— Пожалуйста, не толпитесь, здесь опасная зона, покиньте территорию завода! — выкрикнул один из пожарников и я медленно побрел к воротам, все еще не веря, что это происходит и в самом деле.
Я вглядываюсь в лица людей, пытаясь найти Любочку, захотелось вдруг обнять ее и сказать, что все будет хорошо. Только сейчас понял, что значила для нее эта работа и все эти люди. Она жила "СтальПромом", все свое время проводила на заводе, решая всякие проблемы, иногда даже ночевала на неудобном диванчике в своем кабинете, о котором у меня особенные воспоминания.
И пусть она меня жутко бесит, пусть говорит, что с таким как я никогда даже не задумается ни о чем серьезном, но она так прекрасна в гневе, что каждый раз, когда сверкает в мою сторону своими глазищами, хочется впиться в ее губы поцелуем и обуздать этот дикий нрав.
Останавливаюсь, сканируя людей своим взглядом в попытке найти розовый пиджачок, но вместо Любы на глаза попадается…бледное лицо деда.
Я забываю как дышать. Все. Теперь точно конец. Дед пришел за мной с того света. Его душа никогда не сможет спокойно отправиться в рай, зная, что единственный наследник, которому он завещал все свое имущество, угробил все за считанные недели.
Голова становится тяжелой, перед глазами темнеет и я из последних сил пытаюсь удержать себя в этой реальности.
Глава 30
Люба
Стоит мне переступить порог своей квартиры, как слезы обиды рвутся наружу. Я обещаю себе что это в последний раз. Больше никакой слабости, никаких чувств и никакого волнения. Пошел Царев к черту! Хочется ему быть с Лизой, пусть катится на все стороны, а нам с малышом вдвоем будет хорошо.
Утром я тренирую перед зеркалом непроницаемое выражение лица и отправляюсь в офис. Собираюсь завалить Кира мелкой рутинной работой настолько, что ему даже на обед некогда будет выскочить. Я веду себя холодно и отстраненно. Подумываю о том чтобы и в самом деле уволиться, потому что при одном виде на мужчину сердце сжалось в болезненном спазме, а вся выдержка начала рассыпаться на мелкие осколки.
Я стараюсь не смотреть на Кирилла. Стою к нему спиной и задумчиво смотрю в окно, как вдруг начинается настоящий хаос. Пожарная сирена, дым и пламя. Я не знаю что делать. Хватать важные документы либо спасаться самой? На глаза наворачиваются слезы, дышать становится трудно, еще и Кир действует на нервы. Господи, что я скажу Федору Александровичу? Это ведь я отправила его подлечиться за границу, пообещав что все проконтролирую и без его присутствия ничего не случится. Меня затапливает отчаяние. Я даже не понимаю куда иду, силуэты людей мельтешат перед глазами, я кашляю от дыма и натыкаюсь взглядом на бледное лицо Федора Александровича, который в очередной раз сбежал с австрийской клиники.
Я не знаю как буду смотреть ему в глаза. Конечно, в пожаре нет моей вины, но все это время я чувствовала ответственность за компанию и сразу сказала ему, что идея с мнимой смертью для того чтобы Кир одумался и стал серьезней: самая ужасная из всего что только можно было придумать.
— Федор Александрович. вы только не волнуйтесь, вам нельзя, все будет хорошо! Это только с виду все плохо, но уверена, ничего серьезного не повреждено и мы быстро все восстановим, — успокаиваю мужчину, а сама чувствую слабость во всем теле и головокружение.
— Да, все будет хорошо. Все будет хорошо, Любочка, — бесцветным голосом произносит он держась за сердце.
— У нас тут мужчина без сознания, срочно кислородную маску, скорее всего отравление токсичным газом, — я оборачиваюсь на крики и замечаю неподалеку от нас лежащего на земле мужчину без сознания в дурацких синих мокасинах.
— Кир? Кир! — я срываюсь с места и забываю даже о своем плохом самочувствии. Федор Александрович не отстает, я падаю на колени рядом с мужчиной и с тревогой вглядываюсь в его белое, словно мел, лицо.
