Да, в детских домах дети сыты, одеты, ходят в школу, но это не все, что нужно, чтобы ребенок полноценно развивался и успешно адаптировался в социуме. Для эмоциональной и психологической устойчивости ему необходимо чувствовать любовь, защиту, заботу, ласку. Ему нужна семья. Только в семье он может развиваться полноценно.

Переполненные детские дома, разбитые судьбы, непонятное будущее таких детей – это наша общая проблема, которую, кроме нас с вами, никто не решит.

И я решила пойти на риск – взяла ответственность за нескольких брошенных детей и стала им мамой. Внутри каждого ребенка – неизведанный мир, и Бог доверил мне влиять на этот мир. Это огромная привилегия, которую мне даровал Господь. Я читала много статей о приемных семьях, где родители говорят, что в процессе воспитания принятых детей меняются они сами. Ценности и смысл жизни становятся совершенно другими.

Я долго думала, с чего мне начать, и решила, что начну с самого начала – с моего детства. Хочу сказать, что детские годы накладывают огромный отпечаток на жизнь взрослого человека.

Раньше я никогда не любила вспоминать свое детство. Оно оставило неприятный осадок и душевные раны. Сейчас я могу открыто говорить о том, что было со мной тогда. Эта внутренняя боль, которая выходит на свет, теперь имеет исцеляющую силу для меня. Да и не только для меня. Я знаю много людей, которые в детстве серьезно пострадали от негативного влияния взрослых. Знаю я и о том, что есть сила, способная исцелить эти раны и обратить их в опыт и помощь страждущим. Эта сила – мой Господь!

Мои родители не были в браке, они просто встречались до того момента, пока отец не узнал о беременности мамы. Отец не хотел моего появления. Как рассказывала мама, она обошла множество больниц, где делали аборты, но ее никто не хотел брать, так как срок был уже неподходящий. Я родилась 8 сентября 1981 года, недоношенной, на восьмом месяце. Мы жили втроем – я, мама и бабушка. До девяти лет моим воспитанием в основном занималась бабушка, мама все время была на работе. Очень четко остался в памяти один день, после которого моя жизнь была уже не так беззаботна, как раньше. Я пришла из школы домой, но не смогла попасть в квартиру. Я долго стучала, но мне так никто и не открыл. Я была очень напугана, ведь бабушка всегда ждала и с радостью встречала меня из школы. Но в этот день было что-то не так, и я предчувствовала беду. Соседи услышали мой стук, вышли на площадку… Потом одна соседка позвала меня к себе домой. Позже я узнала, что бабушка была в магазине, ей стало плохо, и ее на скорой помощи увезли в больницу. Она так и не вернулась домой. Через несколько дней мы ее похоронили.

Мы с мамой стали жить вдвоем. Она постоянно работала, а я очень часто была предоставлена сама себе. Я скатилась в учебе, у меня появились старшие друзья со двора, которые научили меня курить и пить.

