– Гор моется. Уверен, потом он сам тебя найдет, – с небольшим запозданием отвечаю я.

На накрашенных красной помадой губах играет понимающая улыбка.

– Очевидно, ты пытаешься сказать, что он развлекается с парой служанок. Раз ты считаешь, что они ему понравятся, Мириам может попозже отнести Гору в покои несколько пирожных. Чтобы восстановить силы. – Змея стреляет глазами в сторону Кимми, отомстив таким образом за ее выпад. Вообще-то это должно быть ниже ее достоинства, но такая уж у Исиды натура.

– Как пожелаешь. – Старая женщина прищуривает глаз без ресниц. – Хотя у него скорее появится аппетит к чему-то более плотному, если он попробует на вкус наших сладких девушек.

Это шпилька в сторону Исиды, но с лица Кимми сходят все краски. Она судорожно сглатывает.

– Ну, хоть кто-то развлекается, – отвечает богиня, довольная занятием своего сына. – Пусть наслаждается.

Мириам исчезает, тихонько бормоча что-то себе под нос, а Исида откидывается спиной на подушку.

– Я хотела бы узнать, что тебе сказал оракул.

Она устремляет пристальный взгляд на Нефертари, и мне становится плохо. Эта женщина сумела добиться того, чтобы весь мир считал ее покровительницей, заступницей и защитницей нуждающихся, однако она всегда защищает только собственные интересы. Гор должен будет научить Нефертари закрывать сознание от нежеланного вторжения. Давно следовало это сделать. Исида не станет уважать наши неписаные законы. Особенно сейчас, когда так много поставлено на карту. Осирису есть что терять – еще как есть, – и Исиде тоже.

– Это подождет. – Я беру Нефертари за руку, и она встает. – Сначала мне нужно кое-что ей показать.

Поежившись, когда с нее спадает наведенный Исидой гипноз, девушка в замешательстве моргает.

– Не злоупотребляй нашим гостеприимством, – взбешенно рычит Данте.

Друга редко можно увидеть в подобном состоянии. События сегодняшнего дня отразились и на его самообладании. Как же тогда чувствует себя Нефертари? Но она послушно держит меня за руку, что уже само по себе чудо.

– Ты что, мне угрожаешь? – улыбается Исида. – Думаешь, Исрафил заступится за тебя, если я доведу это до совета?

– А ты рискни.

Не обращая внимания на спорящих и слабые протесты Нефертари, я увожу ее за собой.

– Куда мы идем?

– У меня назначена встреча, а ты пойдешь со мной. Я бы хотел, чтобы ты держалась поближе ко мне, пока здесь Исида.

Она пытается вырвать у меня ладонь, но я крепко ее сжимаю.

– Э-э-э… нет, я не любитель секса втроем.

Я закатываю глаза. Похоже, Нефертари вновь стала самой собой.

– Я тоже. Не стал бы ни с кем тебя делить. Сет вызвал меня на поединок, и я подумал, тебе понравится наблюдать, как он меня избивает, – произношу, ускоряя шаг.

Покинув женские покои, мы идем по слабо освещенным коридорам. Джинны ведут ночной образ жизни, и, хотя близится полночь, в садах кипит жизнь. Сквозь арочные окна до нас доносятся музыка и смех. Дует приятный прохладный ветерок. В коридоре, который ведет к тренировочной площадке, абсолютно пусто.

Нефертари оставляет попытки вырваться из моей хватки и прочищает горло.

– Ты поэтому до сих пор не помылся? Вам не хватило сегодняшней битвы? – Не услышать упрек в ее голосе просто невозможно.

– Нет. И кое-что тебе нужно знать о мужчинах: в бою вырабатывается столько адреналина, что нам хочется драться еще больше.

– Или ты мог бы вскопать сад, если тебе некуда деть силу, или…

Я поворачиваю к ней голову.

– Или? – протягиваю, вскинув брови.

– Ну. Сам знаешь. – Кожа на ее шее краснеет.

Я останавливаюсь и незаметно притягиваю ее ближе.

– Нет, не знаю.

– Ты прекрасно понял, что я имею в виду. Наверняка одна из служанок Саиды пожертвует собой и ради тебя тоже, – тихо бормочет Нефертари, и я с трудом разбираю ее слова.

– Ты всерьез думаешь, что это было бы жертвой?

Я кладу руки ей на талию. Нефертари не смотрит мне в лицо, только на мои пальцы. Всего одно движение, и они окажутся на ее голой коже. Я едва сдерживаю стон. Не стоит так ее трогать, не сейчас, когда я весь покрыт грязью и по́том.

