– Много чего. Только ничего, что помогло бы нам продвинуться дальше. Когда найдем регалии, попрошу Саиду дать мне здесь работу. Так много знаний. – На мгновение у нее загораются глаза. До тех пор, пока Нефертари не приходит в голову, что если все пойдет так, как мы себе это представляем, то, скорее всего, мы вернемся назад. Улыбка тускнеет, однако девушка храбро удерживает ее на лице. – Я могла бы и одна беречь это сокровище. До самой старости, а потом подберу себе достойную преемницу.
Я отвожу прядь волос с ее лица. Каждый раз, когда Нефертари оказывается поблизости, мне хочется до нее дотронуться. Это как потребность, которую я, к счастью, контролирую бо́льшую часть времени.
За исключением шороха страниц, здесь царит полная тишина. По воздуху в маленьких чашах летает огонь джиннов и всегда останавливается там, где он нужен. Один из огоньков опускается прямо перед нами, но я отгоняю его взмахом руки.
– Тогда ты проведешь свою жизнь как Медея. С одной лишь разницей, что будешь замурована не в камень, а в бумагу.
– По-моему, это глобальная разница. – Скрутив, она откладывает пергамент в сторону. – Можешь навещать меня время от времени и приносить воду.
– Не знаю, смогу ли, – тихо отвечаю на вопрос, который она не задавала.
Нефертари твердо смотрит мне в глаза.
– Сможешь ли что?
– Навещать тебя и просто проводить время, когда предпочел бы трогать тебя или целовать. – У нее вырывается едва слышный звук, похожий на резкий вдох. – Вряд ли тебя удивляет мое желание.
С каждой следующей ночью мне становится все труднее не прилетать к ней. Настало время открыто рассказать о своих желаниях.
Нефертари не из тех женщин, которые долго ходят вокруг да около, так что ее следующие слова не становятся для меня сюрпризом.
– Я не смирилась бы с мыслью, что ты живешь в Атлантиде с другой женщиной, а меня просто навещаешь. Я даже не знала, что такое возможно.
– Если мы поднимем Атлантиду, я по-прежнему смогу приходить в твой мир. Пока совет не примет иное решение.
– Забудь об этом поскорее, ангел, – похлопывает она меня по груди. – Если ты будешь жить там с Нейт, то не показывайся больше мне на глаза.
Последняя фраза прозвучала не так смело, как это, наверное, задумывалось.
– Я знаю, – тем не менее осторожно отвечаю я.
Нефертари тянется за книгой.
– Значит, мы все прояснили. Принеси-ка пользу и проверь, не найдется ли там что-нибудь вот об этом слиянии, – указывает на толстый фолиант.
В данный момент меня волнует только одно слияние.
– Я поговорю с Нейт. Двенадцать тысяч лет – долгий срок. Мы уже не такие, как раньше. Я больше не испытываю к ней тех же чувств, что и раньше. Она поймет, что все уже никогда не будет по-старому.
Нефертари открывает книгу, но не читает.
– Не думаю. Какая женщина добровольно от тебя откажется?
– Это комплимент? – негромко смеюсь я. У нее слегка розовеют щеки, и я замечаю это даже при тусклом свете. – Я ведь уже говорил, что сомневаюсь, будто все это время она хранила мне верность.
– Но ты любишь ее, а я всего лишь смертная. – Кажется, Нефертари скорее пытается убедить в этом себя, чем меня.
– Я больше ее не люблю, – отвечаю, сам поражаясь решительности и силе этих слов.
Я чувствую себя освободившимся. Как будто с моих плеч свалился огромный груз. Обязательство и слишком тяжкое бремя. Я так долго страдал от того, что виновен в затоплении, в ранении Нейт и потерях, с которыми всем нам приходится жить с тех пор. Однако правда в том, что на мне лежит максимум часть вины. За случившееся в ответе мы все. Не только я. И вряд ли мне удастся это исправить, утверждая, что я все еще люблю Нейт, когда это совершенно не так. У меня просто не получалось отпустить свое чувство вины.
До этой минуты.
Нефертари явно впечатлена гораздо меньше, чем мне хотелось бы.
