— Десяток, к бою! По коням! — И стал наблюдать за молниеносно разгоревшейся суетой и беготнёй, которая, впрочем, не имела никакого отношения к беспорядочности. Все движения выполнялись отработанно и слаженно. Единственным спорным моментом оказалась неспособность большинства справиться с быстрым возвращением в седло. Лишь низенький Мурат на своём степном мерине лёгкой породы лихо вскочивший на него в первые секунды после команды полностью удовлетворил меня.

— Десяток, слушай мою команду! — Речитативом произнёс я, — Построившись в линию, совершить атаку на предполагаемого противника, — Услышав знакомые слова, означающие учебную тревогу, бойцы слегка расслабились, но продолжали внимательно меня слушать, — Ориентир — берёза возле берега. Бросок — по команде. Галоп — перед ударом. Задача ясна?

— Так точно! — Раздался многоголосный ответ.

— Выполнять! — И пятёрка, построившись кривой линией по направлению к одиноко стоящему дереву, стала медленно набирать скорость. Выудив из-за спины по дротику, они припали к лошадям, как бы укрываясь от возможного обстрела. Пока неплохо. До тех пор, пока они двигались рысью, проблем не было. Но стоило лошадям перейти на галоп, как уверенность из их движений стала потихоньку уходить. Один лишь Мурат нёсся на полном ходу с улыбкой на лице, умело держа равновесие и то и дело подгоняя пятками своего мерина. Вот выживу — сделаю этого пацана сержантом от кавалерии! Для начала. А потом, возможно, и старшим офицером станет. Всё-таки успехи он делает почти во всех сферах. Когда до берёзы оставалось не больше пятнадцати метров вперёд почти одновременно полетело пять дротиков, вонзаясь в землю. Такие броски скорее бьют по площади, чем в конкретную цель. Уж больно большой разброс получается, когда под тобой то вверх то вниз ходит седло, а сам ты норовишь вылететь из этого самого седла, рискуя попасть под копыта соседнего скакуна. Следом за броском вся пятёрка обнажила сабли и, подняв их в казацком стиле, который я как-то раз увидел в каком-то фильме, изобразили столкновение с противником. Выглядело изящно и неповторимо, однако о практической эффективности этого я не имею никакого представления. Натянув удила и резко затормозив, они сымитировали рубку с вражеской пехотой.

— Отставить! — Рявкнул я, приблизившись к месту «побоища». Вся пятёрка прекратила на первый взгляд детскую игру с бритвенно-остро заточенными клинками. Я подъехал к ним и они виновато потупили взгляды. Даже Мурат, который, как мне показалось, сделал всё донельзя хорошо, не выражал гордости ни единым мускулом на лице. Повисла звенящая тишина, изредка прерываемая фырканьем лошадей и мерным журчанием ручья.

— Сержант, — Я обратился к Фёдору, что показал себя также непосредственно, как и остальные в его десятке.

— Я! — Испуганно отозвался он.

— Займитесь обустройством временной стоянки. И подайте уже сигнал первой пятёрке.

— Так точно! — Уже активнее ответил сержант и стал в быстром темпе отдавать привычные распоряжения. У нас примерно пол часа до подхода колонны. После этого я планирую объединить пятёрки и уже единой группой двинуться дальше. Меня вновь окружила суета, на сей раз уже бытовая. Первым делом Фёдор поручил разжечь огонь. Это правильно — всё ж таки уже почти полдень, а без горячего в обед никак нельзя. Небольшое количество крупы и скудненький даже по местным меркам суповой набор имел при себе каждый гвардеец. Ничего лишнего: соль, вяленое мясо, горстка крупы и сушёные либо плотно завёрнутые подальше от быстрой порчи овощи. Получившееся в итоге блюдо не шло ни в какое сравнение с приготовленным из свежих продуктов аналогом, однако по сравнению с привычным рационом других солдат подобное претендовало на все Мишленовские звёзды мира. Тем более таковых тут ещё и нет. Да и какой вообще полевой лагерь без огня? Даже если лагерь этот рассчитан на от силы пол часа стоянки.

