— Всё было не так, как ты знаешь. Как думаешь, сколько длился Чёрный месяц?

— Эм… — Нейтрон растерялась настолько, что вопросительно перевела взгляд на меня. Даже не попытавшись её подколоть, я лишь чуть удивленно пожал плечами, и тогда она решилась: — Ровно тридцать дней. В ночь на тридцать первый день был включен интернет — это считается окончанием Чёрного месяца.

Глагол не ответил. Брауни мотнула головкой и с тихим шелестом поползла вглубь помещений, указывая нам путь. Одновременно интересно и грустно проходить через сетевые слепки чужих жизней. Видеть фотографии из соцсетей на стенах. Книги рецептов на полках, как результат давнего репоста. Переписки обратились в аккуратные тумбочки, забитые записями, а порой и кассетами под полочкой с телефоном. Игры превратились в отдельные комнаты, немного жуткие из-за запустения. А фильмы — диски, сложенные в аккуратные коробочки, где порнуха убрана на дальние полки. Это всё характеризовало людей больше, чем их реальное жилище. Чем их внешний вид. Возможно, даже больше, чем слова и поступки.

И застрявшие в сети Теневые брали всё, что могли. Дверей, как и в офисах не встречалось — все пошли на мосты. Некоторое оборудование в квартирах — оно же программное обеспечение — вырвано с корнем и куда-то утащено. Похоже, даже у обывателей встречалось нужное и интересное ПО. Хотя где ещё ему встречаться? Не в стандартных же офисах?

Нам требовалось преодолеть семнадцать этажей, но Глагол вновь заговорил, когда мы прошли четыре:

— Чёрный месяц длился двенадцать лет, шесть месяцев и двенадцать дней, — припечатал Глагол. — За это время произошло семнадцать концов света разного толка. И лишь один удачный исход, который и прозвали «Чёрный месяц»… но это заслуга не благоразумия человечества, а лишь малой группы людей, которые сумели своей волей переломить предрешённый исход.

— Путешественники во времени? — мгновенно понял я. — Но как? Кто? Что…

— Подробности первых пяти путешествий мне не известны. Возможность запоминать временные петли у меня появилась только на шестой перезагрузке реальности. Однако мне известно, что первые пять попыток заняли в общей сложности восемь лет. Я могу предполагать, что в этих петлях была ядерная война, катаклизмы и массовые смерти… Планета не развалилась лишь потому, что количество населения сократилось на порядок, стало разрозненным, диким, и Веры на подобный исход не хватило.

Я неожиданно живо представил, как это было. Появление Веры. Тысячи, если не миллионы одержимых, которые пытаются всех уничтожить. Никто этому не противостоит, но зато телевидение и интернет работают, лишь усиливая общую панику и создавая новых одержимых. Многие из творцов, кто не стал одержимым, тоже не остались в стороне, почувствовав силу и власть… вседозволенность. И даже те, кто остался человеком, не могут ничего сделать — они лишь капля в море. А затем, вероятно, в первые же дни, какая-то горячая голова, возможно одержимая, добралась до ядерной кнопки.

— Я не знаю, кто был первый путешественник во времени. Я не знаю, как ему удалось собрать достаточное количество Веры для перемещения. Как и не знаю, сколько времени у него это заняло и что он прошёл ради этого… — Глагол грустно вздохнул. — Но он свершил невозможное и вернулся к моменту прихода Веры, чтобы помочь людям.

— А почему не раньше? — не удержалась Нейтрон. — Мог бы всё предотвратить.

— Раньше не было Веры — той силы, что давала ему энергию, — буркнул я, ибо как путешественник во времени, уже обдумывал этот вопрос. И кивок Глагола подтвердил моё предположение.

Следующее здание оказалось одним из самых высоких в округе, пусть и не доставало до каменного свода. Обычное. Феникс тоже не отмечал особого бурления вокруг, обнаружив лишь вездесущих жуков-разведчиков. Хотя… я заметил кое-что интересное в инфомационном спектре: ближайшие к мосту этажи привычно затемнены, словно смотришь на мир через тёмные очки, но сквозь них можно видеть, как потускневшими оттенками переливаются программы внутри. Зато всё, что выше девяти уровней от моста, становилось непроницаемым. А затем, почти на самой вершине, имелся участок, отличавшийся необычно большой плотностью информационных потоков, а следовательно, яркостью и сложностью.