– Переспи с этой мыслью, ангел, – сухо советует она. – После того как Атлантида всплывет и ты сообщишь это своей богине, можешь снова постучаться в мою дверь. И если в тот момент я буду в очень хорошем настроении, то, возможно, пущу тебя в свою постель. И ты, например, сделаешь мне массаж.
Ну что за женщина! Она абсолютно уникальна. Я так громко смеюсь над ее словами, что несколько огоньков испуганно уносятся, скрывшись среди рядов высоких стеллажей. Нефертари ухмыляется. Она не решается мне верить, но хотя бы из ее глаз пропала печаль.
– Я сделаю тебе массаж в таких местах, о существовании которых ты даже не подозревала. – Теперь ее шею заливает жгучий румянец. Наклонившись вперед, я целую ее в уголок рта. – Просто чтобы ты знала, что будет, когда до этого дойдет. А может, я еще отшлепаю тебя за твое наглое поведение.
– Ну попробуй. – Ее голос звучит хрипло и низко. Пока не потерял остатки самоконтроля, я выпрямляюсь и беру книгу.
– Кое-что я все-таки нашла, – произносит она после небольшой паузы. Это было приятное молчание, потому что она со мной и потому что я рассказал ей о своих намерениях. Геката спрашивала ее о самом сильном страхе. Я же, наоборот, мечтаю узнать заветное желание Нефертари и исполнить его. – Не знаю, понравится ли тебе эта информация, поскольку она совпадает с теорией Сета о трансмутации. Возможно, тебе все же стоит свыкнуться с мыслью, что тогда вы могли обратить превращение вспять.
С этой мыслью я свыкаюсь уже какое-то время. Еще одна вина, которую я должен разделить с другими аристоями.
Кажется, мозг Нефертари работает без остановки, и это меня в ней восхищает. После признания и предложения, которое я ей сделал, любая другая женщина начала бы вести себя более благосклонно. Но не Нефертари. И не когда она занята куда более интересной проблемой.
– Давай, выкладывай.
– Я уже объясняла тебе суть гематрии, – серьезно произносит она. – Сумма числового значения названия Вавилона на иврите равна тридцати четырем.
– А итоговая сумма – семь. Помню. – Я прячу улыбку.
Она одаривает меня осуждающим взглядом.
– Это наука Атлантиды, да?
– Тот всегда был помешан на цифрах, и гематрия – это герменевтический процесс, которому он обучил людей. Мы постоянно пытались влиять на ваше развитие. Часто больше, чем надо. Многие из этих знаний вы отбрасывали и шли своим путем. Не все они привели к успеху. Но к чему конкретно ты клонишь?
Покопавшись в пергаментных свитках, Нефертари выуживает один.
– Тройка означает дух, а четверка – четыре элемента стихии.
– Воздух, вода, огонь и земля, – киваю я.
– И мне кажется, тот даймон состоял из ртути и серы. Ты не заметил?
Я вспоминаю его серебристый цвет и желтоватый дым.
– Алхимики считали, что жизнь возникла в результате слияния ртути с серой.
– Вот именно. Все крутится вокруг слияния стихий.
Она раскатывает пергамент.
– Печать Соломона. – Я рассматриваю шестиугольную звезду. На самом деле это два треугольника, наложенные друг на друга и вписанные в круг. – Это свиток из Александрийской библиотеки?
– Как и все, что находится на этом этаже, – подтверждает Нефертари. – Александр приказал собрать в ней все до крупицы, что имело отношение к Соломону. Он был одержим царем.
– И как это продвигает нас вперед?
Снова скрутив пергамент, она встает.
– Думаю, даймон должен был не только передать нам послание. Символы и он сам привлекали наше внимание к возможности трансмутации. Соломон был в долгу перед демонами. К сожалению, о месте я пока ничего не нашла. Мы что-то упускаем. Разгадка совсем близко. Но я просто не могу понять… камень с семью глазами. Что он мог иметь в виду?
Понятия не имею.
– И снова семерка, а не восьмерка или девятка. Это бы окончательно сбило нас с толку. – Она криво усмехается. Ну, хоть такая улыбка. – Одним днем больше, одним меньше… это роли не играет. Мы и так далеко продвинулись. – Я тоже поднимаюсь и складываю книги одну на другую. – Можем взять с собой вино в твою комнату, – предлагаю как бы невзначай, – а еще финики и инжир, и поваляться на кровати. У тебя на ней столько подушек.
