Я обхватываю его ногами за талию. Не могу насытиться. Я хочу, чтобы он меня поглотил. В этот момент мы не Мона и Колт — мы две души, сливающиеся воедино, чтобы создать чистое блаженство.

Я дергаю его за боксеры, помогая их снять, и между нами не остается никакой преграды. Он воплощенная мужская красота. Гладкая, загорелая кожа и четкий рельеф мышц, его тело, разрисовано множеством прекрасных рисунков, воспоминаний.

— На что это будет похоже? — изумленно спрашиваю я, когда вижу, что спереди его толстый ствол унизан ювелирными украшениями.

— Сейчас узнаешь, — ухмыляется Колт, затем завладевает моими губами, выпрямляется и толкается в меня, выбивая воздух из моих легких.

— Черт, ты так прекрасна, — стонет он.

Колт растягивает меня и наполняет до предела. С каждым движением его бедер, драгоценности ласкают мои внутренние стенки, и я запрокидываю голову в восторженных муках удовольствия.

Я чувствую жар. Пот покрывает наши двигающиеся водном ритме тела, каждый нерв горит, энергия бьет ключом, посылая по моему телу волны восторга.

— Колт! — кричу я, когда его толчки становятся более интенсивными и глубокими, его член набухает во мне, заполняя меня, толкая за грань.

Под моими веками вспыхивает свет. По щеке стекает слеза. Из меня струится горячая пульсация его высвобождения и покрывает мои бедра. Через несколько секунд Колт опускается рядом со мной и притягивает меня к себе.

— Ебать… — с трудом выдыхает он.

— Ебать. Ебать. Мммм… Думаю, мне нравится это слово, — мечтательно вздыхаю я, уткнувшись ему в грудь. Из нее раздается смешок.

Я лежу в теплом коконе из двух сильных рук; мир, который я когда-то знала, теперь изменился навсегда.

Мое тело болит так, как я не могла себе и представить. Изможденные ноги и руки кажутся привязанными к кровати невидимыми нитями.

— О чем ты думаешь? — раздается у моего уха голос Колта, посылая в каждую клеточку моего тела волны удовольствия.

— О тебе, — честно отвечаю я.

— О, да? И о какой же именно части меня?

Он покусывает мое плечо, затем покрывает поцелуями спину, переворачивая меня на живот. Я хватаюсь за край матраса, чтобы зафиксироваться в этом моменте скопления ощущений, моя кожа суперчувствительна, нервы напряжены. Прикусив губу, я приподнимаю бедра в знак предложения, и он с усмешкой прижимается к моей плоти. Но ненадолго. Дверь спальни внезапно распахивается, и мы оба вздрагиваем, а я вскрикиваю от испуга.

— Какого хрена! — кричит Колт и, отодвинувшись от меня, бросается к своему брату.

Я сажусь и хватаюсь за одеяла, чтобы прикрыться.

— Какого хрена? Это твоя кровь? — в панике спрашивает Колт, осматривая брата на предмет повреждений.

У меня бешено колотится сердце, горло сжимает страх. Кэш выглядит так, словно он в шоке, обе его руки и рубашка в крови.

— Кэш? — Я сглатываю нарастающую во мне панику.

— Это… она…Аннемари.

— Что? — выдыхает Колт.

Кэш указывает себе за спину.

— Кэш, что, черт возьми, произошло?

— Я нашел Аннемари. У нее вырезано сердце, — запинаясь, произносит он.

Тошнота обжигает мне горло.

— Где?

Кэш разворачивается и куда-то идет. Колт хватает свои боксеры и следует за ним. Я догоняю их, когда они спускаются по лестнице и выходят через парадную дверь.

— Мона, оставайся внутри, — приказывает Колт, но меня ничто не удержит.

Деревья, где я видела наблюдавшего за домом человека. У меня в жилах стынет кровь. Из глаз льются слезы и оставляют дорожку на моей щеке. Обнаженная женщина, Аннемари, ее кожа пепельного цвета, а в груди зияет дыра, и кровь…очень много крови. Ее безжизненные глаза устремлены в небо.

— Она лежала здесь. Я пытался закрыть дыру, — содрогается Кэш.

— Черт, черт, черт, — Колт проводит руками по волосам, расхаживая взад-вперед.

— Это, должно быть, папа, верно? Отправляю сообщение, — горячится Колт.

