Дорогой читатель, оказывается, я еще чувствую эту боль. Пишу все это, нахлынули воспоминания, и у меня опять льются слезы. Мое детство для меня – это ад! Сейчас я думаю: может быть, поэтому дети с израненными сердцами – это для меня что-то близкое и родное. Я знаю, что за этой озлобленностью скрывается огромная боль!

В девятнадцать лет я встретила парня, у нас как-то быстро с ним все закрутилось, и через три месяца мы поженились. Мой муж оказался наркозависимым. В день нашей свадьбы он был под кайфом, а я с горя напилась. Разве могла я тогда представить, что Бог сделает с моей жизнью?!

Моя мама долгое время молилась за меня Богу, и я повернулась к Нему. И тогда моя жизнь круто изменилась! Я стала посещать воскресные собрания, познакомилась с людьми из церкви. Я больше уже не хотела по выходным выпивать с мужем и общаться со старыми друзьями. Перед Богом я раскаялась во всех своих грехах, а особенно – в двух абортах. Я помню, после первого аборта мне на протяжении долгого времени снился один и тот же сон. Это была маленькая кудрявая девочка примерно трех лет. Она лежала в больнице, я подходила к ее палате и заглядывала туда. Малышка сидела на кровати и пыталась обуть сандалии, но у нее не получалось, она плакала и смотрела на меня, а я почему-то не могла зайти в эту палату и помочь ей, что-то удерживало меня. И этот сон постоянно повторялся на протяжении нескольких месяцев.

Однажды я посмотрела видео, на котором врачи абортальных клиник в Америке подробно показывают и рассказывают, как они делали женщинам аборты. Эти люди также раскаивались в том, что делали, и публично заявляли, что это не просто аборт, а убийство. Когда я увидела этот фильм, у меня появилось жгучее желание, чтобы его увидели многие. Я знала одно общественное молодежное объединение, которое организовали верующие люди. Это объединение занималось профилактикой негативных явлений в молодежной среде. Я присоединилась к ним и на протяжении нескольких лет показывала этот фильм и говорила о вреде абортов в школах, колледжах и вузах. Многие парни и девушки подходили ко мне после просмотра фильма и говорили, что никогда не видели ничего подобного и не допустят такого в своей жизни.

Интересно получилось: все зло, которое я делала, Бог обратил в помощь многим людям. Может быть, хотя бы они не совершат подобных вещей в своей жизни.

В то время у меня появилось огромное желание учиться. Никогда раньше такого не было. За спиной было девять классов общеобразовательной школы и полтора года колледжа, который я так и не закончила. К тому времени у меня была четырехлетняя дочь.

Я поступила в вечернюю школу. После ее окончания пошла в университет на специальность «экономист». Через год после окончания университета – на второе высшее по специальности «социальная работа».

Наша семейная жизнь была очень непростой. Мы с мужем часто расходились и потом опять сходились. У нас родилось еще двое детей – сын и дочь. Я слышала в церкви, что как верующий человек я являюсь священником в своей семье, и поэтому на мне – большая ответственность за сохранение нашего брака. И часто я думала, что со мной что-то не так, раз муж опять ушел или никак не может освободиться от зависимости.

Наши трое детей подрастали. Я была очень активна в те годы, начала заниматься бизнесом, который успешно развивался. Было много различных идей по поводу его расширения, которые я собиралась воплотить в жизнь. Однако этому не суждено было случиться, потому что в мою жизнь пришло нечто другое, никак не связанное с бизнесом, с деньгами, с карьерой…

Ранее я рассказывала, что мое сердце всегда болело за детей-сирот и беспризорников. Часто я думала о том, что, когда выйду замуж, обязательно возьму ребенка из детского дома. После рождения первой дочери мое желание не исчезло. Как-то раз мы с мужем поехали в дом малютки, но нас оттуда развернули, что-то говорили про бумаги, справки, документы… А потом у нас постоянно не было времени, родились еще двое детей, и все стало забываться.

Однажды меня как волонтера попросили помочь в одном детском доме. Я согласилась, но в назначенный день совсем об этом забыла, так как был выходной, и я занималась домашними делами. К моему удивлению, знакомая, которой я обещала, зашла ко мне домой, чтобы поехать вместе. Тут я уже не могла отказать, и мне пришлось собираться.