Идея подачи сигнала была, пожалуй, моей гордостью. Вот как раз Фёдор стал заряжать в свой самострел «особливый сигнальный болт». Ничего сверхъестественного в нём не было: фактически это был небольшой туго завязанный мешочек из жёсткой кожи, наполненный порохом и вставленным фитилём, плотно приклеенным воском, конец которого на всякий случай был щедро пропитан горючей смесью. Расход порошка победы на выстрел был невелик, но эффективность и эффектность применения была на уровне. Ночью в целях конспирации и экономии можно обойтись и простыми зажигательными, а вот в ясную погоду подобное может и не прокатить. Всё ж таки заметить на фоне голубого неба небольшой жёлтый огонёк сложно, даже если будешь намеренно вглядываться. А уж следящий за дорогой всадник и вовсе не заприметит. Вот и остаётся полагаться на шумовой эффект вместо визуального. Опасность преждевременного взрыва была минимальной, потому как выстрел по моим строгим наказам производили исключительно двое: один поджигает, другой тут же спускает тетиву. Взведя арбалет и вложив в него тот самый «особливый» болт, Фёдор направил его по направлению, в котором примерно находилась первая пятёрка. Мурат же стоял рядом в полной готовности с тлеющей деревяшкой в руках. Вот сержант кивнул и татарин медленно и судорожно поднёс теплящийся огонёк к верёвочке фитиля. Тот угрожающе зашипел и Фёдор нажал на спуск. Тяжёлый снаряд улетел и, пролетя метров сто пятьдесят, глухо бухнул чёрным облачком. Я по началу думал использовать подобные снаряды как некое подобие разрывных, однако быстро отбросил эту идею — сигнальный болт получался невероятно тяжёлым и имел абсолютно ужасную баллистику по сравнению с обычным. Фёдор же тем временем заряжал второй такой же. Возможно, это лишние растраты, но устав, так сказать, требует. Первая «ракета» лишь привлекала внимание. А вторая, запускаемая практически вертикально вверх, должна была показать пятёрке Елисея точное направление, в котором они должны были двигаться. Второй болт также улетел и уже преодолел свою пиковую точку, начав снижаться. Но не тут-то было. Пороховой заряд, пусть с небольшой задержкой, но всё-таки активировался. Отлично, сигнал подан, можно и отдохнуть. Вот и не надо никаких посыльных. Два болта, меньше сотни граммов пороха и у первой пятёрки есть наше примерное местоположение. Через пятнадцать минут из-за холма показались шесть всадников. Было ясно, что это Иван и пятёрка Елисея. Ясно это было хотя бы потому, что на фоне средних силуэтов ясно выделялся громила-блондин Бьёрн. Эх, этому парню куда-нибудь в силовики! Или в учебку — рядовых гонять. А он вон — бедного мерина под своей тушей мучает.

Отобедав, мы стали собираться в дальнейший путь. Я всё же решил дождаться обоза и пополнить личные запасы. На всякий случай. Что-то они явно отстают от намеченного графика. Или это мои расчёты неверны? Размышления по поводу внезапно отставшей колонны прервал Иван:

— Командир, а чего это там? — Лейтенант указал в сторону следующей лесной чащи на нашем пути. Я уставился в ту сторону и долго не мог понять, что он конкретно имеет в виду. Наконец, я осознал, что просто не туда смотрю: над чащей чёрными клубами вился дым. Такой тёмный, как будто кусочек вчерашней пасмурной ночи задержался на голубом небе.

— Честно? Я не знаю, Ваня, — Признался я ему.

— Может, кто большой костёр разжёг? — Предположил офицер, — Али лес горит?

— Не костёр это, — Вдруг вклинился в разговор Мурат, — И не пожар. Лес так сильно не чадит. Обычно так крыши соломенные горят, — Голосом профессионала заключил он, — Али просто дома. — Мы с Иваном переглянулись. Казалось, у обоих в глазах промелькнула одна и та же мысль: «опасность!». Возможно, я принял бы этот дымок за простой пожар. Однако точно наперекос этой теории встал факт того, что за ним появился второй, а после и третий, причём на добром расстоянии от первых двух. Это точно налёт. Ставлю всё своё небольшое состояние на это! Я вскочил на своего жеребца и, встав на стремена, разразился пламенной речью, подобно вождю народов:

— Гвардейцы! Друзья мои! — Я впервые обратился к ним в такой форме, — Там, — Я указал на чащу, — Возможно, ваш первый серьёзный противник. Подлые тати совсем страх потеряли и средь бела дня жгут деревни. Наша цель — Покарать их! Как могучий Тор карает своих врагов тяжёлым Мьёльнером! Как Всевышний карает всех грешников и неверных, служащих Шайтану! Как Иисус беспощадно шлёт в ад не служащих заповедям его. Вы разные, но гвардия — есть элита элит, не терпящая разногласий в вере и культуре. Здесь у вас бог один! Один, в лице всех ваших вместе взятых. Вы бьётесь за честь и правду! За своё Отечество! А Отечество ваше — эта земля! Та, что кормит и носит вас. Так покажите же земле, как вы ей благодарны! Ура! — выдал я ещё никому здесь, наверное, незнакомый клич.