Тот, наконец протянул дрожащую руку, механически обхватил фиал пальцами и механическим же движением опрокинул его себе в рот. Минуту ничего не происходило. Затем глаза Беруина засветились фиолетовым, лицо перекосилось в гримасе непреодолимого вожделения, и он грубо сорвал с девушки серую хламиду, обнажив её белое, слегка светящееся в тревожном полумраке, тело.

— Возьми меня, мой Зверь, — отчеканила девушка, — войди в лоно моё! — звуки её звенящего голоса, напоенного дикой страстью, беспорядочно метались под древними сводами.

Мгновенно преобразившийся после выпитого, Беруин, быстро избавившись от одежды, нетерпеливо зарычал и сгрёб в объятия хрупкую девичью фигурку. Сразу же облепил её своими жадными и требовательными руками. Он, рыча, мял и тискал её податливое, упругое тело. Слюняво облизывал изящную, длинную шею и совершенные купола налитых грудей, увенчанных крупными коричневыми горошинами отвердевших сосков. А она, прикрыв глаза, и обратив бледное лицо вверх, всей поверхностью своего тела, прямо сквозь кожу, ненасытно впитывала его похоть, его бешеную страсть и безудержное вожделение. На губах её играла полубезумная улыбка, в которой органично сплелись наслаждение, страдание, страсть и бесшабашная обречённость.

Наконец, Зверь, в которого на время обратился Беруин, насытился предварительными ласками и уверенно развернул ахнувшую от неожиданности девушку к себе спиной. Одна его рука легла ей на поясницу, а другой он намотала на кулак её волосы. Озверевший мужчина зарычал громко и торжествующе, грубо прогнул Мабли, одновременно оттягивая за волосы её голову на себя…

Под сводами мрачного зала разнёсся громкий ликующий женский крик, в котором сплелись воедино радость единения со Зверем и предвкушение жгучего наслаждения. А из центра пентаграммы повалил густой чёрный дым, сквозь завесу которого то и дело прорывались багровые всполохи…

Клубы колдовского дыма расползались по залу, скрывая от меня всё, что происходило под его колышущимся покровом. Но звуки, доносящиеся до меня, не оставляли никаких сомнений в том, что сладкая парочка юных демонопоклонников продолжала самозабвенно резвиться, не жалея сил. Женское и мужское рычание, звуки ритмичных столкновений двух потных тел, стоны, вздохи, глухое уханье, повизгивание… Мало того, с каждой минутой ритм этой симфонии похоти и разврата ускорялся, звуки становились громче и многократным эхом отражались от каменных поверхностей. Дело неминуемо шло к кульминации.

Рычание мужчины и женские завывающие крики в какой-то момент переплелись с многоголосым эхом, и,ставший овеществлённым, яростный рев этого неистового аккорда, порождённого дуэтом безумцев, взмыл под потолок. А секунду спустя из-под купола зала градом посыпались жгучие плазменные шутихи, взрывавшиеся на лету. А те, что всё-таки падали на пол, продолжали подпрыгивать на плитах, шипеть, словно разъярённые змеи и плеваться огнём. Тем временем, дым, укрывавший от меня актёров этого театра абсурда, постепенно рассеивался.

Сквозь редеющую завесу я увидел юного худородного аристократа, который стоял на коленях прямо на камнях, уронив голову себе на грудь. Длинные волосы свешивались мокрыми прядями, полностью закрывая лицо. Мокрая грудь часто вздымалась и опускалась, стремясь насытить кровь кислородом после утомительного акта неистовой любви. Мабли же лежала прямо перед ним на животе, на холодном полу, но, похоже, никаких неудобств ей это не доставляло. Напротив, она то и дело издавала блаженные стоны, тогда, как тело её продолжали бить сильные спазмы. Издалека казалось, что через неё пропускают высоковольтные разряды. Она тоненько взвизгивала, когда очередная волна непроизвольных мышечных сокращений особенно сильно сотрясала её обнажённое, лоснящееся от пота тело.

