Вскоре они различили голоса. Те звучали негромко, и доносились как будто из-под земли. Павел вновь приподнял голову, и опять ничего не увидел. Где могли прятаться тайные недруги? Не в яме же.

И тут его осенило. Ну да, именно в ней. Скорее всего, эти умники вырыли окоп, перекрыли его сверху досками, а затем дерном и травой. Даже днем можно было пройти мимо такого неприметного холмика, и не понять, что под ним притаились люди. А узкая неприметная бойница наверняка была обращена в сторону моста, чтобы выслеживать и притормаживать проезжающих путников. Автоматная очередь по колесам или в двигатель, и жертвы уже никуда не денутся.

Леха тронул Павла за плечо, привлекая его внимание. Затем указал на себя и сделал знак, что пойдет вперед один. Остальным он велел ждать его здесь и быть наготове. Павел ткнул пальцем в себя — дескать, я с тобой. Леха решительно покачал головой и повторил свой жест — жди здесь с остальными. А затем беззвучно скрылся в высокой траве.

Им оставалось только лежать и ждать, напряженно вслушиваясь в тишину. Павел боялся услышать крики и стрельбу, но ничего не происходило. Затем со стороны вражеской позиции донесся слабый шум какой-то возни. Павел крепче обхватил автомат, готовясь вскочить и броситься в бой. Но вместо этого он услышал негромкий голос Лехи.

— Эй, — позвал тот, — давайте сюда. Только тихо.

Они ползком подобрались к вражеской позиции. Перед ними предстал идеально замаскированный блиндаж, вход в который представлял собой неприметную нору, закрытую кустарником. Внутри было темно, хоть глаз коли. По крайней мере, так показалось вначале. Но когда Павел стал спускаться внутрь, он с удивлением заметил впереди свет. Тот оказался настолько слабым, что совершенно не был заметен снаружи. Он едва рассеивал мрак подземного убежища.

Леха поджидал их внутри просторного и довольно уютного подземного убежища. То было сделано грамотно и капитально — стены представляли собой бревенчатый сруб, а пол был устлан дощатым настилом. Внутри стояли стулья и крошечный столик, на котором Павел разглядел пластиковую бутылку и термос, вероятно, с каким-то кушаньем. У стены стояла СВД, рядом с ней ручной пулемет. Несколько автоматов и патроны были разбросаны по полу.

Но первым, на что обратил внимание Павел, оказались человеческие тела. Тех было двое. Притом оба были совсем юными сопляками, считай, мальчишками лет по пятнадцать. Один из них развалился задом кверху, наподобие коврика. Из его затылка торчал всаженный по самую рукоять нож Лехи. Второй лежал у стены и не двигался. Его лицо было в крови, но никаких серьезных ран Павел на нем не заметил.

— Вот уроды! — в сердцах прошептал Костя, с ненавистью любуясь телами малолетних партизан. — Сидели, нас тут поджидали. Два голубка сопливых.

— Их больше, — сказал Леха.

— Что? — переспросила Вика. — Больше? А где остальные?

— Думаю, неподалеку, — ответил суровый Леха. — Здесь их засада. Остальные на постоянном месте дислокации.

Он указал на того мальчишку, что лежал у стены, и добавил:

— Этот еще жив. Он расскажет.

— А оно нам надо? — спросил Павел. — Путь-то свободен. Давайте просто поедем дальше. А обратно доберемся иным маршрутом.

— А вдруг нам не доведется ехать обратно? — спросил Леха. — Ты же знаешь — если мы не справимся, наши все равно поедут за головой. Здесь поедут — это кратчайший путь. И попадут в засаду.

— В нее могут попасть не только они, — заметила Вика. — Уродов, которые охотятся на людей, нужно мочить без разговоров.

Павлу стало стыдно, и он виновато пробормотал:

— Ну да, да, вы правы. Нужно с ними разобраться.

Он, на самом деле, никогда не был эгоистом, просто за полтора года одиночных скитаний как-то привык думать только о себе. Больше было не о ком.

Блиндаж освещался крошечным фонариком, накрытым сверху жестяным колпаком. Его свет не был замете снаружи, зато рассеивал тьму в достаточной степени, чтобы не натыкаться друг на друга.

