— Приятного аппетита, Леонар! Как там твоя дочь, поправляется?

У того рот был набит, так что он лишь дружелюбно кивнул в ответ. Зато другой, как только бродяга и многомуж с ним поравнялись, заговорил, печально качая головой:

— Нет, соседушка, дочке стало хуже. Вчера вечером врач ее осмотрел и сказал, что третье легкое тоже воспалено… Жена сбилась с ног, за ней ухаживая.

Бродяга слушал их разговор во все уши и удивлялся все больше и больше. Сомнений нет, в этом странном поселке по два тела у каждого, а не только у рогоносца и Леонтины. Бродяге стало не по себе, ведь с точки зрения местных жителей, он сам ненормальный. Хорошо бы они решили, что вторая его часть бродит где-то на другом конце деревни.

Впрочем, опасения не отвлекли его от расследования. Они с многомужем осмотрели белья без счета, но подозрительных штанов пока не нашли. По правде сказать, им пришлось обыскивать не такое великое множество дворов, как представлялось вначале. Бродяга и рогоносец не задерживались возле тех, что принадлежали почтенным вдовам, примерным супругам или дряхлым старцам. Их интересовали только владения холостяков. А таких через час поисков осталось всего с полдюжины на краю селения. Тут наши сыщики едва не свалились в канаву, уступая дорогу двум дородным парам, что важно шествовали в ряд. Две дамы лет пятидесяти под руку с двумя пожилыми мужчинами во фраках и котелках. Многомуж поспешно приподнял оба картуза, почтительно их приветствуя. В ответ один из мужчин небрежно прикоснулся к котелку, а одна из дам слегка наклонила голову.

— Это господин нотариус с супругой изволят прогуливаться, — прошептал рогоносец, когда те скрылись из виду.

— Вашему нотариусу, видать, секретарь не нужен, — усмехнулся бродяга.

— Еще как нужен, у него их четыре.

Бродяга сначала не понял, зачем так много, поскольку в маленькой глухой деревушке нотариусу и делать-то особенно нечего. Однако сообразил, что удвоение тел, столь благоприятное для физического труда, пагубно для умственного, коль скоро препятствует сосредоточенности и целеустремленности. Он давно заметил, что рогоносец умом не блещет.

Они подошли к последним домам, бродяга сразу узнал каждый, ведь именно их он увидел первыми, а потому запомнил лучше других. Вот те трое внушительных женских панталон, что поразили его утром до глубины души, но останавливаться перед ними он не стал: нечетное не заслуживало внимания, во всяком случае, теперь ему так казалось. Осталось всего два двора, и рогоносец надолго замер возле того, что напугал бродягу обилием мужских рубах, реявших на ветру; отсутствие женского белья показалось ему недобрым знаком. Он заставил одно из тел постучаться и войти в дом под каким-то пустячным предлогом, а второе отправил заглядывать в окна с другой стороны. Вскоре оба вернулись, так ничего и не обнаружив.

— Судя по рубахам на веревке, здесь ютится целое войско, — сказал бродяга.

— Нет, хозяев всего трое. Да и рубах не больше сорока.

Для очистки совести они решили осмотреть и другой двор, хотя он принадлежал бобылю восьмидесяти лет. Трое женских застиранных штанов и две куцые мужские рубашки, вызвавшие утром у бродяги немалое отвращение, по-прежнему сушились на ветру, но теперь он спросил себя: зачем одинокому старику понадобилось женское белье? Еще больше его удивило нечетное число штанов. Он сопоставил их с тремя панталонами невероятного размера, что висели в другом саду неподалеку, и спросил у рогоносца:

— Скажи-ка, этот старик случайно не родственник тому парню, что живет через дом отсюда?

— Он его двоюродный дедушка.

— Ну вот, теперь все ясно! Взгляни на трое маленьких штанов у него во дворе, а потом — на трое огромных, вон их ветер надул как паруса, — сущие бочки благополучия! Ну же! Ну! Догадался?

Но рогоносец ни о чем не догадывался. Он не мог соотнести трое штанов с тремя другими, а если бы и мог, не знал, какой отсюда следует вывод. Получить четное число, сложив два нечетных, оказалось ему не по силам.

