– Я вернусь, – подбодрила его Эсмина, останавливаясь. Дорога по эту сторону ворот ничем не отличалась от той, что вела к дверцам от беседки.

– Не забывай меня, – вдруг попросил колдун, и она едва не повернула обратно. Захотелось немедленно вытрясти из него все тайны, чтобы он перестал нагнетать обстановку.

Эсмина махнула рукой и повернула обратно к замку. Разобраться с чернокнижником она всегда успеет. Нужно было решить вопрос с Уилли, которая, завидев усадьбу, вдруг перестала обращать на худую женщину, шедшую следом, всякое внимание и целеустремленно побежала к дверям. У Эсмины заныло сердце. С одной стороны, ей хотелось, чтобы Ник был прав и Уилли обрела покой. С другой – это означало, что они с ним видятся последний раз.

– Подожди! – крикнула она девочке и побежала назад. Так быстро, как умели ее человеческие ноги.

– Давай ты попробуешь пойти с нами, – на одном дыхании произнесла она, схватив руки Ника через решетку.

Ничто не мешало им обойти ворота и взяться за руки нормально, но оба уже приняли условия игры. Эсмина чувствовала, что место незримо действует на нее, навязывая свои правила.

– Вдруг получится?

– Я хотел бы этого больше всего на свете, – произнес Ник и вдруг притянул к себе ее голову. Она подумала, что он хочет ее поцеловать, но нет – колдун прикоснулся лбом к ее лбу, и этот жест вдруг показался ей куда более интимным и близким, чем поцелуй. – Прости меня, Эсмина, – прошептал чернокнижник, и она с удивлением увидела слезы в его глазах.

Ей совсем расхотелось куда-либо идти, но Ник быстро взял себя в руки.

– Мог бы сказать больше, сказал бы, – грубовато произнес он, слегка отталкивая ее.

– Ты можешь сказать больше, – попробовала настоять она, но колдун уже отодвинулся от решетки. – Я прочитаю заклинание, и твоя душа обретет свободу, – заверила его Эсмина, чувствуя, что они ходят вокруг да около. Не те, совсем не те слова просились наружу, но никто из них не решился произнести такую короткую, но известную всем фразу вслух.

Колдун махнул ей рукой и, сгорбившись, быстрым шагом побрел прочь. Она какое-то время еще смотрела на заросли шиповника, за которыми он скрылся, потом тоже развернулась и направилась к Уилли. Как никогда, ей захотелось поставить точку.

Вблизи замок напоминал произведение искусства. Да, он оказался до смешного мал, больше напоминая особняк, чем королевский дворец, но убранство даже внешних стен поражало воображение. Издалека не было возможности рассмотреть тонкие узоры, выточенные на белом камне, и инкрустацию розовыми минералами, похожими на опалы. Когда на них падали лучи солнца, они взрывались фейерверком блестящих огней, а потом еще долго искрились и переливались, будто сохраняли в себе кусочек светила. Эсмина видела эти вспышки из беседки, но думала, что солнечный свет отражался в окнах. С трудом уговорив Уилли оторваться от красивых блестяшек, она поднялась по лестнице с изящными резными перилами и оказалась перед дверью, на створках которой были когда-то изображены солнце и луна. Сейчас от светил остались лишь намеки. Лепнина местами отвалилась, а там, где рельеф еще сохранился, его густо покрывали розовые плети, захватившие власть в заброшенном замке.

Створку двери Эсмина толкнуть не успела: она распахнулась сама с внезапно налетевшим сквозняком. Внутри было холодно и темно, но ожидаемого запаха старости и плесени не ощущалось. Свет из открытой двери уронил дорожку на мозаичный пол и лестницу, уходившую наверх. Постепенно глаза привыкли к полумраку, и Эсмина разглядела изысканную мебель, большой камин, картины и ковры, причудливые светильники. Все – не тронутое тленом. Вазы для цветов стояли пустые, значит, люди прибрали замок перед тем, как его покинуть.