— Отойдите в сторонку, пожалуйста, — просят нас медики, но я не могу пошевелиться. Хватаю Кира за руку и переплетаю наши пальцы. Боже, только не это, он не может умереть. Пусть хоть всех девушек с экономического отдела в постель затащит, но главное, чтобы он был жив. — Девушка, отойдите, вы затрудняете работу медиков.
— Да-да, конечно. Он ведь выживет? Скажите, выживет? — со слезами на глазах хриплю я.
— Конечно, что с ним станется? Всего лишь надышался дыма, скорее всего, — паника вмиг отступает, я пытаюсь встать на ноги, но меня клонит назад.
— Любочка, ты в порядке? Может, тебе тоже стоит поехать в больницу? — подает мне руку Федор Александрович, смотря на то, как пожарные машины объезжают здание, чтобы начать тушить пожар.
— Нет-нет, это просто нервы. Простите меня, пожалуйста, это все я виновата.
— Да при чем здесь ты, девочка? Ты что ли подожгла здание? — горько вздыхает он. — Идем, поедем с Киром в больницу, да и тебя не мешало бы осмотреть, вон смотри даже шагу сделать нормально не можешь.
— Все в порядке, мне просто нужно отдохнуть. Вы поезжайте, а я здесь останусь, вдруг что-то понадобится. И не нервничайте, все восстановим, главное чтобы из персонала никто не пострадал.
Я наблюдаю за тем как Кира приводят в чувство, а потом грузят на носилки и несут к машине скорой помощи. Из здания завода валит дым, люди растеряны, испуганы, кто-то снимает все на камеру, кто-то со слезами на глазах смотрит на то, как догорает их стабильная жизнь.
Я делаю глубокий вдох и иду в сторону пожарников, чтобы узнать обстановку и взять все под свой контроль, пока Кирилл и Федор Александрович будут в больнице.
***
— Полностью уничтожен первый производственный цех и частично второй, остальная часть здания не пострадала, но придется на несколько месяцев прекратить работу компании и половину наших активов задействовать в восстановлении, — устало докладываю я по телефону. — Как там Кирилл?
— Пришел в себя, сейчас находится в палате, но я еще не ходил к нему, — немного нервно отвечает Федор Александрович и мне даже страшно представить реакцию Царева, когда он узнает всю правду.
— Согласитесь, идея была не из лучших, я пыталась вас отговорить, а теперь даже не знаю что вам посоветовать.
— Может, приедешь сюда? — с надеждой спрашивает он. — Кир должен смягчится в твоем присутствии.
— О, боюсь мое присутствие только раззадорит его, это ведь я водила его к вашей могилке.
— Но все-равно, поддержка бы мне не помешала. Как думаешь, это все пошло ему на пользу? Если я и в самом деле скоро умру, он сможет стать самостоятельным? — его голос звучит тихо и глухо и я просто не могу разочаровать его своим ответом.
— Ну, что вы такое говорите? Вам еще жить и жить. Доктора ведь сказали, что если следовать всем рекомендациям и больше отдыхать, то вашему здоровью ничего не угрожает. А Кир… мне кажется он и до этого был ответственным, просто ему не интересен ваш бизнес. Я слышала о ресторанах, — начинаю издалека, потому что и самой интересно чем занимается Царев.
— Ресторан, — пренебрежительно протягивает мужчина, — он мне с детства выел все мозги со своими планами стать известным ресторатором или шеф-поваром. Куда это годится, а?
— Федор Александрович, — снисходительно произношу я, — это ведь его жизнь и выбор. В конце концов, Кирилл будет акционером "СтальПром" независимо от того чем займется в своей жизни, почти во всех компаниях акционеры не занимают управляющие должности, лишь получают дивиденды и просматривают отчеты.
— Не бывать этому! Жду тебя в больнице, не хочу заходить к нему один, мы обязательно поссоримся и у меня поднимется давление, а ты ведь знаешь как шатко мое здоровье. Наверное, стоит принять успокоительное, пойду к медсестре попрошу. Ты уже едешь, Люба?
— Да-да, конечно, — вот же старый манипулятор! И не откажешь же!
Я иду по незнакомым коридорам, запах больницы проникает в легкие, но, к счастью, от него мне не становится плохо. Разве что на задворках сознания всплывают неприятные воспоминания о том, как в десятом классе я провалялась месяц с пневмонией в ужасной районной больнице, где даже душа не было нормального.