Невозможно не услышать упрек в его голосе. Я прикусываю задрожавшую губу. Слишком поздно. Я потеряла Малакая. Навсегда. Одну руку я прижимаю к сердцу, а вторую – к животу.

– Что ты от меня скрываешь? – спрашиваю, сомневаясь, хочу ли вообще знать. Не получается больше ясно мыслить.

– Дело в Нейт, – помедлив, произносит позади меня Сет, и Азраэль не успевает ему помешать.

– А что с ней? – хмурюсь я. – Она ведь мертва.

– Это не так. – Последнюю фразу бог выговаривает еще медленнее, как будто уже пожалел о том, что открыл рот. – В ней истинная причина того, почему он так желает попасть в Атлантиду, – уже не колеблясь, рассказывает Сет. – Он хочет вернуться к единственной женщине, которую когда-либо любил.

– Нейт жива? – У меня подкашиваются колени, но Сет обвивает рукой мою талию, не позволяя упасть. – Я думала, что она погибла тогда.

– Я никогда этого не говорил. – Азраэль не смотрит мне в лицо. – Это лишь твое предположение.

Я роюсь в памяти. Он действительно ничего такого не говорил. Никто из них, если быть точнее.

– Ты любишь женщину, которую потерял двенадцать тысяч лет назад?

Разве такое возможно? На бесчисленных фотографиях я видела его с самыми красивыми женщинами мира. Он был со мной, хотя… я заталкиваю поглубже это воспоминание. То, о чем я тогда думала, абсолютно наивно.

Перед тем как ответить, ангел сует руки в карманы брюк. Один раз хлопает крыльями, обдав меня потоком воздуха, и я ежусь от холода. Тепло от Сета у меня за спиной усиливается.

– Мы с Нейт… – он замолкает. – Ты не поймешь.

Даже Сет вздрагивает от столь неубедительного оправдания. Эти слова рождают боль, которую не способна причинить никакая пощечина. Шок осознания на мгновение парализует мой разум. Из всех объяснений, которые он мог дать, это самое оскорбительное и низкое.

– Но зачем ты тогда…

Я проглатываю окончание, поскольку оно уже не играет роли. Женщины, которыми он себя окружает, – просто способ забыться. Азраэль развлекается и коротает время, пока не вернется к своей богине. И я не исключение.

– Прости. – Никогда еще ложь не звучала правдоподобней.

– Не надо. Я уже все поняла. – Во мне растет чувство обреченности. Обреченности и равнодушия. Приезжать сюда было ошибкой, и не будь я в таком состоянии от горя, сама бы сообразила, когда он не отвечал на мои сообщения. – Извини, что отняла у тебя время и побеспокоила вас. Такого больше не повторится.

Нужно убраться отсюда, пока я не сломалась.

– Мы уезжаем, – принимает решение Сет, очевидно, ощутив, как меня покинули силы.

Я потеряла брата, а единственный мужчина, которому я вручила свое сердце, использовал меня. Я считала себя сильной и независимой женщиной, однако после этого открытия чувствую себя абсолютно беспомощной. И не могу пошевелиться, потому что лишь сейчас осознала масштаб предательства.

Не получив ответа, Сет ведет меня к пассажирской двери.

– Тарис! – Голос Азраэля звучит измученно. Пусть сходит на пробы в театр. Какой фарс. – Пожалуйста, останься. Не ходи с ним.

Проигнорировав его, я сажусь в автомобиль.

– Пристегнись, – просит Сет, а потом захлопывает дверцу и снова обходит машину.

«Это ошибка. Ты понятия не имеешь, кто он на самом деле», – раздается в голове, когда Сет заводит мотор. Гор прислонился к двери. Энола стоит у него за спиной и ухмыляется. Только Данте не хватает, но он тоже знал, что все было игрой.

«Я не знаю, кто вы на самом деле, – отвечаю я. – Вы меня использовали. Он – нет».

Гор тихо вздыхает, после чего воцаряется тишина. Он не может этого отрицать.

– Хочешь вернуться в Сомерсет? – Сет жмет на газ. – Или сначала в отель выспаться, а завтра решать?

– Отвези меня в Пикстон-Парк.

Родные будут волноваться, несмотря на оставленную мной записку.