— Убежище Теневых, — на мои сомнения отреагировал Глагол. — Я построил маршрут через несколько. Там могут оказаться полезные нам запасы, и их можно использовать как убежища.

Звучало разумно, потому я рванул на новую разведку. Здание-сервер сумело удивить. Всё началось с того, что на другом конце моста имелась дверь. И эта дверь была заперта… по крайне мере когда-то. В данный момент она валялась на полу, покорёженная. Но интересен сам факт наличия двери — до этого все проходы оставались открыты.

Дальше мне встретились трупы. Два тела, которые не тронуло тление — в сети отсутствует соответствующая микрофлора, отчего было несколько жутковато. Однако это позволило рассмотреть самодельные доспехи. Фрагменты дверей-антивирусов, связок-адаптеров, каких-то усилителей и преобразователей… всё настолько переработанное и переосмысленное, что можно было узнать прародителя моего технологичного наруча.

Вот только броня не спасла Теневых от арбалетных стрел и… всмотревшись в рубленную рану, я решил отнести её к следу от топора. Обломки одного из самодельных самострелов, собранные из каких-то вирусных элементов, если архив Системы не врал, валялись тут же.

Едва уловимое жужжание я почувствовал скорее волосками на голове, чем слухом, и ушел в перекат быстрее, чем успел осознать неестественность звука. Синеватый росчерк промелькнул в считанных сантиметрах от головы и выбил пиксельную крошку из пола. А я уже стоял на одном колене прикрываясь цифровым щитом и нацелив револьвер на… Туманную человекоподобную фигуру, чётко различить в которой удавалось лишь три элемента: плащ с длинными полами, широкополую шляпу и двухметровую косу с синеватым лезвием, на котором мелькали коды системных ошибок. Возникли прочные ассоциации с синим экраном смерти.

И кто это пришёл за мной? Цифровая смерть? Один из сбежавших игровых боссов? Порождение Резонанса Шумана? Или Теневые Личи, о которых трепался Геймер? Не важно! Я выстрелил из револьвера, целясь в голову противника. Туман дёрнулся, пропуская пулю мимо, и коса рванула к моему горлу. Я его любил, а потому отшатнулся. Но противник истаял на середине движения, а миг спустя я почувствовал движение воздуха за спиной.

Мою жизнь спас выстрел из дробовика, развеявший цифрового монстра за миг до того, как мою голову отделили. Я перевел взгляд на Нейтрон и Глагола, которые стояли у входа, и чуть нервно им кивнул… А затем послал две пули в их сторону. Нейтрон дёрнулась, пытаясь перевести ствол дробовика на меня, но миг спустя заметила клубы теней, исчезавших за её спиной.

— Оружие реального мира его не берёт, — рявкнул я, меняя позицию и чувствуя, как холодок опасности проносится над душой. — Отступаем!

Мысль была хорошая, и мои товарищи ей воспользовались, вот только я слишком удалился от выхода. Очередной взмах цифровой косы я принял на наруч-щит. Защита выдержала, и коса соскользнула, а я, воспользовавшись мгновением растерянности противника, ударил острым углом щита в теневую фигуру. Шелест и скрежет резанул слух, а по спине продрал мороз.

— Голо-отход! — донёсся до меня приказ Глагола из-за пределов здания.

Мысленной посыл к заранее подготовленной программе: наруч спроецировал рядом мою голографическию копию. Я крутанулся вокруг оси, разрывая тело призрака светящимся щитом, и совместился с голограммой. Система тут же выдала:

«Желаете потратить 0,2 РВ для перемещения? Да/Нет»

Неприлично большое количество, учитывая, что необходимо переместиться на жалкие десятки метров! Но и я находился в неприлично паршивой ситуации. Потому уверенно нажал «Да». И миг спустя стоял на мосту напротив смертельно опасного здания.

— Мне у Теневых не понравилось, — честно признался я.

— Трус, — припечатала девушка. — Будь у меня твой щит, я бы размотала этого пушистика за полминуты!