин Иван Елисеевич Цыклер, окольничий Алексей Прокофьевич Соковнин и зять Соковнина Федор Матвеевич Пушкин[24] решили убить царя. Мотивы у всех были мелкие – личные обиды. В свое время стрелецкий подполковник Цыклер был правой рукой недоброй памяти Федора Шакловитого, но вовремя перешел на сторону Петра и был назначен воеводой в богатое уральское Верхотурье, бойкий и «хлебный» торговый город. Однако в 1696 году Петр отправил Цыклера на Азов, поручив ему строительство Троицкой крепости, положившей начало городу Таганрогу. Честолюбивый Цыклер расценил этот перевод как ссылку, проявление царской немилости, и затаил обиду. Соковнин считал, что его обходят почестями и чинами из-за принадлежности к староверам, а еще ему не нравилось, что двоих его сыновей царь собирался отправить на учебу за границу…
Смешно! Просто смешно! Одному поручают строить стратегически важную крепость, а он, вместо того чтобы показать себя с наилучшей стороны, обижается и строит козни. Другой недоволен тем, что его детей царь отправляет учиться, то есть отличает их и дает возможность сделать хорошую карьеру… Федор Пушкин, во-первых, был обижен на то, что не попал в число дворян, которым предстояло учиться за границей (кому что!), а во-вторых, на то, что Петр назначил его отца, боярина Матвея Степановича Пушкина, бывшего главным судьей Приказа Казанского дворца, воеводой в захолустный Азов… (Если бы бояре да дворяне могли знать о том, какую роль играл Азов в планах Петра, то они дрались бы за место азовского воеводы и за великую честь возводить Троицкую крепость.)
