— Да, утро выдалось весьма насыщенным, — констатировал я, усаживаясь в кресло с бокалом вина. И тут же Мао запрыгнул мне на колени и свернулся в клубочек. Да нет, это был весьма объемный, тяжёлый, и басовито мурчащий клубок.

— Ну, мы же так и предполагали, — согласилась Ануэн, — и как тебе, Эгиса? — задала она вопрос совершенно невинным тоном, — я её, если ты заметил, подлечила твоим артефактом.

— Да, я заметил, все гематомы исчезли, и выглядит она теперь вполне прилично.

— Ага, настолько прилично, что начала тебе с ходу глазки строить, — недовольно буркнула Ануэн.

— Эй, — раздался у меня в мозгу бодрый голос Зайки, — я опять что-то пропустила?

— Ещё нет, но могла бы, — услышал я мысль Ануэн, — всё только начинается.

— Что начинается? — на поняла Зайка.

— А начинается охмурение нашего непорочного, я б даже сказала, девственного наследника баронского титула бесстыжей графской дочкой.

— Что, там действительно всё так запущено? — глумливо отозвалась демонесса, — неужто девственник?

— Ну хватит уже издеваться то? — взмолился я, — я ж не виноват, что на меня женщины бросаются.

— Как это не виноват? — спросила Ануэн, — На других не бросаются, а на тебя вот бросаются, и в койку затащить норовят. Неужто это они все такие безнравственные особы?

— Да, ты нашла верные слова, моя дорогая! — я подумал, что немного лести не ухудшат моего положения, — они, именно в силу своей безнравственности так и норовят меня…это…

— Финтифлюхнуть? — мысленно заржала Зайка.

— Ну, пусть будет финтифлюхнуть, — усмехнулся я, — факт, инициатива исходит не от меня. Значит и вины на мне нету.

— Нет, — глубокомысленно заметила Ануэн, — ты их просто как-то провоцируешь, как Зайка мужиков феромонами глушит, примерно так же.

— Нет у меня никаких феромонов! — ушёл я в полную несознанку.

— А мне кажется, что есть, — Ануэн плотоядно ухмыльнулась, — иначе чем ты объяснишь, что я, вся такая высоконравственная и в высшей степени добродетельная, хочу вот прямо сейчас, что бы ты грубо сорвал с меня всю одежду, и не взирая на мои визги и притворное сопротивление, утащил в койку?

— А Зайку куда денем? — я решил, что такой способ избегнуть беспочвенных обвинений будет наиболее предпочтительным, в кольцо и в соседнюю комнату или к делу пристроим, пусть свечку подержит?

— Я готова поработать осветителем, раз уж такое дело, — прозвучала у меня в мозгу блудливая мысль любительницы домашнего порно, — правильное освещение, это очень важно, а то, вставится что-нибудь не то куда-нибудь не туда…

— Не, я против! — взбрыкнула Ануэн, — я голосую за удаление ненужных свидетелей в соседнюю комнату. И вообще, тут и так света хватает, нечего свечи понапрасну жечь. В общем — Зайка, сейчас мы твоё колечко временно передадим в апартаменты Эгисы, и котиков к вам приставим, для надёжности.

Я понял, что это были не шутки. Ануэн действительно стремилась уединиться со мной преследуя вполне понятную цель. Поэтому я нащупал в кармане то самое колечко, прогулялся до комнаты Эгисы, и положил его в комод, стоявший у входа. Девушка, старательно писавшая письмо родителю, обернулась на шум, и одарила меня просто-таки огненным взглядом. Вот действительно. На феромоны, что ли, провериться как-то? Я рассеяно улыбнулся, типа не понял ничего. Тем временем мимо меня внутрь пролезли два больших комка серой шерсти.

— Ой, какая прелесть! — тут же взвизгнула Эгиса, — идите ко мне мои хорошие. Всё таки котики, это замечательно. В большинстве случаев они без труда перетягивают на себя женское внимание. И, воспользовавшись этим, я тихо выскользнул из комнаты.