Он включает обогрев и едет по улицам Лондона, как будто делал это всю жизнь. Но он же бог, в конце концов, и творил еще более поразительные вещи. Страшные вещи… хотя Сет мне не лгал. И я бесконечно благодарна ему за то, что он молчит.

– Ты с самого начала должен был рассказать ей правду о Нейт.

Энола и Гор спускаются по ступеням и останавливаются позади меня. Я смотрю вслед автомобилю. Я ожидал от него что угодно, но не такое. Зачем Сет рассказал ей, что Нейт еще жива? У него ведь оставался единственный джокер. Поэтому он приходил к Осирису? Они провернули все вместе? Угроза Осириса – это идея Сета? Братья сплотились по необходимости? После того как Нефертари меня возненавидела, мое место займет Сет? Боги не оставят ее в покое.

Разумеется, Осирис подготовил запасной план. Видимо, подозревал, что я откажусь. Его кто-то об этом предупредил, и этот кто-то прямо сейчас уезжает вместе с ней.

– Она этого заслуживала, – добавляет Энола.

Именно та, кому вообще не особенно нравится Нефертари.

– Не читай нотации! – огрызаюсь я.

Все случившееся – одна огромная ошибка. Мне не следовало ни врать Нефертари, ни целовать ее, ни спать с ней. Еще в первую встречу я понял, что она принесет мне неприятности… а я – ей. Ни о какой безопасности не может идти речь, пока бессмертные используют ее в своих целях. А они продолжат это делать, пока не получат кольцо и корону. Это почти смешно. Я хотел отвести от Нефертари угрозу, оттолкнув от себя, а теперь она рискует еще сильнее.

В темноте вспыхивает голубой свет. Кажется, будто в воздухе кружатся тысячи светлячков, но это свет джиннов. Из него выходит Данте и обводит взглядом нас троих.

– Почему у меня такое предчувствие, будто вы, ребята, натворили что-то, что мне не понравится?

Гор вкратце пересказывает ему произошедшее.

– Нефертари немного успокоится, и я объясню ей, что изначально это было не пустое обещание, – говорю я, после того как он заканчивает.

Данте смотрит на меня, как на крайне мерзкое насекомое.

– Если учесть, сколько из них побывали в твоей постели, у тебя удивительно ограниченные познания о человеческих женщинах.

Мне нечего возразить. Лишь однажды за всю жизнь я чувствовал себя таким же беспомощным, как сейчас. Передо мной вновь возникает образ залитого кровью тела Нейт. Минули тысячелетия, но, невзирая на это, я помню каждую деталь той ночи. Сет хоть и не прикасался к оружию, которое ранило ее так тяжело, но все равно это случилось по его вине. Я не допущу, чтобы он навредил еще и Нефертари. Или отнял ее у меня. Вот только, к сожалению, она мне не принадлежит.

– Ты ничего не знаешь об ее духе или душе, – продолжает поучать меня Данте. – Тарис особенная и не заслуживает того, как мы с ней поступили. – Как это на него похоже – брать на себя часть вины. – Ты должен был признаться, что не сможешь исполнить обещание. А шоу с Адрианой, которое ты тут устроил, – вообще самый тупой поступок, о котором я когда-либо слышал. Твоим единственным оправданием может служить лишь то, что это идея Гора.

– Малакай не желал, чтобы я говорил ей правду. Он боялся, что она попытается убедить его бороться дальше, – в который раз повторяю я. – Мне ничего не оставалось, кроме как уважать его волю и разочаровать Нефертари.

Я устало провожу обеими руками по волосам. Как же все запуталось. Нужно что-то предпринять, чтобы Осирис не воплотил свою угрозу в действие. Этим небольшим спектаклем я планировал заставить ее исчезнуть из моей жизни, пусть это и значит, что мы не отыщем регалии. Мне плевать, что тем самым я ставлю на карту душу Малакая. Он сам хотел, чтобы она была в безопасности, и заплатит эту цену.

– Вы с Малакаем решили все у нее за спиной, пока она боролась за вас обоих. Теперь Малакай там, куда хотел попасть, ты снова стал аристоем, а она раздавлена. Мои поздравления. Значит, отдашь ее Сету? – Обычно Данте довольно дипломатичен, но в этот раз его суждения звучат резко и сурово.

«Ну уж нет», – думаю я.

Однако если сейчас подойду к ней слишком близко, Нефертари, скорее всего, перережет мне горло.