— Выходит, твоя жена поумней тебя будет, — вздохнул бродяга.

Он снял с веревки одни застиранные штаны, затем направился к бочкам благополучия и тоже стащил одну; многомуж не отставал ни на шаг и следил за ним с возрастающим любопытством. А когда наконец увидел на живой изгороди большие и малые панталоны рядом, взвыл в два голоса:

— Точно! Это ее штаны!

На шум из дома выскочил многолюбовник Леонтины, два его тела плечом к плечу приготовились защищать свои владения. Многомуж ринулся на него со всех ног, и четверо, колошматя друг друга, покатились в пыли. Тут и неверная супруга перестала прятаться. Четверть ее составляла сухонькая тощая пигалица с пронзительным голоском, а три четверти — говорившая зычным басом здоровенная грудастая дылда с необъятным задом. Она вмиг разняла дерущихся, начались мирные переговоры. Греховодница без особого сопротивления согласилась вернуться домой к мужу. Нарушение привычного уклада, священного для всех местных жителей, измучило ее не меньше, чем многомужа и многолюбовника. На обратном пути Леонтина рассказала о своем приключении во всех подробностях, и бродягу постигло жестокое разочарование. Оказалось, что она повесила штаны на разные веревки вовсе не из хитроумия. Просто-напросто большущие штаны заняли много места, и пришлось поневоле нести остальные к двоюродному дедушке. Бродяга попытался ей объяснить, как это обстоятельство запутало расследование и как он сам блестяще сопоставил факты, но Леонтина не оценила его по достоинству.

— Не пойму, о чем речь, — пискнула худышка.

— Глупости какие! — гаркнула великанша.

В это время они проходили мимо покосившегося домика, помеченного черным крестом. На пороге сидел человек с одним-единственным телом. Он глядел на бродягу с нескрываемым интересом, причем вполне доброжелательно. Отойдя на несколько шагов, Леонтина с мужем принялись перешептываться и глумливо посмеиваться:

— Да он не в себе! Помешанный! Видал дурака?

— Не в себе? — переспросил бродяга. — С чего это он не в себе?

Супруги оглядели его так пристально, что бродяга не знал куда деваться. Они подталкивали друг друга локтями, и одно из тел рогоносца пробормотало что-то на ухо Леонтине. Супруги шли под руку, все четверо в ряд, как давеча нотариус с женой. Они загородили всю дорогу и столкнули бродягу на обочину. Рядом с удвоенной парой он чувствовал себя особенно одиноким и боялся, что его необычность бросается в глаза. На маленькой площади столпилось два десятка человек; бродяга подумал с тоской: «Сколько же их на самом деле: двадцать, десять или пятнадцать?» При его появлении по толпе пробежал ропот, как ему показалось, довольно враждебный. Он резко развернулся, бросил через плечо:

— Я потерял платок, пойду поищу…

И, не дожидаясь ответа от рогоносца и Леонтины, припустил наутек через всю деревню. Помешанный остановил его и пригласил зайти к нему в ветхий домик с черным крестом. Бродяга согласился не сразу, но, убедившись, что никто на них не смотрит, быстренько проскользнул внутрь. Дурак плотно закрыл за ним дверь и с печалью в голосе произнес:

— Видно, и вы не в себе. Да-да, я сразу заметил, с первого взгляда. Впрочем, вы не в себе от рождения…

— Не понимаю, — обиделся бродяга, — почему это вы уверены, будто я не в себе?

— В деревне так говорят о каждом, кто живет в единственном теле.

— У вас тоже всего одно тело, верно? — Бродяга вздохнул с облегчением.

— Верно, но прежде у меня их было два. По правде сказать, я исключение из общего правила. Зачастую, когда человека настигнет смерть, оба тела умирают одновременно. Лишь изредка случается, что одно переживет другое, потому что ему оказывали предпочтение, о нем лучше заботились. Я вообще не считал оба тела своими. И, если можно так выразиться, пребывал только в этом теле, а второе, несчастное недоразумение, совсем без меня захирело и скончалось лет двадцать тому назад. По счастью, я давно от него отдалился, и оно не утащило меня в могилу. Это давняя и скучная история. Давайте лучше поговорим о настоящих людях, умных, развитых, таких, как вы и я…