Я не сразу обратил внимание на то, что на раскинувшейся передо мной сцене появился ещё один участник этого сюрреалистического представления. В центре пентаграммы безмолвно стояла невысокая фигура, казалось, сотканная из мрачных кладбищенских теней. Такой неимоверной жутью от неё веяло. Была в этом силуэте какая-то неправильность, но вот какая именно, я пока понять не мог. Ну, разве что небольшой горб за плечами? Но потом я понял, что именно меня насторожило. Я не видел глаз существа. Только угольно-чёрный силуэт, вокруг которого клубились рваные клочья почти развеявшегося дыма.

Стоило мне только подумать об этом, как в голове этой загадочной фигуры зажглись два насыщенно розовых огня. «Однако», — подумал я, — кого это, интересно, к нам забросило?" Но, я просто безмолвный зритель, и поторопить никого не могу, оставалось ждать, когда события, независимо от моего желания, продолжат своё развитие. Тогда всё и прояснится.

— Кто отважился меня вызвать из глубин инферно? — вопрос был задан мелодичным женским голосом, и звучал довольно пафосно.

— Я позвала тебя, — обнажённая Мабли, слегка пошатываясь, поднялась с камней и, близоруко прищурившись, разглядывала кусок живой тьмы в центре пентаграммы. Она выглядела усталой, но страха на её заострившемся лице я не разглядел. Только решимость и уверенность в собственных силах.

Следует отметить, что, в то время, как Мабли смело взяла на себя обязанность ведения переговоров с потусторонней сущностью, Беруин, как стоял на коленях, так на коленях и отполз к стене. Туда, где безмолвно, словно полупустой мешок с костями, висело тело недавно принесённой жертвы. Наверное, действие эликсира, выпив который он получил силу и решимость бескомпромиссно доминировать над подругой, сошло на нет. И теперь вместо брутального альфа-самца под стеной скрючился, чтобы быть как можно более незаметным, Беруин. Тряпка, рохля и трусливый подкаблучник, видящий себя бароном в своих влажных мечтах.

— Как ты посмела? — угрожающе лязгнул женский голос из пентаграммы.

— Давайте поспокойнее? Да? — Мабли устало переставляя подгибающиеся от усталости ноги, подошла к самой границе огромной геометрической фигуры, — у меня есть предложение для вас, уважаемая Арравуин.

— Вот же, — вздохнула тень, — теперь мне до скончания света покоя не будет. Как ты, смертная, узнала моё имя?

— Вот, прикупила по случаю, — Мабли ехидно улыбнулась и приподняла двумя пальчиками валявшийся на полу давешний свиток.

— Ладно, я поняла, что от вас, от смертных, теперь никуда не денешься, — рыкнула тень, — чего ты хотела?

— Я уже сказала, что хочу предложить вам сделку, — ровным голосом ответила Мабли.

— Мне кажется, или ты меня совсем не боишься? — в вопросе демоницы, помимо явной усмешки послышалась и угрожающая интонация, — ты настолько самонадеянна?

— Я хорошо знаю границы своих сил, — ответила Мабли.

И тут я понял, что это был за горб за плечами загадочной фигуры. Это были крылья. Они бесшумно развернулись за спиной демоницы двумя полотнищами тьмы, и она резко взмыла вверх. Но Мабли даже не вздрогнула, а с усталой улыбкой посмотрела туда, где демоница, часто хлопая своими крыльями, как огромная моль, пыталась пробиться сквозь невидимую преграду, не пускавшую её выше.

— Все продумала, маленькая дрянь, — зло и немного уважительно обронила обладательница розовых глаз, плавно опускаясь на пол.

— Да, я такая, я предусмотрительная, — подтвердила Мабли, бесстрашно встречаясь глазами со взглядом демоницы, — ну что, уважаемая Арравуин, может закончим этот цирк, и, всё-таки, к делу перейдём?

— Ну, попробовать-то стоило, — буркнула демоница, — выкладывай, давай, что ты там имеешь предложить?

Слушая этот разговор, я невесело подметил, что и прожжённая стерва, и кровожадная демоница удивительно быстро нашли общий язык, и могли бы составить очень опасный тандем, если бы им выпало сотрудничать в течение долгого времени и как следует притереться друг к другу. В мозгу почему-то всплыло совершенно непонятное, чужеродное слово — жабогадюкинг. Наверное, этот инфомусор ко мне в астрале прилип. Такое часто случается.