Мы приехали в детский дом. Нас провели в группу к малышам – это были дети в возрасте трех-четырех лет. Мы что-то лепили из пластилина, делали какие-то поделки. Я смотрела на их маленькие пальчики, на их отрешенные глазки, и внутри чувствовала бунт, злость оттого, что их оставили, что они не нужны своим родителям. По дороге домой я все время думала, как их укладывают спать, кто лежит с ними, поет им песни, целует, качает, обнимает. Как же они вырастут без материнской ласки, заботы и любви?

Я стала ездить в детские дома каждую неделю. Около двух лет я посещала сначала один детский дом, а потом – еще несколько. Меня назначили координатором волонтерского проекта, мы организовали группы и на протяжении нескольких лет занимались с детьми разного возраста. Мы играли, гуляли, отмечали дни рождения, устраивали футбольные матчи, проводили тренинги.

Однажды воспитатель детского дома попросила меня навестить в больнице девочку из их группы. Больница находилась в том районе, где мы жили, и я с радостью согласилась.

В первый день, когда пришла в больницу, я знала только ее имя и фамилию. Никогда раньше я ее не видела. И почему-то даже не поинтересовалась, чем она болеет. Сейчас я пишу и думаю, что любой нормальный человек поинтересовался бы, чем болеет ребенок, а я просто пришла к ней познакомиться, поддержать ее. Когда ее позвали, и она вышла, я подумала: какая красивая девочка. У нее было синее платье в белую полоску. Ее темно-русые волосы были такие кудрявые, а лицо – такое милое… Мне так захотелось обнять ее, но я сдержала себя, чтобы не напугать.

– Здравствуй, Катя, меня зовут тетя Влада, я пришла тебя навестить. Я была в вашем детском доме, и там сказали, что ты в больнице лежишь. Твои воспитатели передают тебе привет. Они очень ждут тебя и сказали, чтобы ты поскорее выздоравливала.

Она была очень спокойна, внимательно слушала, что я ей говорила, а потом спросила:

– Можно, я вам свои рисунки покажу?

– Конечно, можно, – ответила я, и она побежала за рисунками.

– А сколько тебе лет, Катюша?

– Мне пять, скоро будет шесть.

Так началась наша дружба. Мы отмечали ее шестилетие в больнице вместе с моими детьми и детьми всего отделения. К тому времени моей старшей дочери Екатерине было восемь лет, сыну Илье – четыре, а младшей дочери Даше – полтора года. Вспоминая то время, удивляюсь, откуда было столько сил и энергии, чтобы работать, заниматься служением и со своими детьми навещать в больнице девочку Катю. Она лежала в больнице несколько месяцев, и все это время мы приходили к ней, брали ее на прогулку, играли, общались. Я и мои дети очень привыкли к ней, и она с нетерпением ждала каждой новой встречи с нами. Я понимала, что когда ее выпишут, она сольется с группой детей, и у нас с ней уже не будет такого общения. Думаю, она тоже боялась этого. Она несколько раз спрашивала, что будет, когда ее выпишут, увидит ли она меня снова в детском доме?

Как-то я пришла к ней в больницу, и она тихо спросила:

– Можно, я буду звать тебя мамой?

Я ответила:

– Конечно, можно!

Позже я узнала, что у Кати есть родная младшая сестренка Ксюша.

Ксюша была полной противоположностью Кати. Ей было четыре года. На ее лице явно отражались признаки психических отклонений и замедленного развития. Она не говорила ни слова, все показывала жестами. Она напоминала мне обезьянку. Ксюша не ела твердую пищу, так как у нее отсутствовал жевательный рефлекс. Мне рассказали, что она так же, как и Катя, подолгу лежала в больнице, и, так как у медперсонала не было возможности кормить с ложечки оставленных детей, ей все время давали жидкую пищу. Видимо, по этой причине ее жевательный рефлекс так и не включился. Когда я увидела девочку впервые, мне показалось странным отношение к ней медперсонала, они ее просили то станцевать, то что-то спеть, и она выступала перед ними как маленький шут. Мне было очень неприятно, как они смеялись и потешались над ней. Я смотрела и думала, какой она вырастет. Ксюша, так же как и Катя, запала в мое сердце. Мне было очень жаль девочек, была какая-то особенная боль за них. Они постоянно были у меня перед глазами. Я молилась и спрашивала Бога: «Что Ты хочешь? Неужели Ты думаешь, что я справлюсь? С мужем – постоянные проблемы, мои дети еще такие маленькие…» Но это чувство долго не покидало меня – думаю, около года.