Когда мне исполнилось одиннадцать, у меня появился отчим. Я хорошо помню их с мамой свадьбу, ее справляли прямо в нашей квартире. У меня в то время была собака, и мама сказала мне весь день гулять с собакой, чтобы она не мешала гостям. Я гуляла и гуляла, был апрель, шел дождь, было очень холодно и очень обидно. Я не знала, чего мне ждать от этого нового человека в нашей семье. Я его видела совсем немного и ничего о нем не знала. В этот день мои старшие друзья со двора уговорили меня украсть из дома несколько бутылок водки, чтобы и я могла отметить мамину свадьбу. Вечером меня принесли домой пьяную. Пока гости не разошлись, мне сказали не высовываться, и я сидела в спальной комнате за шторой, а потом отчим решил отрезвить меня холодным душем. Они занесли меня в ванную комнату, и он из душа поливал меня холодной водой. Помню, что я просила маму, чтобы она защитила меня, но с ее стороны не было никакой реакции. Мне было очень холодно, и еще я ощущала стыд оттого, что под мокрым нижним бельем было видно мое тело, и этот чужой мужчина на него смотрел. Это был первый день нашей новой семейной жизни с отчимом. На протяжении четырех лет он постоянно домогался меня. Насилия не было. Но был постоянный страх. Было неприятно оставаться с ним наедине. Часто я просыпалась по ночам оттого, что он меня трогает. Я рассказывала об этом матери, но никаких особых изменений не происходило. Позже, когда я подросла, примерно в двенадцать-тринадцать лет, он открытым текстом предлагал мне заняться с ним сексом. Я всегда как-то выкручивалась, пыталась уходить от разговоров. Но ощущала я себя ужасно. Мне постоянно было страшно, хотелось куда-то убежать. Мне все время приходилось обороняться и защищаться всеми возможными способами, чтобы он меня не изнасиловал. Жить в таком напряжении изо дня в день на протяжении четырех лет было нестерпимо трудно. Нередко отчим бил мою мать и меня. На моем теле часто были следы от плети. Иногда я приходила в школу с разбитой губой. К четырнадцати годам я стала убегать из дома. Меня возвращали и снова избивали. Я помню, какой лютой ненавистью я его ненавидела. Я даже планировала убить его. Слава Богу, мой план не осуществился. Когда мне исполнилось пятнадцать лет, отчим, к моему счастью, нашел другую женщину и ушел, оставив нас с мамой и моей маленькой сестренкой без квартиры. После его ухода мне уже некого было бояться, и я стала всю свою злобу, которая копилась во мне все это время, вымещать на матери. Я ненавидела ее все эти годы. Я начала пить и гулять, и на одной из таких вечеринок меня изнасиловали. Так шли мои юношеские годы. К тому времени я поступила в педагогический колледж на музыкальное отделение. Мы переехали в другую квартиру, где у меня появились новые друзья.

Хочу рассказать один эпизод, который произошел во время учебы. Думаю, что этот момент положил начало моему призванию. Я училась в колледже на первом курсе. Вставать по утрам мне всегда было невыносимо трудно. Когда меня будили, я серьезно говорила что-нибудь вроде:

– Я давно собиралась сказать, но боялась… И все же скажу: я решила бросить колледж, потому что чувствую, что это не мое призвание!

Но, как ни странно, мои слова не воспринимались всерьез. И мне приходилось вытаскивать свое тело из постели, умывать и одевать его. А потом, как вы думаете, я отправлялась в колледж? Иногда я действительно посещала занятия, но чаще всего выходила из дома, переходила дорогу и шла досыпать к своей двоюродной сестре, дождавшись, когда ее мама (моя тетя) уйдет на работу. Так и шла моя учеба.

Однажды зимой, следуя своему обычаю досыпать, я поднималась на пятый этаж к сестре и увидела на площадке несколько свернувшихся калачиком спящих детей. Я остановилась, и кто-то, кажется, зашевелился. Они так закутались в свои тоненькие курточки, что вначале я не поняла, что здесь происходит. Не могу объяснить, что тогда творилось со мной, но сердце наполнилось такой болью, что мне стало тяжело дышать. Не помню, что происходило дальше, но как только моя мама ушла на работу, эти дети оказались у нас дома. Они съели кастрюлю борща, я пыталась их одеть в какие-то свои вещи, которые хоть как-то подходили мальчишкам. Я не знала, что мне сделать для них. Мое сердце разрывалось.

Думаю, с этого момента я поняла, что не могу спокойно смотреть на таких детей. Мне было шестнадцать лет. Так началась наша дружба. Они приходили, съедали все, что есть, и уходили, а я была счастлива, что могла хоть что-то сделать для них. Еще не раз я встречала беспризорных детей на остановках, во дворах, в подъездах. Я вела их домой, кормила, мыла, стараясь хоть чем-то им помочь.

Моя мама, когда осталась одна, стала ходить в церковь и молиться за меня. В те тяжелые девяностые годы она торговала на рынке, чтобы хоть как-то нас прокормить. На протяжении многих лет она возила на своей тележке огромные тяжести. Однажды она пришла домой с работы, ее лицо и глаза были опухшими от слез. Я спросила: «В чем дело? Что случилось?». И тогда она начала рыдать и просить прощения за то, что они с отчимом так жестоко обращались со мной. Мы рыдали с ней вместе.