Как ни странно, Нефертари меня не отталкивает. Мы оба молчим и не шевелимся. Мышцы у меня на предплечьях напрягаются от усилий не дать рукам бродить по ее телу. Эта девушка заслуживает больше, а не того, чтобы ее лапали в темном коридоре. Однако я не могу отпустить ее. Не когда она позволила прикоснуться к себе. Я втягиваю в легкие ее аромат. От нее так приятно пахнет теплой кожей, желанием и ей самой. Нефертари тоже не могла не заметить растущее между нами напряжение. Под нежной кожей бьется жилка на шее, и мне хочется лизнуть ее языком, чтобы успокоить. Мы только что избежали смерти, а теперь могли бы вместе воздать должное жизни.

Нефертари медленно поднимает взгляд. Зрачки у нее настолько расширились, что серебра вокруг них почти не видно. Меня окатывает волной жара, когда в ее глазах отражается моя собственная страсть. Я дышу быстро и поверхностно, а у нее приоткрываются губы. Если поцелую ее сейчас, она позволит… а потом снова возненавидит меня. Решит, будто я просто воспользовался ею, чтобы выплеснуть накопившуюся агрессию. Я стараюсь дышать, но дается мне это огромным трудом.

– Азраэль, – шепчет она, но никакого продолжения больше не следует.

Это может означать «отпусти меня», а может и: «Дотронься до меня! Поцелуй меня. Заставь меня забыть обо всем…» Выбрав золотую середину, я опускаю голову. Но не целую девушку. Не прикасаюсь к ней, хотя ни о чем не мечтаю сильнее, чем прижиматься губами к каждой клеточке тела, до которой смогу дотянуться. Вместо этого я нежно дую на то место, где ее шея переходит в плечо. Это безобидно и почти целомудренно, но под тонкой кофточкой у нее набухают соски, а голова запрокидывается назад. Нефертари кладет руки мне на плечи и скользит к шее. Уверен, на самом деле она этого не хочет, однако тело одерживает верх над разумом. Пальцы добираются до моих волос, и она слегка тянет за кончики. От этого прикосновения меня словно пронзает молнией. Дыхание срывается. Я едва сдерживаюсь, но один из нас должен сохранять благоразумие. И это явно будет не Нефертари, которая уже требовательно прижимается ко мне низом живота.

– Я могу взять тебя прямо здесь, – шепчу я. – И это будет потрясающе. Быстро, жестко и бесподобно. – Эти слова не отпугивают ее, как должны по моему замыслу. Наоборот, Нефертари сжимает ладони на моих плечах. – Но это не то, чего ты заслуживаешь и чего хочешь, – напоминаю я, держась за остатки самоконтроля.

Если она скажет «нет», я отпущу себя. Сорву с Нефертари штаны и уже через две секунды войду в нее. Это будет не просто потрясающе, это будет сногсшибательно. Но после этого она никогда больше мне не поверит.

Нежно отведя волосы с лица, я отстраняю ее от себя. Ничто и никогда не давалось мне сложнее.

Нефертари делает глубокий вдох, затем кивает.

– Нет, это не было бы жертвой.

У меня уходит несколько секунд, чтобы понять, о чем она. В голове абсолютная пустота, за исключением страстного желания.

– А для меня было бы, – мягко улыбаюсь. – Потому что в моей постели лежала бы не ты.

– Со мной можешь не любезничать, ангел, – более сдержанно говорит Нефертари. – Лучше я понаблюдаю за тем, как тебя избивают.

С этими словами Нефертари решительно устремляется вперед, а я следую за ней… все еще возбужденный, но обрадованный, что она не презирает меня за произошедшее пару минут назад. Я бы этого не вынес.

Не прояви Азраэль благоразумие, мы бы набросились друг на друга прямо в коридоре. И я не могу его за это винить. Это была чистая химия. Тупые гормоны и адреналин. После событий в храме не только он на взводе. Я испугалась до смерти и расстроена из-за Медеи. Мне помогло бы подобное утешение. Но мы бы просто использовали друг друга. Противно даже думать об этом.

По-хорошему стоило бы уйти в свою комнату, но вместо этого я шагаю с ним на площадку, где служащие королевы проводят тренировочные поединки. Хоть сейчас и глубокая ночь, собралась целая толпа зрителей. Они делают ставки, а некоторые создают фон боям, наигрывая странную неземную музыку. Молодые женщины раздают напитки и закуски. Мириам рассказала нам с Кимми, что джинны не оплакивают гибель стражников, а празднуют то, что те жили. По-моему, это достойно восхищения и действительно куда более правильно по отношению к умершим. Без Малакая моя жизнь была бы гораздо печальнее, и я благодарна за то, что он у меня был, хоть и столь короткий промежуток времени. Но это время, о котором я хочу помнить. Время, о котором в будущем хочу рассказывать своим детям.