Наконец, в мою дверь позвонил тридцатилетний волшебник из AppleBuddy[17]. «Такое происходит уже не впервые, – рассказал он мне, имея в виду несовместимость между телефоном и операционной системой, хотя я ждал, что он скажет, что это я не справился. – Просто создайте резервную копию устройства и сохраните ее в облаке», – добавил он и исправил все ровно за одну минуту.

По крайней мере, я смог преодолеть некоторые другие, кажущиеся обыденными трудности, с которыми сталкиваются люди (порой даже моложе меня!), оказавшись один на один с этой технологической преградой. Некоторые из них определенно достойны сожаления, например, жертвы кнопки «Ответить всем». Думаю, почти каждому из нас знакомо это фиаско, когда ты по ошибке включаешь все адреса электронных почт из записной книжки в строку «Кому» или «Копия», раскрывая их без разрешения. Не успеешь оглянуться, как 716 человек получат письмо, содержащее только одно слово – «Спасибо!». Затем кто-то из них попросит удалить его из чата, адресуя запрос также 716 людям. Затем кто-то начинает возмущаться и требовать, чтоб все перестали использовать кнопку «Ответить всем», естественно, используя эту самую кнопку для выражения своего возмущения. Если я разобрался, как пользоваться строкой «Скрытая копия», то и другие смогут. Давайте остановим эту эпидемию «Ответов всем» раз и навсегда.

Есть еще одна, более прозаичная, но от этого не менее раздражающая проблема, крайне распространенная среди беби-бумеров – переадресованная ветка писем. Если однажды мне перестанут приходить письма счастья, предупреждения о мошенничестве или письма с заголовком «Fwd: Смотри, как забавно!», я смогу выдохнуть с облегчением. Что может быть хуже дальнейшей пересылки разговора, который, вероятно, содержит конфиденциальную информацию, хотя изначальный отправитель не хотел, чтобы она попала на глаза постороннему человеку?

«Я переслал своему начальнику переписку с коллегой о текущем проекте, – признался мне как-то мой друг по колледжу. – У меня совершенно вылетело из головы, что в начале этой переписки мы с коллегой обсуждали, какой начальник идиот. Упс». В дополнение к совету «не пересылать письма» могу добавить «не оскорбляйте никого в тексте письма», ведь оно однажды может случайно оказаться в папке «Входящие» у этого самого человека. Но вы ведь и так это знали, верно?

В попытках разобраться с современными технологиями пожилые люди порой допускают и другие ошибки: заводят себе почтовые ящики на AOL или Yahoo (ребята, давно пора перейти на Gmail или хотя бы работать через Outlook[18]), выкладывают глубоко личные сообщения на открытой стене друга в Facebook («Прошлая ночь была великолепна!») или называют Twitter – «The Twitter»[19]. И раз уж я заговорил об этом, приведу еще несколько фраз, которых стоит избегать любой ценой, ведь они обличают в вас старика:

Все эти фразочки так и кричат: «Старик прорвался в интернет!» Также новичков в этой области выдают отметки друзей на фото без разрешения (особенно когда друг вроде как на больничном, а вы отмечаете его на фотографии с пляжа) и отправка голосовых сообщений вместо текстовых. Также вы не станете выглядеть моложе, если будете использовать смайлики и аббревиатуры, не понимая их значений (ведь «баклажан» – это не всегда овощ[22], а «ЛОЛ» вовсе не значит «лови огромную любовь»[23]).

Всем этим я хочу сказать следующее: я не стану ретроградом. Я не стану ретроградом. Я полон решимости идти в ногу со временем, быть умнее (по крайней мере, не глупее моего телевизора) и оставаться на связи, даже если для этого придется завести новых друзей – Алексу, Аллегру, Одессу, или как там ее зовут.

Хотя, если вдуматься, возможно, я уже стал ретроградом.

Я знаю, что страх падения – это нормально, по крайней мере, он заставляет нас обращать внимание на то место, куда мы ставим ногу при ходьбе. Но я не позволю этому страху сдерживать меня и вселять в меня сомнения.

Я всегда боялся упасть. Возможно, этот страх родился оттого, что двое из моих прародителей умерли от падения. Затем, после множества спотыканий и падений, умер отец. Но через несколько месяцев после его смерти я вдруг получил удивительный урок о падении во время занятия по серфингу в Тихом океане.

Во время урока серфинга я то и дело падал то вперед, то на спину. Меня не просто окатывало волной, а неоднократно и эффектно смывало с доски на глазах у моей семьи и профессионального фотографа (который надеялся заработать пару баксов на нашем серф-приключении).

Мы тогда приехали в Каилуа-Кона, штат Гавайи, на семейный отдых с сестрой, братом, их супругами и детьми. Мы хотели отдохнуть и оправиться от сложного года: умерли родители, у моей сестры диагностировали рак, я развелся, а мой брат поместил своего сына-аутиста в интернат. Очень хотелось отпраздновать нашу стойкость и вновь обретенную надежду.

Это был не первый серфинг в моей жизни. До этого я красовался на гавайском лонгборде, когда был почти в два раза моложе: в тридцать с небольшим. Я был бесстрашен – идеальное состояние, чтобы ловить огромные волны и совершать долгие волнующие заплывы (включая встречи с подводными кораллами и острыми лавовыми камнями). Мне нравились всплески адреналина, от которого хотелось сломя голову покорять еще более крутые волны.

Серфинг в шестьдесят лет, честно говоря, оказался гораздо более сложной задачей.

Когда я был молод, мои мышцы были эластичнее, и потому у меня получалось почти без усилий «запрыгивать на доску» («поп-ап» – движение, с которым из лежачего положения переходишь к сидению на корточках, выпятив пятую точку и выпрямив спину). Спустя тридцать лет я наблюдал ту же самую эластичность у моей племянницы Джесси (ей двадцать один), когда она вновь и вновь вскакивала на доску в попытке поймать волну. Ее ноги – словно созданная природой пружина, благодаря которой она в мгновение ока становилась в Вирабхадрасану[24] и скользила вниз по волне с развевающимися по ветру волосами.

У меня дела шли не так хорошо.

Конечно, мои бедра и ягодицы стали менее гибкими за эти годы, но Оссиан Фармер, инструктор, сказал, что проблема вовсе не в моем теле. Все дело было в моем отношении – моем страхе. «Ты колеблешься, и это сдерживает тебя гораздо больше, чем какая-то там потеря гибкости», – сказал он мне.

И эта мысль поразила меня. В молодости я не сомневался. Я был похож на парня из книги «Озарение» Малкольма Гладуэлла: я мог с головой уйти в волну, работу или партнера и не оглядываться. Теперь я уже не юноша и, стоя на доске, вдруг обнаруживаю, что волочу одну ногу, словно якорь, зацепившийся за камень. Оказалось, что в серфинге, как и в жизни, из-за страха падения начинаешь только еще чаще падать.