У меня подгибаются колени, и я падаю на землю. Вот так же лежала и Клара, словно выброшенная на помойку туша мертвого животного. К горлу подступает рвота и выплескивается на траву.

— Отведи ее внутрь, Кэш. Мне нужно во всем разобраться. Черт.

— Что ты собираешься делать? — с дрожью спрашиваю я.

— Мне нужно об этом сообщить. Я должен позвонить в полицию. А потом я убью нахрен этого ублюдка.

КОЛТ

— Я уже рассказал вам все, что произошло в течение этих двух гребаных дней, — говорю я детективу, который попросил меня зайти и еще раз с ним поболтать.

Как и раньше, у полиции нет ни единой, блядь, догадки, кто виновен в смерти Аннемари. Из-за грозы началась неразбериха, везде отключилось электричество. Камер слежения там не было, и никто не знает, с кем ее видели в последний раз. Я устал. Это дерьмо просто напоминает мне о Кларе. Тогда тоже никто ни хрена не знал.

— Вы можете уходить, мистер Уорд, но не предпринимайте никаких поездок за город.

— Я что, подозреваемый? — усмехаюсь я.

— Все подозреваемые, пока мы не получим доказательств обратного.

Я подхожу к Кэшу, который сидит в зоне ожидания. Он выглядит так же, как я, черт возьми, себя чувствую. Дерьмово.

— Вчера они отпустили папу. У него есть алиби, — качает головой он.

— Конечно, оно у него есть, — огрызаюсь я.

— Мне нужно поспать, — стонет Кэш. — У входа репортеры. Я припарковался сзади. Нас выпустят через задний вход.

— Где Мона?

Черт, мне нужно ее обнять.

— В машине. Я не хотел оставлять ее дома, но и привозить в эту дыру, чтобы копы задавали вопросы о том, кто она такая, тоже не хотел.

Хорошая мысль. Меня постоянно просят сюда прийти именно из-за того, что я не хочу, чтобы полиция знала, кто она такая. Мона — мое алиби, и я, черт возьми, не могу ею воспользоваться.

Когда мы выходим на улицу, Мона открывает дверцу машины и бежит к нам, бросаясь в мои объятия.

— Ты в порядке? — всхлипывает она.

— Я в порядке, — улыбаюсь я, прижимая ее к себе и вдыхая ее запах.

— Давай купим еды и пойдем домой. Нам нужно решить, что делать, — Кэш похлопывает меня по спине.

Он понимает, что мы должны делать. Это, скорее всего, наш отец. Больше некому. Мы должны, черт возьми, покончить с ним раз и навсегда — покончить с этим.

Мою кожу обдают струи душа, смывая последние пару дней. В моем мозгу безудержно роятся теории о том, как избавиться от моего отца, не вызвав подозрений. За шумом душа я слышу тихий щелчок двери и, когда сквозь облака пара ко мне проходит совершенно обнаженная Мона, резко вдыхаю. Ее темные волосы ниспадают на грудь. Тонкая талия плавно переходит в широкие бедра. Она так чертовски совершенна, словно фантазия, рожденная в голове самого Бога.

Ее изящные руки медленными, мучительными движениями гладят мою грудь. Пухлые губы пробуют воду на моей коже.

— Привет, — ухмыляюсь я, глядя на нее сверху вниз, а она смотрит на меня своими большими янтарными глазами сквозь густые ресницы.

— Привет. — Мона высовывает язык, поддразнивая меня.

— Скажи мне, чего ты хочешь, маленькая островитянка? — со стоном произношу я, когда она обхватывает ладонью мой член.

— Я хочу, чтобы ты трахнул меня, — говорит она мне, затаив дыхание.

У меня в груди громко колотится сердце, по телу ревущим потоком несется кровь и оседает в моем набухающем члене.

Я подхватываю Мону под мышки и без особых усилий поднимаю. Она обвивает ногами мою талию, член удобно устраивается в складочках ее киски, пульсируя от желания оказаться внутри нее. Я сдвигаюсь к стене, прислоняю Мону спиной к кафелю и пожираю ее губы голодными, жадными толчками своего языка. Мона двигает бедрами, опускаясь на мой член, и у меня из горла вырывается рычание. Ее тугие стенки сжимают меня при входе в теплую киску.