Сделав шаг внутрь комнаты, я упёрся в Ануэн, стоявшую прямо у входа. Она была прекрасна, лицо раскраснелось, грудь заманчиво натягивала ткань платья, так, что казалось, ещё немного, и швы разойдутся. Ну да, она же волшебница, самая настоящая, и умеет не только огнём швыряться, но такие штуки проделывать, что у таких неискушённых, хе-хе, парней, как я, на раз срывает крышу. Вот и сейчас, её огромные голубые глаза притянули мой взгляд, как магнитом, и мой рассудок начал, медленно кружась, погружаться в глубины этих бездонных провалов, в которых мерцали шаловливые искорки. Ануэн обвила своими тонкими, но удивительно сильными руками мою шею, встала на цыпочки и, наши губы соприкоснулись. От ощущений, что навалились на меня, голова закружилась, и в мозгу оформилась мысль: «А, гори оно всё синим пламенем, это моя женщина, и я её хочу».

— Да, милый, — низко и страстно, и, даже, как мне показалось, с сексуальной хрипотцой, прозвучала в моём мозгу мысль Ануэн, — возьми меня.

Я продолжал целовать её податливые мягкие губы. Их вкус был наполнен приятной земляничной горечью и мятной прохладой. Изящные руки магессы таки освободили меня от камзола, я же в это время, искал на её спине завязку, потянув за которую, я смогу освободить её совершенную грудь от стягивающей её ткани платья. И поиски мои увенчались успехом лишь немного позже того момента, когда мой камзол, печально шурша, упал на пол. Ануэн, задрав мою тонкую батистовую сорочку мне под горло прижалась ко мне обнажённой грудью и принялась стаскивать эту одежку через голову.

— Ну же, не бойся, — её мысль отдавалась в моём мозгу урчанием похотливой кошки, — не медли, иди ко мне…

А я наконец нащупал ту самую завязку, дёрнув за которую распустил в поясе её юбку, которая тут же упала на пол. Ануэн осталась только в ажурных чёрных чулочках, пристёгнутых к чёрному же кружевному поясу. Последний писк моды, кстати. Мне тоже нравится. Пикантненько так.

Она стоптала юбку себе под ноги, наконец освободила меня от сорочки и подняла на меня свои бездонные глаза, блестящие влажной голубизной.

— Ну, чего же ты ждёшь? — нетерпеливо-страстная мысль словно обожгла меня, и я, обняв её крепко за плечи и подхватив под коленки, оторвал от пола её лёгкое и столь желанное тело. Сделал три шага на дрожащих от вожделения ногах, и бережно опустил свой драгоценный груз на просторную кровать…

Мы выпали из реальности минут на двадцать, утонув друг в друге. Но, реальность эта всё равно напомнила о себе, хорошо, хоть уже тогда, когда мы просто валялись, раскинув руки и ноги на влажной простыни и счастливо улыбались. В коридоре послышались шаги. И для меня их звук был вполне узнаваем. Это шёл Ланцо, значит он доложил баронессе обо всём, и сейчас настало время мне явиться пред её строгие очи. Я так для себя пока и не решил, стоит ли мне пытаться сыграть её сына, или рассказать не совсем приятную правду. При этом, конечно стоило всё таки попробовать сыграть, но что-то мне подсказывало, что то, что могло бы обмануть кого-то постороннего, не сможет ввести в заблуждение мать, особенно в вопросе, напрямую касающегося её ребёнка. Невзирая на то, что покажет родовой артефакт…

Раздался стук в дверь.

— Достопочтенный Эйнион Киу, ваша мать, госпожа Гленис Киу, баронесса фан Стоуб ждёт вас, — торжественно прозвучал голос Ланцо.

— Да, Ланцо, я уже иду, — крикнул я и пошёл собирать с пола свою одежду.

— Ну, вот ещё, — возмущённо прошипела обнажённая и всё-ещё разгорячённая Ануэн, уже стоящая у шкафа, и ковыряющаяся в его необъятных недрах, оттопырив крепкую попку, — свежее оденешь, — в последних словах наружу прорвалась нескрываемая насмешка, — без пяти минут барон, хи-хи.

— Конечно дорогая, — я залюбовался её точёной фигуркой, плавные обводы которой сейчас не мешала разглядывать никакая ткань,- как скажешь, дорогая…

Мы с Ануэн шли за Ланцо по гулким коридорам замка. Внутри меня бил лёгкий мандраж, присутствовала некая зыбкая неуверенность, в общем, такое состояние, как перед первым в жизни экзаменом, когда об этой процедуре знаешь только из рассказов уже сдававших экзамены. Глупо, конечно, но это было так. От самокопания меня отвлёк вопрос Ануэн:

— Скажи-ка мне, привлекательный ты мой, — голосок Ануэн сочился насмешкой и ехидством, — а у матушки твоей секретарша есть?