— Вот скажи мне, Корнев Никита — согласно справке из школы, откуда у мальчика 14 лет. Такие интересные игрушки?

— Одеться можно?

— Успеете, оба. И откуда, у младшего сержанта Партизанова Сергея, в друзьях агент «Абверкоманды — 203» по кличке «Кукушонок»?

Серега стоял ни жив — ни мертв, ничего не понимая.

— А с чего это вы решили, что Корнев Никита, какой-то там агент? Сами вы, кто будете?

— Сержант, тебе не кажется, что мальчик ведет себя не стандартно? Подойди, покажи ему «бамажку».

Никита посмотрел на удостоверение.

— А Ваше?

Капитан не стал возмущаться, встал с лавки, где лежали вещи, достал из левого кармана удостоверение, на вытянутой руке, на несколько секунд, задержал перед глазами Никиты.

— Доволен?

— Теперь доволен…

Серега крутил головой с Никиты на капитана Стрижова, ничего не понимая.

— Ножичками, смотрю, балуешься? Правое плечо развито чуть лучше левого. Хороший ножичек… — Стрижов взял в руки нож, положив Браунинг на лавку.

— Балуюсь… А куда надо попасть?

— А вот сюда, — Стрижом метнул нож в правую стенку от ребят.

Никита, от низа живота, резко дернул рукой с тряпкой в сторону. Тряпка еще не опустилась на пол, как рядом с первым ножом воткнулся второй.

— А теперь можно одеться?

— Теперь … можно. — почесал подбородок капитан.

В комнатке — кабинете находились четверо. За столом сидел капитан, напротив него — Серега и Никита, у выхода дежурил сержант.

— Ну, рассказывай, «Кукушонок»…

— Сперва, возьмите со стола мою книгу: Генкин «Восстание на броненосце «Потемкин Таврический». На задней обложке — присмотритесь… Увидели? Аккуратно, ножичком, пожалуйста…

— Где ж ты такую достал? 1925 год. К 20-тилетию восстания! Раритет — тираж 5.000! — капитан вытащил из тайничка бумагу. — Волков! Это оказывается, наш «коллега»! Не поверишь — ГРУ. Подписано подполковником Смирновым!

— Вот они, теперешние мальчишки. Я не удивлюсь, что и младший сержант, не просто Сережка Партизанов. А тебе точно был нужен майор Смирнов, а не подполковник?

— Майор, фронтовая разведка… — раскололся Серега.

— Ну, давай, рассказывай, что можно, генштабист…

— Как я понял, мы работаем по одному делу: по «Абверкоманде -203» или операции «С-1»… Серый. Я тебе потом поясню… Нам надо взять, активно работающего на немцев «Сыча» (все остальные ребята уже сдались) и куратора — Дядю Лёву, который скорее всего — Краузе.

— Вот скажи мне, — поинтересовался Стрижов. — Зачем ты брал нож, когда шел мыться?

— Идея с помывкой — здоровская, я чуть не попался. Как вы и просчитали, я с собой, при Сереге, оружие не взял. Одежду — вещи: улики — шифровки, зашитые в одежду, — документы — возможный яд в воротнике, тоже сам вам на блюдечке отдал. Я сержанта и лейтенанта на рынке заметил, как они Серегу вели. Решил перестраховаться. Вас не заметил… А вот скажите мне, если бы я не открылся, «Сыч» бы Серого зарезал. Вы что, сделали бы так, чтоб Серегу убили?

— Так уж и чуть не попался? А за Серегу зря беспокоился: из снайперки с «Брамитом» все контролировали. Только бы хлопок раздался бы и все — повязали бы подстреленного «Сыча». Только, думаю, где живет Краузе и когда он придет, «Сыч» не сказал бы, он просто этого не знает.

— Ладно, завтра — посмотрим. Грязную форму Серого не стирайте, мне ее надо «Сычу» отнести. Думаю, старлей и лейтенант — пасут «Сыча»?

— Догадался?

— Так ваша группа 4 человека — Серый рассказал, сложил два плюс два.

— Что собираешься делать с «Сычом»?

— А делать будем вот что…

На Восток.

