И вот наконец мой дом, спрятался за кронами высоких тополей. Дохожу до своего подъезда и мне навстречу выходит незнакомая женщина. Успеваю схватиться за дверь, прежде чем она захлопнется, проскальзываю внутрь, вбегаю на свой четвертый этаж, стучусь.

Тишина, никто не открывает. А у меня нет ключей от дома, я не взяла их, только ключи от общаги. Я же не думала, что от когальской пожни отправлюсь прямиком домой. Ещё громче стучусь, прикладываю ухо к двери. Не слышно шагов и работающего телевизора. Ушли куда-то или на дачу уехали. Спускаюсь вниз, выхожу во двор, иду к стоянке. Нет машины на привычном месте, значит, точно на дачу уехали.

И тут меня осеняет – можно же пойти сейчас в кафешку, зарядить телефон и позвонить родителям. Всё просто.

Топаю до кафе, которое рядом с домом. Захожу за стеклянные двери, и у меня сладостно бьется сердечко – мое любимое кафе, такое привычное, родное. Устраиваюсь на мягком уютном диванчике, заказываю чизкейк и капучино, втыкаю зарядку в гнездо и откладываю смартфон, пусть заряжается.

Девушка приносит заказ быстро, ставит передо мной тарелку с куском десерта и большую кружку кофе. Ммм… вдыхаю ароматный запах, как давно я не пила настоящий капучино… как же соскучилась по этому вкусу. Принимаюсь за чизкейк. Оказывается, я настолько проголодалась, что сметаю всё в мгновение ока.

Тихо тут, хорошо. В этот ранний час, когда ещё не наступило время обеда и не набежал народ из соседних офисов, здесь полупусто. В темном углу сидит мужчина, повернувшись ко мне спиной. Ещё поодаль двое, скрытые за кадкой с пальмой. Из динамиков льется негромкая спокойная мелодия. Расслабляюсь.

Делаю последний глоток кофе и мой взгляд падает за окно. По пустой аллее шагают двое в темных мантиях с надвинутыми капюшонами. На плечах у них покоится по длинной литовке. Нелюди! От страха у меня холодеет всё внутри. Съеживаюсь и чуть ли не сползаю под стол. Боюсь, что они могут меня заметить. Откуда они взялись?

– Ещё хотите что-нибудь?

Поднимаю глаза на голос. Передо мной стоит уже другая официантка.

– Может быть ещё чашечку кофе перед тем, как вы отправитесь обратно? – говорит она и мило мне улыбается.

– Куда – обратно? – совсем не думая, брякаю я.

– В Небыдовку, – совершенно спокойно произносит она, собирая с моего стола грязную посуду.

Судорожно сглатываю, нервно озираюсь, вижу, как открываются стеклянные двери, и нелюди с литовками входят в кафе. Никто их не останавливает, и они направляются прямиком ко мне.

Вскакиваю, хватаю рюкзак и телефон, официантка разводит в стороны руки, перегораживая мне дорогу. Забираюсь ногами на диванчик, с него на стол, перепрыгиваю на другой. Навстречу мне из-за кадки с пальмой выбегают ещё двое в черных одеждах, лица скрыты в надвинутых капюшонах, а из рукавов торчат мертвенно-бледные руки, намереваясь схватить меня.

– Ну зачем ты от нас убегаешь? – слышу громкий бас.

Оборачиваюсь, тот мужчина, что сидел спиной ко мне, выходит из тени и я узнаю его – это Корней Иваныч. И мое сердце словно сковывает лед.

Спрыгиваю на пол, уворачиваюсь от официантки и бегу к выходу. Кто-то всё же цепляется за мою ветровку, дергаюсь, отбиваюсь, бью рюкзаком по рукам, схватившим меня. Поскальзываюсь и падаю на пол, они наваливаются всем скопом, держат меня. Кричу со всей мочи и зову на помощь.

– Нельзя так делать, нельзя порядок нарушать! – слышу над собой голос Корнея Иваныча.

Дергаюсь и в следующий миг на меня накидывают черный платок.

Кричу, брыкаюсь, пытаюсь скинуть их с себя, но что-то обволакивает меня, не дает сопротивляться, трудно дышать. Наконец я сдергиваю с себя платок и вдруг вижу, что я лежу на диване в доме у Серафимы Трофимовны, и не платок на мне вовсе, а одеяло. Скрутилось, обвилось вокруг моего тела, сдавило грудную клетку и не дает дышать. С трудом сажусь на постели, одеревенели мышцы от долгого сна и потираю глаза. Это всё мне приснилось? Я не сбегала ещё никуда?