Она собиралась подняться по лестнице, но внимание привлекла Уилли. Девочка как зачарованная медленно направлялась по коридору, ведущему налево. Стало совсем грустно. Похоже, они все-таки нашли ее могилу. Последовав за ребенком, Эсмина вскоре оказалась в просторном зале, где царство тьмы отступило. То ли с окон сняли шторы, то ли их там никогда не было, но солнечный свет свободно проникал в большую комнату, освещая каждый ее уголок. У дальней стены на пьедестале со ступенями возвышалось резное, украшенное множеством деталей кресло, и не было никаких сомнений, что оно – тот самый трон, на который должен сесть носитель королевской крови, чтобы разбудить фей и прогнать из страны зло. Одну стену занимала галерея окон, на противоположной разместились гигантские портреты в пол. Рядом с троном Эсмина вдруг заметила еще одно кресло, чуть меньше, и задумалась, куда именно усадить Уилли. Второе кресло стояло не на пьедестале, но выглядело не менее царственно, чем первое. Оно тоже было похоже на трон. Вспомнив, что у королевы был муж, который официально страной не правил, но являлся первым советником, Эсмина решила, что это его кресло.

Между тем Уилли направилась отнюдь не к трону. Постояв на середине зала, девочка обернулась к Эсмине, потопталась и вдруг бросилась ей в объятия. Их, конечно, не получилось. Проскочив сквозь человека, Уилли залопотала на своем языке, попыталась что-то показать на пальцах, но потом подняла руку и просто помахала.

Эсмина поняла, что девочка с ней прощается, и у нее похолодело на сердце. Неужели ее убили в тронном зале? А выглядело все так мирно, красиво… Зная, что она здесь бессильна, Эсмина приложила руку к сердцу, затем к губам, потом послала Уилли воздушный поцелуй – настолько нежный, настолько могла.

Девочка посмотрела на нее еще какое-то время, а потом развернулась и быстро направилась к портрету, который висел рядом с тронами. Бросив последний взгляд на женщину, в мгновение ока она исчезла.

Эсмина подняла глаза на портрет и обомлела. Там была изображена девочка, похожая на Уилли, и в то же время будто бы не она. Богатая одежда и маленькая корона в темных кудрях подсказывали, что на портрете – не просто прелестная малышка, а наследница королевства. У нее были бирюзовые глаза и овал лица, показавшийся Эсмине знакомым.

Женщина подошла ближе и прочитала надпись на золоченой табличке:

«Возлюбленная дочь наша, Уилхемина Первая, такая, какой она могла стать».

Эсмина положила руку на живот, почувствовав внезапную боль.

– Девочка моя… – прошептала она, без сил опустившись на краешек кресла. Воспоминания обрушились с такой силой, что Эсмину смяло, будто штормовой волной. Она скорчилась на троне, схватилась за голову и потерялась в океане прошлого.

Это действительно произошло здесь, в тронном зале. Уилхемина умерла, не родившись, так как жизнь беременной королевы была прервана укусом вампира.

Преграды, которые так долго и мучительно выстраивал в ее памяти Кройн, наконец рухнули, обнажив ту самую точку «до». У королевы Эсмины была человеческая жизнь, и она была в ней счастлива.

Она любила свою страну, своего мужа и девочку, которая должна была родиться через пять месяцев. Готенруг слыл сильным королевством, потому что издревле королевский трон охраняли феи-ангелы, подчинявшиеся только королю или королеве. Так случилось, что Первый из фей влюбился в молодую королеву, которая пришла к власти после смерти отца, но Эсмина не отвечала ему взаимностью. Когда же королева встретила любовь своей жизни и вышла замуж за молодого ученого Доминика, Первый из фей возненавидел его и поклялся уничтожить. Доминик, ревнуя жену к могущественному фею, увлекся магией. Тот же, задумав нехорошее, притворился его другом и уговорил Доминика стать адептом черной магии, чтобы получить такие же способности, как и у фей. И тогда, мол, королева станет любить мужа еще больше. Когда король решился провести ритуал, который изменил бы его человеческую природу, Первый из фей подменил книги, собираясь во время церемонии столкнуть Доминика в ад и самому занять его место.

Но Темный Хозяин, мечтающий проникнуть в мир людей со своим нечистым воинством, всегда пристально смотрит за делами человеческими. На этот раз он не просто наблюдал, но вмешался, а в результате ошибку допустили оба участника ритуала – и король, и Первый из фей, который ему помогал. Фей первым осознал, что произойдет, и, раскаявшись, спас Доминика, заслонив его собой.