Пока Костя осматривал трофеи и рассовывал патроны по карманам куртки, Леха занялся пленником. Тот пребывал в состоянии глубоко нокаута, куда его отправил крепкий кулак молчуна. Пока тот не очнулся, Леха связал его по рукам и ногам, а заодно закупорил рот толковым кляпом. Глядя на то, как ловко и со знанием дела Леха упаковывает пленника, Павел невольно задался вопросом, где его соратник научился подобным премудростям. И не только этим. Похоже, у него действительно было бурное и неоднозначное прошлое.

Вика взяла со стола термос, открутила крышку и извлекла из горлышка пробку. И тут же по блиндажу распространился одуряюще восхитительный аромат мясного рагу.

— Вот это они тут устроились, твари малолетние! — невольно восхитился Костя. — Мясо трескают за обе щеки. А я в Цитадели два месяца постными супами давился.

Павел тоже почувствовал, как его рот наполняется слюной. Рагу пахло бесподобно. Даже Вика, и та прониклась дивным ароматом. А вот Леха повел себя странно. Едва зачуяв запах кушанья, он побледнел, затем быстро встал на ноги, подошел к Вике, отобрал у нее термос и закрыл его обратно.

— Что с тобой? — удивилась девушка.

— Не надо, — хрипло произнес тот.

— Что — не надо?

Но Леха не стал уточнять. Просто поставил термос в угол, притом с таким видом, что всем стало ясно — лучше к нему больше не притрагиваться, и уж подавно не открывать.

Затем Леха привел в чувства нокаутированного мальчишку. Проделал он это с присущим ему профессионализмом и безжалостностью. Вырвав нож из затылка второго партизана, Леха вогнал его кончик под ноготь пленнику. Вогнал достаточно глубоко, чтобы спящий красавец распахнул глаза и приглушенно замычал сквозь кляп. Павла, наблюдавшего за этой процедурой, передернуло, когда он увидел кровь, брызнувшую из-под ногтя сопляка.

Пацан принялся дергаться и мычать все громче, но путы держали его крепко, а кляп надежно глушил почти все звуки. Чтобы немного остудить его пыл, Леха ударил паренька кулаком в живот. Помогло. Мычать он перестал, вместо чего захрипел и попытался подтянуть колени к груди. Леха поднял нож и поднес окровавленный клинок к лицу пленника. Тот уставился на оружие большими, полными слез, глазами. Затем соизволил разглядеть своего обидчика и его компанию, и тут же очень сильно испугался. И у него на это были все причины. Павел, к примеру, тоже боялся бы Леху, если бы тот оказался в числе его врагов. Бог его знает, что сделало его страшным человеком — прежняя жизнь или суровые будни зомби-апокалипсиса. Но факт был в том, что встать на его пути решился бы только самоубийца.

Леха склонился над притихшим пленником и тихо, где-то даже ласково, произнес:

— Не шуми. Иначе зарежу.

Желая убедиться, что мальчишка все понял, он прижал клинок ножа к его лицу и почти коснулся острием глазного яблока. Внушение подействовало даже через край. По блиндажу расползся резкий запах испражнений, чье появление сопроводили подобающие звуки.

— Сейчас вытащу кляп, — все тем же жутким, лишенным эмоций, голосом проинформировал Леха. — Если закричишь, выколю глаза. Понимаешь?

Паренек быстро закивал головой.

Леха медленно извлек кляп изо рта пленника. Нож при этом он продолжал прижимать к его щеке, целясь наконечником в левый глаз паренька. И, как оказалось, правильно делал. Едва пленник обрел способность говорить, он тут же сделал глубокий вдох и распахнул рот, явно намереваясь закричать. Но стоило Лехе чуть нажать на нож, уперев его наконечник в глазное яблоко хулигана, как тот сразу же передумал делать глупости.

— Не надо! — пропищал он чуть слышно.

— Сколько вас? — тихо спросил Леха, не сводя с пацана холодного пристального взгляда.

— Двое, — ответил мальчишка. — Я и Славик….

Тут он скосил взгляд и обнаружил Славика. Славик лежал рядом, попой кверху. Его шея была залита кровью. Славик не двигался и не дышал. Пленник всхлипнул от страха. Похоже, он только сейчас осознал, что эти люди не собираются шутить с ним шутки. Со Славиком, к примеру, все вышло очень даже серьезно.