– А, проснулась уже?

В комнату входит Серафима Трофимовна. В руках у неё свернутое банное полотенце. Смотрю на неё, хлопая глазами. Ведь всё было так реально, неужели всё-таки это был просто сон?

– Сегодня банный день, – говорит она. Подымайся, я уже и баньку натопила, – говорит она, кладя на стол полотенце.

– В баньку? – удивленно переспрашиваю я. – А мне разве не нужно на почту?

– Да всё, вышло твое время, теперь кто-то другой будет вместо тебя, – как-то таинственно отвечает она.

Встаю с дивана, смотрю на свои джинсы, наброшенные на стул. Если это был не сон, значит, джинсы сейчас будут порваны на коленке. Хватаю их, подтягиваю к себе, разглядываю ткань – целые, ни одной даже малюсенькой дырочки. Оглядываю свои ноги – тоже всё в порядке, кожа нигде не содрана. Беру рюкзак, лямки целые, достаю смартфон, пытаюсь его активировать, но он всё также отключен, не зарядился. Неужели мне всё приснилось? Но это было опять настолько всё реально, словно произошло взаправду.

– Ну, собирайся-собирайся, что ты как неживая? – торопит меня Серафима Трофимовна.

Вздыхаю, вынимаю из рюкзака одежду, которая осталось почище, и, правда, нужно в баню сходить, столько времени хожу немытая. Опять пытаюсь подсчитать сколько дней я уже тут, но без толку – всё путается и перемешивается в голове.

Выходим с Серафимой Трофимовной во двор. Осень, как осень, листья желтые, тепло. Неужели и вправду мне приснилось лето? Смотрю на яблоню – вся в золотистой листве и в яблоках – и недоумеваю. Ведь голые ветки были и потом Серафима Трофимовна же сняла последний урожай, что происходит?

– Ну что ты стоишь, как неприкаянная? Идем, готово уж давно всё, – торопит меня Серафима Трофимовна.

Баня стоит новая недавно срубленная и поставленная, взамен той, что разрушил Лихай. Быстро как-то они управились. Внутри вкусно пахнет выделившейся смолой. Натоплено сильно, пар так и валит. Раздеваемся в предбаннике, я складываю вещи аккуратненькой стопочкой, обертываюсь широким полотенцем и захожу в парилку. Пара столько, что и не разглядеть, где палати, а где тазики с водой. Пол земляной, через всю длину баньки проложены узкие доски.

– Ух, давай папарю тебя, – предлагает Серафима Трофимовна. – Забирайся на палати.

Залажу наверх, стелю полотенце и ложусь на живот. Серафима Трофимовна окунает березовый веник в воду и начинает охаживать меня, хорошо парит, зажмуриваюсь от удовольствия. Пар клубами заворачивается над моей головой. Вдыхаю березовый запах, расслабляюсь и наслаждаюсь теплом. Хорошо в баньке.

– Банька то самое место, где встречаются все четыре стихии – земля, воздух, вода и огонь, – слышу голос Серафимы Трофимовны, но уже не вижу её за завесой пара. Вода и воздух окончательно перемешались.

Сначала не придаю значение её словам, а потом вскакиваю, будто громом пораженная. Я уже где-то это слышала! В лесу! Тот чертенок предупреждал меня. Что же он сказал? Морщу лоб и пытаюсь вспомнить.

Вспомнила! Он сказал мне, что я навсегда уйду из этого мира, если попаду в место, где встречаются все четыре стихии. Судорожно сглатываю, поднимаюсь, заворачиваюсь в длинное полотенце.

– Серафима Трофимовна? – тихонько зову старушку.

Но она не откликается. Тишина. Только огонь ревет в печке, да пар всё валит и валит. Вдруг сквозь эту белую пелену я вижу красное марево, словно огонь оживает, вырывается из печи, вываливается горящим комом и на моих глазах начинает расти, принимая облик какого-то огромного существа. Я вздрагиваю, отскакиваю в угол и тут земля поднимается вверх, отбрасывая в сторону доски. Закручивается, трясется, падают с неё комья земли. Вода из большого бака взмывает ввысь, уплотняется, разбрасывает в стороны брызги. Откуда-то врывается вихрь, проносится по стенам баньки, закручивая все остальные стихии в единую цепь, свистит в ушах, я с трудом удерживаю на себе полотенце, чтобы его не сорвало с меня. И вот уже четыре огромных элементала стоят передо мной. Черный, с которого сыпется земля. Красный огненный, весь состоящий из дрожащих язычков пламени. Ярко-синий, булькающий, срывающийся капельками воды. И серо-голубой, воздушный.