- Я-я лишь хотел тебе доказать... - поправляя фланку, оправдывался матрос. - А она, она что написала?.. Все, как я говорил? - Максим невольно кисло улыбнулся.

  Семен снова кинулся к матросу, но того стенкой загородили сослуживцы.

  - Успокойся, Сема, ты что, из-за какой-то там девчонки на своих бросаешься, - проговорил кто-то. - Радуйся, что первым сходишь с корабля.

  - Да что вы понимаете!.. - лихорадочно дрожа, крикнул Семен и убежал на бак.

  Там он до самой вечерней проверки сидел на ракетной площадке один - никто и не решался к нему подходить. Семен умом понимал, что Максим своей подлостью предотвратил еще большую гнусность - по сути предательство любимой девушки. "Жила три года романтикой, ждала меня только как моряка, здорового и статного, - в порыве гнева и отчаянья размышлял он, - чтобы пройтись перед подругами и знакомыми со мной, одетым в флотскую форму, чтобы осуществить свои радужные мечты... А ведь мой дед пришел с войны без руки, и бабушка жила с ним душа в душу. Да что дедушка - его сосед на фронте потерял обе ноги, и как супруга его любила и заботливо за ним ухаживала..." Всю ночь Семен не сомкнул глаз. Острыми жалами впивались в сердце мысли: "А что если все-таки с ней встретиться? Она ведь не была готова в свои юные годы к такому крутому повороту жизни. Оля испугалась, скорее всего и друга этого придумала, чтобы я не тешил себя надеждами. А если бы я в самом деле лишился ноги? И разве могла настоящая любовь испугаться увечья?.. Нет... нет... Предательница..." Только под утро он, побежденный сном, упал в забытье. Когда прозвучал сигнал подъема, Семен хотел думать, что письмо ему приснилось. Но, к сожалению, это была жестокая и беспощадная правда. Моряк перестал ждать ДМБ и не обращал внимания на большой разукрашенный кружочками, крестиками и галочками настенный календарь кубрика.

  Когда Семен под звуки "Прощания славянки" расставался с экипажем, то, подойдя к Максиму, с горечью сказал:

  - И все-таки спасибо тебе...

  10

  Балтиморск. Семен без лишних проволочек забрал в военкомате паспорт и с небольшим чемоданом в руке поспешил, смотря равнодушно перед собой и никого не замечая, на городское кладбище. Моряку не терпелось проведать могилу друга и рассказать, как он теперь его понимает, пожаловаться, как ему невыносимо больно. Но подойдя к последнему пристанищу Александра, он увидел Соню. Она стояла в черном сарафане у светлого, как цвет рядом растущего куста сирени, мраморного надгробья и крестилась перед искусно изготовленным из того же дорогого камня крестом. Моряк, сняв бескозырку, также осенил себя крестным знамением и прошептал молитву:

  - Со святыми упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего Александра.

  А Соня, увидев его, сделала шаг навстречу и взволновано молвила:

  - Сема, неужели это ты... - в уголках ее глаз засверкали слезинки.

  - Мне тоже не верится...

  Моряк приобнял с нежностью хрупкие плечи столь дорогого ему человека и прикоснулся своим возмужалым лицом к ее бледной щеке. Они сели на небольшую скамейку. Семен поглядывал то на крест, то на верную подругу Александра.

  - Как я рад, что тебя встретил, - перекладывая из руки в руку бескозырку, сказал моряк.

  - Я тоже, Сема. Я уже и не надеялась тебя увидеть, - оживленно молвила Соня, лицо которой заметно потеряло прежнее юношеское умиление. - Расскажи, как у тебя дела? Уж слишком вид у тебя унылый. А ведь завтра-послезавтра встретишься со своей девушкой, - она невольно вздохнула.

  Семен не смог больше держать в себе наболевшее. Он, как на исповеди, открыл Соне свою душу.

  - Сема, дорогой, ты не падай духом, - чуть не расплакавшись, прошептала девушка. - Видишь, я уже три года держусь. А поначалу думала, что лягу вместе с Сашей. Спасибо тебе за крестик. Он у меня на груди и мне очень помог, очень помог Боженька.

  - Ты, Соня, чуть не умерла телесно, а у меня внутри будто душа мертвая, неживая...

  Соня взяла Семена за руки и посмотрела глазами цвета летнего неба, словно отогревая его сердце. Ему и в самом деле стало легче.

  Моряк и девушка поднялись. Семен какое-то время постоял онемело перед могилой. Затем перекрестился и сказал:

  - Прощай, Саша. Мне пора, друг...

  Когда кладбище осталось позади, Соня первой нарушила тяжелое молчание:

  - Сема, я тебя сегодня никуда не отпущу. Переночуешь у нас. А завтра поедешь.

  - Соня, это же неудобно.

  - Все, все - никаких возражений. Идем...

  Мать девушки, сильно осунувшаяся женщина, приняла Семена как родного. Она тут же отправила Соню в магазин за продуктами, а сама, по-матерински стала расспрашивать моряка о жизни. Но Семен лишь ограничился краткими отговорками:

  - Все нормально... служба позади...

  - Все это время на Соню страшно было смотреть, только и делала, что посещала кладбище с черной вуалью горя на лице, а благодаря тебе она, вижу, ожила... - поделилась внутренней радостью мать и отправилась на кухню.

  Соня вернулась быстро с полной авоськой продуктов. Тут же по-праздничному впервые за последние годы был накрыт стол.

  - За твое прибытие, Сема, - подняла бокал с марочным вином девушка.

  - За тебя, Соня, за вас... - произнес тост Семен.

  - Спасибо... - прослезилась мать девушки. - Будто прежнее время вернулось...

  А после угощения моряк с Соней, которая взяла его под руку, прогуливались по городу. Они прошли возле мореходки. Там среди идущих на ужин курсантов Семен ностальгически и напрасно искал загоревшимися глазами знакомых... Девушка показала парню школу, в которой училась и где вместе с мамой работает на кухне. Затем они ступили на набережную, над которой, роняя унылые крики, кружили чайки.