Дед Иван, скрипя сердцем, отпустил Илюху в новолуние, 4 апреля 1943 года. Днем и ночью уже стояли плюсовые температуры. Но не это беспокоили деда Ивана: он то видел, что Илья холода не боится — бегает и делает работу по двору с обнаженным торсом (как говорил мальчишка: «Форма раз — трусы, противогаз!») Когда увидел, как еле передвигающийся малец, в таком виде, в феврале вылез на улицу и стал обтираться снегом, деда, чуть «кондратий не хватил». Мальчишка быстро креп, заживало на нем все, как на собаке.

Есть было что — охотились, ставили силки, живность была, бульба, мука… немцы к нему не добрались. Да и как к нему доберешься, леса дремучие да болота кругом… Иногда только приходили люди за помощью, но в таких случаях, Илья старался «не отсвечивать».

Илья спрашивал у женщины, что его привезла на санках для хвороста, тети Матрены, искал ли его кто-либо? Оказалось, что никто не искал. Значит, решил Илюха, группа партизан, что его спасла, погибла. Его описание известно фашистам и полицаям — в Барановичи возвращаться опасно…

Вот и деда волновало, куда пойдет мальчишка. А мальчишка сразу заявил, что ему надо на восток — в Полесье. А чтобы попасть в Полесье, парню надо перейти через серьезно охраняемую трассу Барановичи — Ганцевичи — Лунинец. Кратчайшая дорога была через Ганцевичи, но мальчишка, хоть и говорил, что ему 13, но выглядел старше, а с 14 лет нужен — аусвайс или сразу загребут, как партизана или просто угонят на работы в Германию.

Дед сам довел Илью до старой просеки, что шла небольшой дугой через весь лес и выходила к дороге чуть севернее местечка под названием Полонь. Хоть мальчишка и был, по меркам деда Ивана «городским», но ориентировался в лесу не плохо, кое-чему его и дед подучил, так что, старик не волновался, что Илюха заблудится.

— Ну, с Богом, Илюша! И дай Бог — увидимся! — дед перекрестил мальчишку. — Постой! Не спеши. Не хотел тебе давать… но — надо!

Дед достал из кармана тулупчика наган.

— Держи, тебе пригодится… Вот еще восемь патронов, больше нет… — дед Иван развернулся и пошел не оглядываясь.

«Ух ты! Императорский тульский оружейный завод! Поручику Ивану Стрельникову за отличную стрельбу. Именной. Ай да дед…»

— Деда! Жив буду — верну! — крикнул Илья. Дед, не оборачиваясь, поднял и опустил правую руку.

До дороги Илюха дошел за 2 часа — 6–7 км, не торопился, осторожничал и, как говорится: «И никого не встретил».

А вот дальше начиналось «интересное». Дорога, с двух сторон — до леса, метров по 50. Движение, достаточно активное, могут быть засады — пулеметные гнезда. Днем — не пойдешь. Да и ночью — страшно, Илюха помнил по фильмам и книгам, что фрицы минировали подходы к важным дорогам. Вот эта дорога важная или нет?

Наступила непроглядная ночь — новолуние ведь. Илюха рискнул — каждое мгновение думал о минах. Видать, повезло, или на этом участке их не было — юркнул в лес на другой стороне.

Правее, по рассказам деда. Должно быть селение Полонь начнется самое интересное, от соединения двух рек — Выдренка и Цна прямо на восток должна вести тропа — вырубка, только вот она по пути пересекалась отводными каналами. Не глубокими, но их было семь или восемь. Но, это апрель и разлив речушек… дед посоветовал дойти восточного края леса, на той стороне дороги, пойти на юг — обойти Полонь с востока, а там будет мост, а дальше иди по дороге — если повезет. До моста Илюха добрался почти к рассвету. У мостка горел костер, ходили вооруженные люди — явно не партизаны. Илья решил переждать, осмотреться, чуть углубился в лес, нарезал лапника, постелил его под соседней густой елочкой и прилег. Из полудремы его вывел гул автомобиля и крики на русском и немецком. Илюха всматривался в ту сторону. Немцы и полицаи в лес не пошли.

«А, была — не была! Надо глянуть, что там происходит.» — решил Илья.

Как понял Илья, вся эта местность была «зачищена» от партизан, и немцы с полицаями совсем не боялись, что в 30 метрах от моста лес.

Между мостом и лесом, стояла виселица. У виселицы стояли 12 немцем, 5 полицаев и пятеро связанных пленных, видимо, партизан или помогавшие партизанам.

Четверо взрослых и мальчишка…

Илья отлично видел и слышал, что там происходило.